Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы будете пить кофе? – спросила она, ставя перед каждым небольшую чашечку с ароматно дымящимся напитком.
– Благодарю вас, миссис Фукс, – кивнул Херрик.
– И вы считаете, что такая неопределенная ситуация в этом районе будет сохраняться достаточно долго? Я говорю о перспективе, – снова спросил Беннет.
– Не знаю, – признался Херрик, – все будет зависеть даже не от противостоящих в Таджикистане сил. Все решается в Москве. Если там на выборах победят коммунисты или националисты, они вполне могут начать новое объединение империи. И, хотя историю трудно повторить, у них может получиться некий симбиоз имперско-демократического союза, с которым нам снова придется считаться. Вам шах.
– Да, может быть, вы и правы, – согласился Беннет, он анализировал возникшее положение на шахматной доске минут пять и, убедившись, что теряет фигуру, сдался.
– У вас есть какие-нибудь сведения из Афганистана, от Нуруллы? – спросил Херрик.
– От этого контрабандиста… – вздохнул с огорчением Беннет. – Наша трагедия в том, что мы всегда имеем дело с далеко не лучшими представителями рода человеческого. С одной стороны, он поставляет нам необходимую информацию, с другой – переправляет через границу крупные партии наркотиков. Недавно он даже пытался с боем прорваться через таджикскую границу.
– Удалось?
– Разумеется, нет. Он потерял довольно много своих людей и снова ушел в горы. А из его достижений можно отметить только один сбитый вертолет и захваченного в плен офицера русских. Какой-то полковник, видимо, пограничник.
– Что они собираются с ним делать?
– Пока решают, – пожал плечами Беннет, – может, обменяют на кого-нибудь, может, попросят оружия, может, еще что-нибудь. Этот офицер нас мало интересует: в конце концов, что может знать захваченный на границе офицер, даже если он полковник. Ну расскажет нам об организации охраны одной из застав. Это малопродуктивно и совсем неинтересно.
– Да, наверное, так оно и есть, – согласился Херрик. – Когда вы собираетесь снова лететь туда?
– Завтра утром.
– В такую погоду? – удивился Херрик.
– Я послушал прогноз погоды. Обещают завтра утром нормальную видимость и отсутствие ветра.
– Вы уже вызвали вертолет?
– Мы говорили с Пешаваром. Оба наших пилота сейчас в Дроше, в тридцати километрах отсюда. Они прилетят завтра утром за мной. Я столько раз просил оставлять вертолет прямо у нас, но Пешавар не разрешает. Они тоже правы: здесь, в горах, нет подходящих условий для размещения вертолетов.
– Все равно будьте осторожны. Я не доверяю этому Нурулле, – пробормотал Херрик.
– Да? – поднял бровь Беннет. – У вас есть какие-нибудь основания для подозрений?
– Я же докладывал вам три дня назад о нашем радиоперехвате. Говард все записал в журнал. Кто-то достаточно открытым текстом сообщал, что груз идет по назначению. Через Душанбе и Москву. Интересно, куда идет этот груз и что это за груз. А если он идет через Москву, то, может быть, Нурулла решил заработать на наших противоречиях. Какие связи могут быть у этого бандита с русскими? Признаюсь, меня это очень тревожит. Мне казалось, что вы сообщите об этом в Пешавар.
– У меня есть доказательства, что это был радист Нуруллы? – спросил Беннет. – Пока их нет, я не могу ничего сообщать. Все нужно проверить и убедиться в двойной игре Нуруллы. Вот почему я завтра утром лечу в его отряд. Не беспокойтесь, Нурулла не посмеет мне ничего сделать. Он хорошо понимает, что вместо одного вертолета могут прилететь несколько, и от его людей ничего не останется.
– И все-таки будьте осторожны, – снова сказал Херрик.
На следующее утро вертолет сел почти рядом с домом, и Беннет, взявший с собой вечно молчаливого, неразговорчивого Гарри Бланта, улетел с ним в Афганистан. Миссис Фукс отправилась на кухню готовить еду к их возвращению. Капитан Херрик пошел на обычное дежурство. Лейтенант Говард Фукс дремал в своей комнате.
Дверь дома была взорвана точным попаданием из гранатомета. Херрик успел схватить пистолет, выскакивая наружу. Пятеро незнакомцев, ворвавшихся в комнаты, поливали все автоматным огнем. Миссис Фукс, так и не успевшая понять, что произошло, получила сразу несколько тяжелых пулевых ранений и умерла прямо у кухонной плиты. Ее мужу повезло меньше. Он выбрался на лестницу и был срезан автоматной очередью. Его, живого еще, добивали из автоматов, разряжая магазин прямо в голову. Капитан Херрик успел несколько раз выстрелить, задев двоих нападавших, после чего был сражен автоматной очередью ворвавшегося через окно еще одного из нападавших. Уходя, незнакомцы разрушили оборудование, сожгли документы и оставили на стенах дома кроваво-красную надпись: «Смерть американским империалистам!». Напуганные грохотом выстрелов и криками нападавших, жители соседних домов, расположенных в пятистах метрах от станции, даже не решались выходить на улицы города до тех пор, пока сюда не приехали две полицейские машины. Лишь затем к месту разрушения начали собираться немногочисленные ошеломленные соседи, с ужасом наблюдавшие следы разрушения и смерти.
ГЛАВА 3
Рахимов, обнаруживший труп в лавке Али-Рахмана, на мгновение замер, затем, наклонившись, внимательно рассмотрел лицо убитого. Он успокоился, едва увидев бороду погибшего. У Чон Дина не могло быть подобной бороды. Таких людей, как Чон Дин, на Востоке называли «кеса», то есть безбородый. Обычно кеса встречались среди корейцев, китайцев и киргизов, у которых было гораздо меньше растительности, чем у других восточных народов. Послышался шум входивших в лавку людей. Рахимов стремительно обернулся, выходя в первую комнату. Там стояли Семенов и еще какой-то напуганный до смерти парень.
– Ты кто? – спросил у него Рахимов.
– Я работал в этой лавке, – испуганно забубнил парень, оглядываясь на молчавшего Семенова, подтолкнувшего его в лавку своим пистолетом.
– А погибший кто?
– Брат Али-Рахмана, его убили люди Алимурата, а я испугался и убежал.
– А где сам Али-Рахман?
– Умер от лихорадки пять дней назад.
– Понятно, – помрачнел Рахимов. – К тебе в лавку не приходил кореец или киргиз небольшого роста, гость из Индии?
– Приходил, – обрадовался парень, – два дня назад. Его ждала на улице жена. Он сказал, что Али-Рахман должен был оставить ему письмо, но у нас не было никакого письма, и брат хозяина сильно разозлился, даже грозился винтовкой.
– А потом что было?
– Пришли люди Алимурата, и этот индийский гость ушел.
– Он ушел сам или вместе с этими людьми? – уточнил Рахимов.
– Сам, – кивнул парень, – но вместе с женой. А может, это была не его жена, я не знаю точно.
– Ладно, – разрешил Рахимов, – похорони этого несчастного, пусть Аллах даст ему покой [7].
– Да успокоит Аллах и всех твоих умерших родных и близких, – сказал в ответ традиционную фразу обрадованный парень. Он понял, что никто не собирается его убивать.
– У хозяина были родные, – спросил Рахимов, – кроме погибшего брата?
– Да, здесь в Зебаке живет его семья, но все дела вел его брат, – сообщил парень.
– Значит, теперь ты здесь хозяин, – строго предупредил его Рахимов. – Если узнаем, что ты обидел сирот, мы обязательно вернемся.
– Как я могу? – испугался парень. Он даже забыл про Семенова. – Жена Али-Рахмана моя единственная сестра.
– Тогда все в порядке, – Рахимов, кивнув Семенову, вышел из лавки.
Обратный путь был тяжелее обычного. Нужно было сообщить Асанову о пропаже Падериной и Чон Дина. Но, к их огромному облегчению, они, придя в лагерь, застали там почти падавшего от усталости Чон Дина, сумевшего за один день преодолеть расстояние от лагеря Нуруллы до лагеря, где размещалась его группа.
Теперь все были в сборе, если не считать Падериной, оставшейся в кишлаке, рядом с бандой. Асанов, собрав офицеров, принялся объяснять задачу каждого. Он заметил недоумение на лице Рахимова и, когда совещание закончилось, попросил своего заместителя немного пройтись вместе с ним.
– Вас что-нибудь не устраивает? – спросил он подполковника.
– Честно говоря, да, – признался Рахимов.
– Я слушаю, – он понимал, что это только первый симптом.
– Вы достаточно четко очертили наши задачи по блокированию отряда Нуруллы и разведки боем. Но вы практически ничего не сказали о завершающем этапе операции. Каким образом мы сумеем освободить Кречетова из плена? Как пройдет этот решающий момент во всей нашей экспедиции? Что мы должны делать? Я вас не понимаю, Акбар Алиевич.
– Нельзя все предусмотреть, – уклонился от прямого ответа Асанов, – иногда решения нужно принимать прямо на месте, непосредственно в боевой обстановке.
– Видимо, вы правы, – согласился подполковник, – извините меня.