Все по местам ! - Виктор Тельпугов

Никто никогда не считал, сколько точно секунд это длится, ни одним уставом не отмерено, но солдат на то и солдат, чтобы успеть набраться новых сил в любой обстановке, в любых условиях, на любом, самом кратком привале. И даже сон посмотреть. Хотя бы одним глазом. А у солдата какой сон? Известное дело: про дом, про своих. И еще про службу. Да, да, и ей непременно отведено место. А как же? Служба есть служба.

Какой же сон видел Слободкин? И видел ли вообще?.. Шагая вдоль давно проснувшихся танков и копошившихся вокруг них людей, он пробовал восстановить в памяти подробности предутренних шестидесяти минут. Не то во сне, не то наяву пригрезилась сегодня мама.

Читал письмо, написанное ее рукой. Все опять хорошо у нее, все в полном порядке, только как бы она ни старалась — из каждой строчки сочится тоска, и холодная капля, как слеза по щеке, ползет и ползет по стенке холодного чайника…

Явилась, к нему из своей неизвестности Ина. В солдатском ватнике, в сапогах, в ушанке. Идет по весенней земле тоже вдоль выстроившихся танков, только еще более мощных, каких Слободкин не видел ни во сне, ни наяву, а на руках у нее… варежки. Такие же самые, что привоз он подшефным с завода. Шерстяные, крупной вязки, значит, воевать ей еще долго — вместе со всеми. Подошла к нему, сняла варежку, протянула руку, обожгла до боли знакомым и уже не знакомым теплом — будто поздоровалась и простилась одновременно. И исчезла. Скрылась в сутолоке машин и людей, в тяжелом громе гусениц и моторов. Попробовал побежать, настигнуть — все напрасно. Только кусочек тепла на ладони остался от милого прикосновения. А навстречу — ребята из десанта. В таких же ушанках и ватниках. В таких же варежках.

— Привет, Слобода! Воротился? Наконец-то! Ну, давай, топай за нами…

И эти исчезли. Ничего не осталось от удивительного видения.

…Слободкин шагал от танка к танку, от одной группы танкистов к другой. С одними покурит, с другими словцом перебросится, на третьих просто посмотрит какие они вес ладные, крепкие, какие статные в своих доспехах! Так бы и не расставался с ними. Но, откуда ни возьмись, появился летчик, красноречиво шаркнул перед Слободкиным жестким рукавом комбинезона над часами. Слободкин давно уже заметил, что летчики самый беспокойный народ, будто шило у них в одном месте. Позже всех ложатся, раньше всех встают и вечно, вечно торопятся. В бригаде, бывало, во время прыжков вместе с рассветом на аэродром прикатишь летчики уже на местах, все до единого. И еще подшучивают над парашютистами: Опять до трех часов утра храпака задавали, а ходят, как сонные мухи! Вот и этот:

— Отоспался? Отвел душу? Выходи строиться!

— Неужто пора? — Слободкин глянул на свои часы. — Четверть шестого только!

— Вот именно — шестого! Проспали все на свете! Скажи еще спасибо, что день нынче ненастный.

Слободкин не понял, кого и за что надо благодарить в связи с тем, что погода испортилась. Послушно поплелся за летчиком, внимательно посматривавшим на низкое серое небо.

С одного из танков к ним спрыгнул вчерашний командир:

— До дому?

— До хаты, — ответил летчик.

— На кого ж вы нас покидаете? А?

— Вас тут вон сколько, гвардейцев. Один к одному, орлы! — засмеялся летчик.

— А ты что молчишь? — обратился к Слободкину командир. — Не жалко покидать такое войско? Говори, только честно, не жалко? Слободкин поглядел на командира, потом на летчика.

— Вы у меня кадры не сманивайте, — запротестовал летчик, — мне за него там секир башка сделают. Я старший.

— Старший тут я, — командир потрогал свои нашивки. — Но дело не в званиях. Будь я и рядовым из рядовых, все равно и под присягой сказал бы одно: неохота Сергею лететь обратно. По глазам вижу, неохота!

— Вы психолог, товарищ командир: неохота, — усмехнулся летчик.

— Он сам за себя ответит, не мешайте.

— Конечно, всяк за себя, — согласился летчик.

— Мы с ним тезки, — объяснил Слободкин.

— Ах, вот оно что! Ну, тогда оставайтесь оба, у нас тут житуха вон какая шефы ездят, подарки возят…

— Кто ж возить будет, если все шефы на фронт уйдут? — спросил летчик.

— Ну, смотрите, мое дело пригласить, я хозяин.

— А наше — вовремя по домам, мы гости. Они проговорили так еще несколько минут — полушутя, полусерьезно. Им в самом деле не хотелось расставаться.

— А то давай, — еще раз обратился к Слободкину командир. — Для начала пристроим тебя в мастерскую: главным по заклепкам.

— Заклепками он вот как сыт, — ответил за Слободкина летчик. — Ему надо летать, а не ползать.

— Ну летайте, летайте, хлопцы. Только погода нынче нелетная.

— Нам как раз такая в самую пору.

— Ну что ж, по коням так по коням! Жаль, проводить мне вас некогда. Не взыщите.

— Сами дорогу найдем.

Слободкин и летчик пожали руку командиру, еще двум-трем танкистам, оказавшимся поблизости, и, не оборачиваясь, зашагали через поле по вчерашнему тракторному следу, ведущему к самолету.

Они шли, спотыкаясь о выдавленные гусеницами квадраты земли, и Слободкин поймал себя на мысли о том, до чего все-таки схожи они между собой — следы трактора и следы танка. Неотличимы просто! Раньше он еще видел какую-то разницу, а сегодня засомневался. Нагнулся на ходу, поднял кусок спрессованной траками земли, внимательно осмотрел его со всех сторон, недоуменно пожал плечами.

— Ты чего? — удивился летчик.

— Мы не сбились с азимута?

— Парашютист, я тебя не узнаю! Уж кто-кто, а ваш брат должен на местности ориентироваться без осечки.

— В местности-то я разбираюсь — в следах запутался. Трактор от танка отличать разучился.

— Ах, вот оно что! Не удивительно: и трактора и танки стоят на одной основе. Разницы никакой. На нашем заводе один целый стих написал об этом. Даже ржавчина на снегу от танка и от трактора одинаковая, дескать, остается.

— Так ведь и в самом деле одинаковая, — сказал Слободкин.

— Ну, и что из того?

— Любопытно… Зарифмовано как, не помнишь?

— Рифма-то складная. Смысла маловато.

— А может, тебе медведь на ухо наступил по части стихов? Их ведь понимать надо.

— Может, и наступил, не спорю. Только меня после таких виршей еще больше на фронт потянуло.

— Значит, хорошие вирши! — воскликнул Слободкин.

— Он-то другое имел в виду: доказать, что наша с тобой работа — такое же ответственное дело, как сраженье с врагом. И даже напечатал в газете.

— Тебя поколебало это?

— В чем?

— В стремлении мотануть на фронт при первой возможности.

— Меня никто и ничто не поколеблет, я тебе говорил уже. К тому же у меня там…