Падение Запада. Медленная смерть Римской империи - Адриан Голдсуорти

На Дунае положение было похожим, и здесь имели место даже еще большие потери. Дакия, одно из недавних приобретений империи, изобиловала минеральными ресурсами и весьма процветала в течение полутора столетий. Хотя она лежала на другой стороне Дуная, естественный барьер — Карпаты — защищал провинцию от нападений. Во времена войн Марка Аврелия она неоднократно подвергалась набегам сарматов, но наиболее крупные ее города имели стены с момента основания, и пострадала лишь окружающая территория. Основная волна нашествий в III веке обошла провинцию стороной, однако наличествовали признаки серьезных трудностей. Как показывают археологические данные, с середины столетия начался тяжелейший кризис в монетном обращении. Провинциальный чекан прекратился, а новые монеты извне, судя по всему, практически более не ввозились. Возможно, это свидетельствует о том, что значительная часть приписанных к Дакии легионов находилась в другом месте. Не обнаружено каких-либо следов передвижения и вспомогательных войск: упоминания о них буквально исчезают из документов. По-видимому, правительственный контроль прекратился — очевидно, из-за недостатка средств. Аврелиан официально отказался от этой провинции, хотя к западу от Дуная была образована новая провинция Дакия. Часть населения из собственно Дакии, вероятно, перебралась сюда или в какой-либо другой уголок империи. Другие остались за ее пределами. Здесь не произошло стремительного вторжения варваров, и формы римской жизни какое-то время еще сохранялись. В старой столице провинции, Сармизегетузе, кто-то примерно в IV веке сумел превратить амфитеатр в оборонительное сооружение{153}.

Глава шестая.

ЦАРИЦА И «НЕОБХОДИМЫЙ» ИМПЕРАТОР

К походным тяготам «была привычна и его жена, которая, по мнению многих, была еще храбрее мужа; это была знаменитейшая из всех женщин Востока и, как утверждает Корнелий Капитолии, красивейшая».

Писатели истории августов. Тридцать тиранов. 15. 8

Таков был конец Аврелиана, государя скорее необходимого, нежели хорошего.

Писатели истории августов. Аврелиан. 37. 1

На монументе в память о своей победе царь Шапур держит Валериана за запястье. К старшему из римских должностных лиц, Макриану, были направлены послы, однако он отказался вести переговоры о выкупе пленника. Сын и соправитель Валериана, Галлиен, находился далеко и не имел возможности (а вероятно, и желания) выкупать или спасать отца. Валериан провел остаток жизни в качестве пленника. Говорили, что Шапур использовал его как подпорку, ставя на спину согнувшегося до земли римлянина ногу, когда садился на коня. В одном источнике IV века утверждается, что после смерти императора персы содрали с него кожу, выкрасили ее в красный цвет и вывесили в храме как трофей. Автор был христианином, и в его книге повествовалось о том, какая страшная кончина постигла всех, кто нес ответственность за преследования церкви (Валериан их возобновил), так что писатель, видимо, позволил разыграться своему воображению. Однако он утверждал, что трофей видели римские послы несколько лет спустя{154}.

Шапур одержал крупную победу. Его войска занимали и грабили город за городом. Через какое-то время персидская армия разделилась на небольшие группы, и некоторые повернули домой с добычей и пленными. Римляне же тем временем начали приходить в себя и наносить контрудары и добились победы в нескольких стычках. Макриан использовал эти незначительные успехи для того, чтобы объявить двух своих сыновей императорами — он страдал хромотой и не чувствовал себя подходящим для такой важной роли. Взяв с собой старшего сына и значительную часть армии, Макриан переправился в Европу и выступил в поход на Италию. В 261 году его разгромили войска, оставшиеся верными Галлиену{155}. Другой крупной фигурой в борьбе за восстановление власти Рима на Востоке был Септимий Оденат, также сохранявший лояльность Галлиену. Представитель пальмирской знати (вероятно, римский гражданин в третьем поколении), он занимал видное положение в родном городе. Он также стремился сделать карьеру на императорской службе, по-видимому, добился сенаторского ранга и вполне мог быть наместником одной из сирийских провинций. Не исключено, что Оденат пребывал в этой должности, когда повел войска на персов, хотя равным образом возможно, что он действовал, не располагая официальными полномочиями, но просто как влиятельный в своих краях человек. Возможно, его лояльность не всегда была очевидна, и в одном из источников утверждается, что он искал дружбы с Шапуром. Когда его предложения отвергли с презрением, Оденат нанес персам несколько поражений, ускорив их отступление. После ухода интервентов он разгромил младшего сына Макриана{156}.

Оденат не удовлетворился одним лишь изгнанием персов из римских провинций и в 262 году развернул большое наступление, которое продолжалось до самого Ктесифона. Этот и следующий походы (вероятно, в 266 году) оказались не более чем крупномасштабными набегами, однако они помогли восстановить престиж Рима. Шапур предпочел ограничиться обороной остальной части царства — он одержал уже достаточно побед, чтобы укрепиться на престоле. Галл иен даровал Оденату ряд почестей, а также звания дукса (dux) — высокий ранг, с которым соотносится средневековый титул duke, «герцог» — и «правителя Востока» (corrector totius orientis), вероятно, давшее ему власть над отдельными провинциальными наместниками. Оденат уже до этого именовал себя «повелителем» своего родного города Пальмиры. Теперь же он стал подражать персидскому монарху и называть себя «царем царей»{157}.

Несмотря на блеск своих титулов, Оденат так и не провозгласил себя императором. Он защищал персидскую границу и отвечал на вызовы, брошенные Галлиену, но, подобно правителям Галльской империи, не пытался распространить власть на другие территории. В течение шести лет Оденат успешно контролировал значительную часть восточных земель империи. Насколько мы можем судить, он показал себя компетентным правителем — и практически все источники отзываются о нем с похвалой. Но несмотря на это, он и его старший сын Герод погибли в 267 году от рук одного из его двоюродных братьев. Говорили, что спор возник из-за мелкой ссоры по поводу того, кто будет первенствовать на охоте — Оденат, подобно многим другим аристократам, был страстным охотником. Вероятно, причиной случившегося стал лишь гнев его родственника, униженного Оденатом на глазах у окружающих, однако и в то время, и впоследствии кое-кто подозревал, что заговор против него имел более глубокие корни и носил политический характер.

Однако какова бы ни была истина, последствия происшествия не вызывают сомнений. Номинально власть перешла к младшему сыну Одената Вабаллату, но так как он был еще ребенком, фактически контроль оказался возложен на его мать, Зенобию. Она была второй женой Одената, и тот факт, что Герод был сыном от первого брака, породил слухи о заговоре. Вабаллата именовали «царем царей» и «правителем всего Востока». В тот особенный период Оденат сделал исключительно удачную карьеру: он сосредоточил в своих руках всю полноту власти над столь обширными территориями и удерживал ее в течение столь длительного срока. Связи с местными правителями укрепляли его престиж, однако в конечном итоге он являлся должностным лицом на римской службе и занимал пост, на который назначил его император (даже если у Галлиена в этом отношении не было выбора). То было лишь назначение, и римская система правления не знала случая, чтобы подобный статус передавался по наследству или чтобы им обладал ребенок. Но в тот момент римляне смирились с ситуацией: перед Галлиеном стояли более неотложные задачи, как и перед его преемником Клавдием II, и в течение нескольких следующих лет женщина контролировала большую часть восточной империи{158}.

Царица Пальмиры

Город Пальмира — жители, чьим родным языком был арамейский, именовали ее Тадмор — разбогател благодаря торговле, но своим существованием был обязан прежде всего воде. Находившиеся в ней источники и колодцы представляли собой большую редкость в сирийской пустыне; вероятно, латинское наименование города означало «место, где растут пальмы». В начале I века римляне установили над Пальмирой власть, но прочные торговые связи с Парфией по-прежнему сохранялись. Жители империи стремились приобретать предметы роскоши, привозимые с востока, в еще больших количествах, чем прежде, и Пальмира стала важнейшим перевалочным пунктом для больших караванов, шедших через пустыню. Изображения верблюдов чрезвычайно распространены в искусстве Пальмиры, что свидетельствует о важной роли этих животных при преодолении пустынь. Практически вся торговля велась вдоль Евфрата. Некоторые караваны останавливались в Дураевропос, примерно в ста тридцати милях от Пальмиры, где до реки было ближе всего, но в конечном итоге большинство спускалось далее вниз по Евфрату к торговым портам, расположенным ниже, или к самому Персидскому заливу. В некоторых надписях упоминаются пальмирские купцы, добиравшиеся даже до Индии. В других содержится немало подробных сведений об организации и охране караванов, поскольку высокая стоимость специй и прочих предметов роскоши, которые они перевозили, создавали сильное искушение у грабителей, желавших напасть{159}.