Чингисхан. Имперская идея - А. Мелехин

В момент прибытия Джелал ад-дина мнения и намерения разделились. Каждая группа склонялась к одному из братьев. Эмиры боялись смелости султана Джелал ад-дина и втайне сговорились хитростью внезапно его погубить. Один из них уведомил об этом султана, тот нашел удобный момент и дорогой на Несу направился в Шадьях (Нишапура). В пределах Устува, в лесу Сабкан, он столкнулся с монгольским войском, Озлак-султан и Ак-султан не задержались в Хорезме и поскакали по следам султана. На следующий день они сошлись с тем (монгольским) отрядом, который сражался с Джелал ад-дином; тот народ (монголы), не зная, что это царевичи, перебил их со всеми людьми, которые были с ними…

В тот промежуток времени, в котором произошли эти события, Чингисхан все еще пребывал в Самарканде, а трех своих старших сыновей он назначил (в поход) на Хорезм…

Так как владения Мавераннахра были завоеваны полностью, а другие края точно так же стали сохраняемыми и управляемыми монголами, Хорезм, – первоначальное имя которого Гурганч, а монголы его называют Ургенч, – очутился посредине, словно упавшая палатка с перерезанными веревками, – то (Чингисхан) захотел его также завоевать. Вот в это время он и назначил (в поход) на Хорезм старших своих сыновей: Джочи (Зучи), Чагатая (Цагадая) и Угэдэя с войском, по численности подобным песку пустыни, а по необъятности – происшествиям (текущего) момента. Осенью этого же года (1220 года. – А.М.) они двинулись в ту сторону с эмирами правого фланга, отправив в качестве авангарда, который называют «язак», целое войско.

Как было рассказано… султан Джелал ад-дин после смерти отца ушел в Хорезм, но ввиду заговора (против него) некоторых эмиров вернулся (оттуда). Его братья и вельможи из (числа) султанских эмиров, находившихся там (в Гурганче) вследствие молвы о приближении (монгольских) царевичей, двинулись следом за ним в Хорасан. В пути они были перебиты монгольским войском. По этой причине столица Хорезма была лишена султанов. Из числа влиятельных лиц султанского тюрского войска там находились из родственников матери султана Туркан-хатун: (некто) по имени Хумар, Мугул-хаджиб, Бука-Пехлеван, командующий войсками, Али-Маргини и группа других. Численность и множество горожан были таковы, что не поддаются описанию.

Так как в том большом городе не было никакого определенного начальника, к которому обращались бы для установления порядка в делах и в важных вопросах во время наступления (столь) необычайных событий, то на управление назначили эмира Хумара во внимание к его родственным отношениям к султанше (т. е. царице-матери).

В один из дней, неожиданно, небольшое количество всадников монгольского войска подскакало к воротам (столицы) и устремилось угнать скот. Несколько недальновидных людей вообразили (себе), что (все) монгольское войско и есть это небольшое количество людей. Отряд конных и пеших направился на этих всадников; монголы помчались от них (в страхе), как дичь от силка, пока они не достигли окраин Баг-и Хуррама, расположенного в одном фарсанге от города. Там боевая (монгольская) конница вылетела из засады за стеной и окружила этот отряд. Они перебили около тысячи человек и следом за беглецами ворвались в город через ворота Кабилан (Катилан?) и проникли до места, которое называют Тиура. Когда солнце склонилось к западу, чужеземное войско повернуло назад и ушло в степь.

На следующий день они снова направились к городу. Феридун Гури, командующий войском султана, с пятьюстами всадников отразил нападение (монголов) на ворота.

Тем временем царевичи Джочи (Зучи), Чагатай (Цагадай) и Угэдэй подоспели с многочисленным войском и под видом прогулки объезжали гордо кругом; затем остановились, и войска расположились лагерем кольцом вокруг города. Тогда послали (в город) послов, призывая население города к подчинению и повиновению.

Так как в окрестностях Хорезма не было камней, то они (монголы) срубали большие тутовые деревья и из них делали замену камням для камнеметов. Согласно своему обыкновению, они изо дня в день держали в напряжении жителей города словесными посулами, обещаниями и угрозами, а иногда перестреливались, и (только) до тех пор, пока не пришли одновременно со всех сторон (бесчисленные) хашары, которые принялись за работу во всех направлениях.

Издали приказ, прежде всего, засыпать ров. В течение двух дней (его) весь засыпали. (Затем) остановились на том, чтобы отвести (от города) воды Джейхуна, на котором в городе жители построили плотину-мост.

Три тысячи человек монгольского войска приготовились для этого дела. Они внезапно ударили в середину плотины, (но) городское население их окружило и всех перебило. В результате этой победы горожане стали более ревностны в бою и более стойки в сопротивлении.

Вследствие различия характера и душевных наклонностей между братьями Джочи и Чагатаем зародилась неприязнь, и они не ладили друг с другом. В результате из (взаимного) несогласия и упрямства дело войны пришло в упадок, и интересы ее оставались в пренебрежении, а дела войска и (осуществление) постановлений Чингисхана приходили в расстройство. Вследствие этого хорезмийцы перебили множество монгольского войска, так что говорят, что холмы, которые собрали тогда из костей (убитых), еще теперь стоят в окрестностях старого города Хорезма.

В таком положении прошло семь месяцев, а город все еще не был взят. За тот промежуток времени, когда царевичи отправились в поход на Хорезм и осады его, Чингисхан прибыл в Нахшеб (Карши) и некоторое время пробыл там. (Затем), переправившись через реку Термеза (Амударью), он прибыл к Балху и овладел городом и (балхскою) областью. Оттуда он пошел осадить крепость Таликан. В те самые дни, когда он начал осаду крепости, прибыл посол от его сыновей, бывших в Хорезме, и уведомил (его), что Хорезм взять невозможно и что много (монгольского) войска погибло и частично причиной этого является взаимное несогласие Джочи и Чагатая.

Поскольку Чингисхан объявил о том, что Хорезм станет вотчиной старшего сына Зучи, последний не хотел разрушать столицу своих будущих владений, город Ургенч. Поэтому он известил ее жителей о том, что в случае добровольной сдачи городу и самим жителям не будет причинен вред. Зучи приказал воинам своего отряда не грабить и не разорять местное население. Несмотря на то что приказ Зучи выполнялся, приготовления к штурму шли своим чередом, и что немаловажно, на глазах осажденных жителей Ургенча. Зучи надеялся, что это окажет в конце концов психологическое воздействие на них, и поэтому откладывал начало решающего штурма. Это и привело к «взаимному несогласию Зучи и Цагадая», который настаивал на том, чтобы, «дождавшись попутного ветра, поджечь город и затем начать окончательный штурм». Многомесячное бездействие отрицательно повлияло на боеспособность монгольского войска, оно начало нести существенные потери. Об этом незамедлительно было сообщено Чингисхану.

Когда Чингисхан услышал эти слова, он рассердился и велел, чтобы Угэдэй, который является их младшим братом, был начальником (всего) и ведал ими вместе со всем войском и чтобы сражались по его слову.

Он (Угэдэй) был известен и знаменит совершенством разума, способностью и проницательностью. Когда прибыл посол и доставил повеление ярлыка (Чингисхана), Угэдэй-хан стал действовать согласно приказанному. Будучи тактичным и сообразительным, он ежедневно посещал кого-нибудь из братьев, жил с ними в добрых отношениях и (своею) крайне умелою распорядительностью водворял между ними внешнее согласие. Он неуклонно выполнял подобающие служебные обязанности, пока не привел в порядок дело войска и не укрепил (выполнения) ясы.

После этого (монгольские) воины дружно направились в бой и в тот день (в мае 1221 года. – А.М.) водрузили на крепостной стене знамя, вошли в город и подожгли кварталы метательными снарядами с нефтью. Население города кинулось к воротам и в начале улиц и кварталов начали снова сражение.

Монголы сражались жестоко и брали квартал за кварталом и дворец за дворцом, сносили их и сжигали, пока в течение семи дней не взяли таким способом весь город целиком. (Тогда) они выгнали в степь сразу всех людей, отделили от них около ста тысяч ремесленников и послали (их) в восточные страны. Молодых женщин и детей же угнали в полон, а остаток людей разделили между воинами, чтобы те их перебили. Утверждают, что на каждого монгола пришлось двадцать четыре человека, количество же ратников (монголов) было больше пятидесяти тысяч. Короче говоря, всех перебили, и войско (монголов) занялось потоком (разрушением плотины дамбы. – А.М.) и разграблением. Разом разрушили остатки домов и кварталов…

Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 213–217.

Он (Зучи. – А.М.) послал к ним (жителям Хорезма) людей, предупреждая их и предостерегая, и обещал им пощаду, если они сдадут его (Хорезм) без боя, и сказал, что Чингисхан подарил (город) ему и что он воздержится от его разрушения и намерен сохранить (город) для себя. Об этом будто бы свидетельствует то, что за время своего пребывания вблизи от него (Хорезма) это войско не предпринимало набегов на его сельские местности, отличая Хорезм от других областей большей заботой и большей милостью, опасаясь за него, чтобы он не стал жертвой судьбы ущерба и чтобы его не достигла рука уничтожения. Разумные из числа жителей склонялись к заключению мира, однако глупцы взяли верх над их мнением и взглядами…