Хроники старого мага - Андрей Викторович Величко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, что-то я отвлёкся. В данном случае мне не требовалось заново создавать заклятие. Это сильно облегчало мою жизнь. Проблема была в другом. Надо было разобраться, что это за заклятия. Поскольку на них не было пометок, приходилось затрачивать много времени на расшифровку записей. А поскольку свитки были старыми, действовать надо было аккуратно. Я старался прочесть надписи на схемах и комментарии под ними. Маг, составивший эти схемы, был очень аккуратным. Схемы читались легко, но вот его подчерк был для меня труден. Мелкий бисерный буквенный шрифт изобиловал завитушками. Приходилось затрачивать много усилий, чтобы разобрать написанное им. Помимо слов, написанных магом, составившим инструкцию, на полях и в углах свитков располагались записи и пометки, сделанные другими магами, служившими здесь после. Иногда эти пометки давали больше понимания о предназначении свитка. Свиток, объясняющий способ настройки на магическую башню, оказался третьим в моём собрании свитков. Ноя продолжил изучать остальные свитки просто для того, чтобы понять, какими возможностями обладает данная башня. В ходе исследований я выяснил, что в данных свитках заключены, помимо заклятия настройки, ещё строительство, молния, воздушный щит, быстрота и лечение. Оказалось, что используя силу магической башни, я могу подлечить сразу весь гарнизон, находящийся в пределах крепости, или тех на кого будет настроена данная башня в пределах трёхсот вёрст. Большое расстояние. Заклятия были похожи на те, что я использовал с помощью посоха, но было и отличие. Я представил себе размер шкафов и представил количество ячеек в них. Количество заклятий, которые теоретически можно было реализовать с помощью башни, должно быть намного больше. Либо они были утеряны, либо их изначально не предусматривалось больше. Остальное живущие здесь маги должны были добавлять сами. Но даже эти шесть были уже достаточным аргументом при защите крепости. Надеюсь, что остальные были переписаны в книги раньше, чем развалились свитки. Работы было много. Но для начала требовалось восстановить свитки. При работе с ними подчерк должен быть более читаемым. Нужны были листы и катушки. Надо будет поговорить с капитаном. Как здесь решаются такие проблемы? На улице гонг пробил двенадцать раз. Уже так поздно? Как незаметно пролетело время. Я стал готовиться ко сну.
Глава 4
Утром, сразу после зарядки и завтрака, я нашёл капитана и, вкратце, обрисовал ситуацию. Некоторое время он смотрел на меня удивлёнными глазами, будто я просил у него вещи, которые мог взять без разрешения. Видимо здесь это было само собой разумеющимся. Немного подумав, он отвёл меня в канцелярию. Там мне выдали пятьдесят листов пергамента под мои нужды. Дополнительно мне дали десять новеньких катушек для накручивания пергамента. В таком виде посыльные перевозили донесения, чтобы не сминать листы. Загрузившись листами и катушками, я вернулся в башню. Это сокровище я уложил в шкаф для одежды на полку для шляп. Прежде чем садиться заниматься переписыванием и перерисовыванием заклятий требовалось выполнить обещание Аликс. Я взял лист с алфавитом и книгу по лекарственным растениям. Лист я вложил в книгу, чтобы не смять его. Держа их под мышкой, я направился в лазарет. Утро было в самом разгаре. Люди занимались своими делами. В крепость въезжали и выезжали повозки. Воины, стоящие на воротах, лениво оглядывали их содержимое. На площадке для тренировок упражнялись воины с оружием. На стрелковой площадке раздавалось бодрое щелканье тетивы. Стрелы, пролетая через ограждённый стрелковый коридор, втыкались в мишень. На стенах прохаживались часовые, оглядывая окрестности. Сновали посыльные. От рабочих построек раздавался стук топора и визг пилы. Со стороны кузни раздавались удары молота. По брусчатке двора лениво разгуливали куры, грелись на солнце собаки. Возле конюшен стояла повозка, загруженная сеном. Охапки сена были разбросаны по углам двора. Я был одним из идущих по своим делам людей. Никто не обращал на меня внимание. После шумного города крепость казалась мне тихим, почти пасторальным явлением. Это наводило и на меня соответствующее настроение. Но в воздухе уже витала какая-то напряжённость. Я чувствовал её, но это не мешало мне наслаждаться этим миром. Именно в таком настроении я и вошёл в здание лазарета.
Меня встретил разъярённый взгляд Аликс. За её спиной стояла тётя Вера и смотрела за её действиями насмешливо. Оказавшись ближе, я понял причину ярости Аликс. Они обе стояли перед столом, накрытым белой скатертью. На этой скатерти находились хирургические инструменты, разложенные на всей поверхности стола. Похоже, что тётя Вера учила Аликс разбираться в этом разнообразии. Полсотни разнообразных инструментов. А ведь каждый имеет своё собственное название. Я вспомнил, как будучи в её возрасте пытался сам заучить это изобилие. Всякий раз, как Аликс прикасалась к предмету, ей надо было сказать его название. Тётя Вера её поправляла. Учитывая, что опыта у Аликс было мало, ошибалась она часто. От этого и злилась. Я вспомнил изречение наставника: «Самое приятное для человека — это могущество, самое болезненное и унизительное — это бессилие». Аликс находилась в состоянии бессилия. Если уборка в лазарете не потребовала от неё больших духовных усилий, то изучение новых знаний ставило её в беспомощное положение. А ведь и я когда-то был на её месте, да и сейчас нахожусь. Мне ведь предстоит изучать возможности башни. А в этом всё моё предыдущее обучение не могло мне помочь.
Тётя Вера обратила на меня внимание.
— Что-то случилось? — Обратилась она ко мне.
— Я сам надеялся узнать новости — ответил я. — Вообще кроме новостей я пришёл выполнить своё обещание. Я обещал Аликс позаниматься с ней грамотой.
Я показал книгу. После вытащил лист с алфавитом и показал его им. Тётя Вера кивнула.
— Да, это хорошо — ответила тётя Вера — разнообразие работ поможет ей отвлечься. Это облегчит её учёбу.
Я взял два табурета и поставил их возле стола. Предложил Аликс и тёте Вере присесть. После этого я развернул лист с алфавитом и подал его девушке. На лице Аликс отразилось отчаяние. Было видно, что она готова расплакаться.
— Я это никогда не запомню — в глазах готовы были появиться слёзы, а голос надрывался.
— Я тоже так думал, в твоём возрасте — ответил
