Заговор против «Эврики». Брошенный портфель - Виктор Егоров

— Хайль Гитлер!

Светлов чуть не рассмеялся. Бек, которого он привык видеть в европейской одежде, был очень смешон в широких голубых шароварах и огромной чалме из цветных платков, обвязанных вокруг войлочной шапки. В палатке сидели седобородые шахсевены в просторных аба, старейшины племени. Светлов поздоровался с ними. Повинуясь знаку Махмуд-бека, бородачи вышли из палатки. Расходясь, они покачивали головами. Один из них заметил:

— Махмуд-бек неосторожен. Зачем он так открыто высказывает симпатии Гейдару, дела которого сейчас плохи?

Наци, чтобы польстить религиозным чувствам мусульман, распространяли слухи, что Гитлер принял магометанство, и называли его мусульманским именем Гейдар.

Оставшись наедине с беком, Илья рассказал о цели своего приезда.

— Махмуд-бек, на вашу долю выпала большая честь: Берлин доверил вам серьезное поручение. Есть ли у вас возможность подготовить где-нибудь поблизости площадку для приземления самолетов?

Он неожиданности Махмуд-бек оцепенел, но, справившись с собой, он засуетился и стал пространно объяснять, что совсем рядом имеется природная площадка, вполне годная для приземления нескольких самолетов. Ему сразу пришло в голову, что немцы готовят нападение на Иран. Вот когда наконец придет время расплаты с врагами, и он получит большую власть.

— Еще не совсем темно, пойдем посмотрим, — предложил он.

Площадка оказалась действительно очень удобной, одна сторона ее была окаймлена густым кустарником, за которым свободно можно было укрыться воинскому подразделению.

И на площадке они были только вдвоем.

— Махмуд-бек, надо подготовить десять комплектов одежды, которую носят в вашем племени. Прибывших гостей придется переодеть в нее и отправить в Тегеран. Надо обеспечить их машинами.

Махмуд-бек был несколько разочарован: это не военные действия.

— Мы их отправим к Ибрагим-аге на лошадях, а он подготовит две машины, на которых они могут выехать в Тегеран.

— Когда они закончат свое дело в Тегеране, их надо будет переправить нелегально в Турцию.

— И это я обеспечу.

Махмуд-бек был очень заинтригован, но спросить о цели их приезда не решался. Он понимал, что, если Зульцер мог бы сказать, он давно бы сделал это. Светлов передал ему солидную сумму на расходы, связанные с приемом гостей из Берлина.

Перед тем как лечь спать, Илья сказал, что рано утром выедет в Тегеран. Никакие уговоры бека не поколебали его решения. Он сослался на занятость.

На рассвете Светлова разбудила трескотня винтовочных выстрелов. Раскрыв глаза, он увидел, как Махмуд-бек метался по палатке. Схватив винтовку и патронташ, бек выскочил наружу.

Кое-как одевшись, Илья хотел выбежать вслед за ним, но тут же присел. Пуля тоненько пропела над головой, пробив козьи шкуры. Огонь был сосредоточен на палатке вождя племени. Илья еле выполз из нее и укрылся в небольшом углублении.

Он осмотрелся: одни кочевники, лежа на земле, снимали палатки, другие отстреливались, укрывшись за мешками с овсом. Возле них носились, поджав хвосты, собаки, ржали стреноженные лошади. Пули свистели совсем рядом, не давая поднять голову.

“Вот еще не хватало погибнуть здесь от шальной пули”, — подумал Илья.

Вскоре стрельба начала стихать. Нападавшие поднимали с земли лошадей, из-за которых стреляли, и по одному уходили к горам. Соплеменники Махмуд-бека не могли их преследовать, — живых лошадей почти не осталось, — они лишь вели беспорядочную пальбу по удалявшемуся противнику.

Махмуд-бек подошел к Светлову. Слуги его уже хлопотали, поднимая палатку.

— Это дело рук Дауд-бека из соседнего шахсевенского племени. Он мстит мне за то, что я хвалю фюрера. Узнал, что у меня гость и что я занят, решил воспользоваться случаем. Я с ним расплачусь. Хвала аллаху, что отбились.

Бек стал подсчитывать убытки, сколько погибло лошадей и собак, и совсем забыл о раненых соплеменниках.

— Как же быть с заданием Берлина? Об укрытии здесь парашютистов не может быть и речи. О них тут же станет известно окружающим племенам, — сказал Светлов.

— Парашютисты будут сброшены, как ты говорил, ночью. Костры не привлекут постороннего внимания, это здесь обычное явление, их разводят люди, охраняющие лошадей и скот. А из моего племени слух о прибытии гостей распространиться не может. Вывезем гостей в Тегеран ночью, никто о них не будет знать.

— Хорошо, пусть все остается так, как наметили. О сегодняшнем инциденте я не буду сообщать в Берлин.

Махмуд-бек крепко пожал Илье руку. Светлов напомнил, что ему пора в путь.

— Дорога, на которой только что совершено ограбление, безопасна, — горько усмехнулся бек и дал указание седлать оставшихся в живых лошадей.

Анна с нетерпением ждала возвращения Ильи от Махмуд-бека. Она не беспокоилась за него, но ее охватывало какое-то смутное подозрение. Его корректность, выдержка по отношению к ней, все, чем он так отличался от ее сослуживцев и чем нравился ей, стало почему-то ассоциироваться с его странным возбуждением, которое он обнаружил при задержке на швейцарской границе. Не нравилось Анне и то, что он долго отсутствовал, когда ходил последний раз в притон. Что он там так долго делал? Неужели Вальтер — предатель? От этой мысли холодок прополз по позвоночнику. Но она отвергла ее. Хорошее отношение Вальтера заронило ей в душу чувства глубокой симпатии. Она пыталась найти оправдание всему подозрительному, что заметила, но объяснить его задержку в притоне ничем не могла. Не поделиться ли ей своими сомнениями с Берлином? Она покачала головой — это будет выглядеть несолидно, ведь достаточно веских и конкретных фактов у нее нет, полагаться же на одну интуицию нельзя. Анна решила присмотреться к Вальтеру, проверить его.

Она тепло встретила Вальтера, когда он вернулся от бека.

К приему “гостей” все было готово. Илья и Анна поехали к тайнику, где хранилась рация, укрытая Ильей еще в первое его пребывание в Иране.

Из Тегерана он повел машину в сторону города Кума. Проехав километров двадцать, свернул в выжженную солнцем степь, на заброшенную, протоптанную когда-то караванами верблюдов дорогу. По ней ездили, наверно, еще в XVI–XVII веках, а может быть, и раньше. Вдоль проселка часто встречались руины гробниц и развалины караван-сараев.

Одна из гробниц хорошо сохранилась. На невысоком ступенчатом постаменте покоилась четырехугольная усыпальница из обтесанных камней, с покатой крышей.

Через небольшой проем Илья и Анна вошли внутрь. Илья зажег карманный фонарь. Гробница, видимо, давно была пустой, ее разграбили, наверно, какие-нибудь пришельцы. Местные жители считали гробницы святынями и никогда не прикоснулись бы к ним, не взяли бы даже при большой нужде ни одного камня. На это и рассчитывали немцы, выбирая их местом для тайников. Илья, следуя указанию Миллера, укрыл здесь рацию. Он вынул камень из стены, за ним оказалось углубление, там и лежала тщательно упакованная рация.

Вместе с Анной они распаковали ее. Рация оказалась в полной исправности. Анна, используя привезенную из Тегерана батарею, передала в Берлин, что к приему “гостей” все готово, и сообщила точные координаты места, где можно было приземлиться. На следующий день Илья и Анна приняли радиограмму из Берлина: “Встречайте гостей в ночь с 24 на 25 ноября. О прибытии немедленно сообщите”.

Теперь Илье по инструкции надо было ехать к Махмуд-беку и ждать там “гостей”. Светлов сказал Анне, что пойдет в город — предупредить Глушека и посмотреть, все ли готово у Гусейн-хана к приему боевиков. Сомнения опять стали одолевать Анну. Она решила пойти в город. Только стала одеваться, как раздался стук в дверь и в комнату вошел мулла, в коричневой, широченной и длинной до пят аба, в белой чалме. На его лице поблескивали очки в золотой оправе.

— Да пошлет аллах благополучие этому дому.

— Вы ошиблись. Хозяин дома живет рядом, — сказала Анна, всматриваясь в лицо священнослужителя, что-то в нем ей показалось знакомым.

— Нет, Анна, я не ошибся. Не узнаешь? — спросил мулла по-немецки.

— Реслер, неужели это ты? Что за маскарад?

— Да, милая, конечно, я. Без этого маскарада мне опасно разгуливать по городу. Меня многие здесь знают, и, если я попадусь им на глаза, это не сулит мне ничего хорошего.

— Как ты нашел меня?

— Я хорошо знаком с твоим Вальтером и, когда узнал, что он вернулся в Иран, решил с ним повидаться. Я никак не могу наладить связи с Берлином. У меня сохранился шифр, но нет рации, и я не знаю берлинских координатов. Ведь до прихода русских я все делал через посольство. Хотя Вальтер и из другого ведомства, он должен помочь мне. Это ведь в наших общих интересах. Когда ты вышла за него замуж?

— Я не жена Вальтера, а просто радистка, прикомандированная к нему под видом жены. Он готовит очень серьезную операцию. Ты знаешь, Реслер, я почему-то не верю ему. — Она сама не заметила, как вырвалось у нее наболевшее.