Тайна Чаши - Марджори Аллингхэм

Кемпион, заметив это, соскочил с нее около садовой калитки, и вот тут-то она недовольно поднялась на дыбы, но Кемпиона уже и след простыл.

Его лоб усеивали капельки пота, когда он бежал к дому, а выражение лица уж никак нельзя было назвать глуповатым. Машина с выключенными фарами уже минут пятнадцать, как въехала на подъездную аллею, и даже если учесть необходимость не создавать лишний шум, все равно, двенадцать миль не расстояние для миссис Дик.

Она наверняка уже в парке. Кемпион приготовился к неожиданностям. Способности миссис Дик были ему известны.

Мистер Кемпион взглянул на башню, возвышавшуюся по другую сторону дикого луга, которая единственным красным глазом, чего только не видевшим, о чем даже и из слухов не узнать, смотрела на него сверху вниз. Позади этого глаза находилась чаша под охраной неизвестного и, возможно, чудовищного сторожа, которого лицезрели не больше трех человек, еще не закончивших земной путь. Чего только Кемпион не начитался о нем и не наслышался. На него туманно намекали книги известных мемуаристов, и о нем с опаской шептались в фешенебельных клубах. Валь и то боялся думать о нем.

Наверное, в эту ночь множество глаз было устремлено на башню. Слава Богу, удалось убрать со сцены банду миссис Дик. Но рядом вполне могли быть другие люди, ждавшие сокровище, чтобы переправить его в надежное место. Похитительница, как думал Кемпион, не собиралась самолично участвовать в грабеже из страха перед знакомыми, которые могли ее узнать, но у нее не оставалось другого выхода.

Пока и в доме, и вокруг него было тихо. Свет горел еще только в двух окнах в западном крыле — в гостиной и библиотеке. Слуги, по-видимому, спали, по крайней мере, в их окнах огня не было. Кемпион представил, как Пенни сидит одна в гостиной, а Валь со священником и отцом расположились в кабинете, не подозревая о том, что снаружи люди без страха и смущения устремляют свои взоры на единственное круглое окошко в башне.

Стараясь держаться в тени, Кемпион побежал к дому.

Подозрительная тишина в саду наполняла его страхом. Он мог бы поклясться, что в кустах и между деревьями, окружавшими луг, никого нет. Тогда он вновь остановился и, прислушавшись, уловил легкий шорох. Впоследствии он сам не мог сказать, что заставило его посмотреть наверх. Старый дом чернел на фоне ночного неба. Пылающее окно в башне неотвратимо притягивало к себе его взгляд. И вдруг он увидел. Прямо над ним стоял человек.

Кемпион подождал, надеясь на чудо, но это не были ни Валь ни его отец. Пока он так стоял, вниз скользнуло, разделив красное окно пополам, что-то, похожее на змею. Прошли несколько мгновений прежде, чем он сообразил, что это веревка. Та самая веревка с узлами.

Вот он и получил ответ на свой вопрос, все время не дававший ему покоя. Визиты, нападения, драки были нужны, чтобы выяснить, чего стоит приз, прежде чем браться за решительные меры. Понятно стало и участие в заговоре вора Сэндерсона. Он был в банде и за шпиона, и за взломщика, как придется. Все оказалось на удивление просто. Исполнение тоже не сулило особых трудностей. Хотя в башне было не меньше ста двадцати футов, храбрый человек мог легко добраться до окна. Естественно, подобный спуск опасен, но для Могги с его опытом вполне реален.

Тут Кемпион вспомнил, что Могги лежит неподалеку от Сэндерсона в гараже в Хиронхоу-хит. Кто же тогда наверху? Ответ мог быть только один, но мозг Кемпиона отказывался его принимать.

Подбегая к дому, Кемпион решил было поднять тревогу, но тут заметил открытое окно в восточном крыле. Скорее всего, преступник воспользовался им как входом в здание. Не раздумывая больше, Кемпион бросился внутрь, пересек старинную столовую и оказался в зале, посреди которой начиналась уходившая вверх в темноту широкая винтовая лестница гордость графства.

Кемпион стал осторожно подниматься по ступенькам, которые ужасно скрипели и казались ему нескончаемыми. Наконец, лестница стала уже и повеяло прохладой.

В конце концов, неясный свет, замкнутый в квадрат над головой молодого человека, ясно дал ему знать, что он почти добрался до крыши. Из дома не доносилось ни звука. Там было темно и тихо. Кемпион одолел еще около полудюжины ступенек и оказался на плоской каменной крыше башни.

Он огляделся, опасаясь нападения, однако вокруг не было ни души. Прижимаясь спиной к стене, он обошел все. Пусто. Мурашки поползли у него по спине.

Перед его глазами мелькнуло нечто вроде тени, и он подался вперед, пребольно ударившись ногой обо что-то твердое. Это оказался крюк с веревкой, уходившей вниз. Кемпион провел по веревке рукой и нащупал узел. В это мгновение ему стало ясно то, о чем прежде он даже не хотел думать. Кто бы ни был вор, пришедший за чашей, он был один.

На лбу у него выступил пот. Только один человек мог осмелиться на такое, только один человек мог посчитать обещанную плату стоящей даже такого риска. Кемпион подошел к краю крыши и в первый раз зажег фонарик.

— Эй, — твердо произнес он. — Вам лучше вернуться.

Ему показалось, что он произнес это слишком драматично, словно играл на сцене, да и слова нашел неподходящие… Потом он стал напряженно вслушиваться в темноту, однако ответ прозвучал громко:

— Сначала я отправлю вас в ад, — сказала миссис Дик.

Кемпиону пришлось перегнуться через парапет, и только тогда он увидел то, что, впрочем, ожидал увидеть, хотя все равно от этого зрелища у него едва не закружилась голова. Она висела на башне и напоминала муху на стенке, тогда как ее стальные руки без видимого напряжения перебирали веревку. От круглого окна ее уже отделяли всего два фута. Днем смотреть с такой высоты вниз было бы неприятно, а ночью, когда земля терялась в темноте, в этом как будто не было ничего особенного.

Кемпион не мог отвести от миссис Дик глаз. Она была все в том же костюме, в каком приходила к нему на чердак… Глядя на нее, он понял, что она и есть центр заговора. Общество наняло ее, и вся ответственность за исполнение заказа лежит на ней одной. В случае ее смерти всякая угроза для чаши перестанет существовать.

От каменных плит внизу ее отделяют сто футов. Если что-нибудь случится с веревкой, которая у него под рукой…

Он смотрел на нее и понимал, что у него сколько угодно юридических и моральных оправданий для подобного решения вопроса, однако он не мог найти в себе сил для работы палача. В жизни миссис Дик были эпизоды, которые ей не простил бы ни один состав присяжных, хотя они всегда сочувственно относятся к женщинам. Кемпион схватился за камни так, что у него побелели костяшки пальцев.

— Вернитесь, — проговорил он, освещая ее фонариком. — Вернитесь, или, клянусь, я перережу веревку.

Едва он это сказал, как сам испугался своих слов. Увы, миссис Дик, агент самого могущественного синдиката на земле, знала, что делала, и никакая сила на свете не могла ее остановить. И тем не менее ей надо было помешать.

— Я перережу веревку, — повторил Кемпион.

Она подняла голову и в безжалостном свете фонаря спокойно посмотрела на него, даже улыбнулась ему своей грозной полуулыбкой.

— Не осмелитесь. У вас не хватит мужества. Уходите. Мы потом поговорим.

И она продолжила свой путь.

— Вернитесь! — Кемпион был тверд. — Я поднимаю веревку.

Он попытался исполнить свою угрозу, но это оказалось ему не под силу. Тогда миссис Дик, которая замерла на несколько мгновений в ожидании его действий, издевательски заявила:

— Не лезьте в мое дело! Если хотите мне помешать, бегите вниз, зовите слуг на помощь.

Ее голос зазвучал глуше, и Кемпион сообразил, что она спустилась еще немного. Он вновь наклонился над пропастью и увидел на ее сапогах отблеск огня, горевшего в комнате.

— Вернитесь! — хрипло произнес он. — Ради Бога, вернитесь!

— Минутку!

Она была уже напротив окна и заглядывала внутрь.

Наступившее молчание длилось целую вечность. Мужчина, перегнувшийся через парапет и направлявший фонарик на женщину, которая висела на веревке, вдруг ощутил, как она задрожала всем телом. Ее лицо стало красным, словно огонь в тайной комнате, и плечи неудержимо задергались, лишая ее сил. Что-то она увидела такое, что не могло не потрясти даже ее. Кемпиону показалось, будто башня и сад затаили дыхание.

Вдруг откуда-то снизу до него долетел слабый тревожный звук. В нем не было ни отдельных звуков, ни отдельных слов, понятных разуму, так что через несколько минут Кемпион и вовсе усомнился, что слышал его.

Однако миссис Дик мгновенно переменилась.

— Нет! — твердо проговорила она. — Нет.

Но ее второе «нет» прозвучало иначе, чем первое, словно у нее перехватило дыхание, а потом она тяжело повисла на веревке, глядя вверх на человека, который смотрел на нее с крыши. Он увидел ее стиснутые губы, капельку белой слюны в уголке рта, широко открытые и обезумевшие от страха глаза.