Атлас Преисподней - Роб Сандерс

Чевак изложил план проникновения внутрь дворца, но спутники его сразу же не одобрили. Клют предложил воспользоваться инсигнией и авторитетом Инквизиции Его Божественного Величества, чтобы пройти сквозь укрепления. Чевак напомнил другу, что улей порабощен силами Хаоса, и власть Святого Ордоса, скорее всего, здесь ничего не значит. Это скорее всего закончилось бы лишь тем, что сначала их казнили бы, а потом съели. Высший инквизитор настаивал, что искать Черный Соверен Сьерры Санграаль лучше всего тайно — по крайней мере сначала — и что нужно действовать скрытно, если только они не хотят попасть под шквал лазерных лучей. Чевак придумал для этой проблемы простое, но совсем не элегантное, а скорее отвратительное решение.

Пока воздушный шар со стальной рамой, баллистой и массивным гарпуном еще парил над платформой, Чевак и его команда быстро спустились, используя в качестве лестницы длинное скользкое тело поверженного чудовища. Добравшись до огромной, раскрытой, словно зонт, пасти, Торкуил схватился могучими пневматическими серворуками за безжизненные губы твари и распахнул их, и вся группа, поборов отвращение, проникла внутрь.

Запах внутри зверя был настолько силен, что сквозь него, казалось, надо было продираться. Пасть походила на пещеру, облепленную ряской, и, как будто этого было мало, Чевак настаивал, что надо продвинуться еще дальше на случай, если кто-то решит осмотреть существо. Тогда технодесантник включил плазменную горелку на одном из придатков и прорезал ею жаберные дуги и фильтровальные пластины в зловонной глотке монстра, чтобы можно было пролезть вглубь. К счастью, вскоре они наткнулись на разорванный живот существа и остановились. Раздутые кишки и прочие внутренние органы пробились в брюшную полость и не давали пройти дальше.

Внутренности существа тускло освещало злобное сияние глаз Гессиана и фонари, встроенные в силовой доспех Торкуила, и отряду оставалось лишь подавлять рвотный рефлекс и ждать. Когда маленький, но мощный трактор с ревом ожил, тряска от мотора передалась внутрь трупа, сигнализируя о начале первой фазы плана Чевака.

— Бог-Император, ну и вонь! — прошипела варповидица.

— Эпифани? — поторопил высший инквизитор.

«Отец», не вызывая подозрений, парил у ворот посадочной площадки, и слепая варповидица могла видеть через него трактор и чудовище, которое он волок, хотя ей сложно было сфокусироваться на мысленной связи с сервочерепом, когда липкие и зловонные внутренности чудовища подавляли все ее остальные чувства.

— Ворота открыты, — прогундосила девушка, зажав нос. — Прокторы дворца платят цыганам. Они выглядят худыми и слабыми.

— А что охрана? — спросил Торкуил.

— Шесть-семь гвардейцев. Как вам удается просто стоять и дышать этой жижей? — Эпифани снова чуть не стошнило.

— СПО? — надавил Клют.

— Откуда я знаю? Да. Нет. Слишком хорошо экипированы, — решила варповидица и фыркнула. — Похоже, из ударных частей.

— Кадианцы?

Эпифани вдруг скорчила гримасу. Один из солдат в броне повернулся, показав лицо. Оно было белым и похожим на желе, как будто медленно разлагалось на дне океана.

— Их лица… — содрогнулась девушка.

— Есть опознавательные знаки?

— Три черепа в виде перевернутой пирамиды, — сообщила Эпифани.

Чевак кивнул:

— Это Освобожденные.

Тело зверя дернулось и сдвинулось с места, и все пятеро покачнулись, хватаясь руками за окружающую их плоть.

— Прокторы кладут труп на платформу, — сказала Эпифани и сплюнула. — Я чувствую его вкус, — с отвращением сказала она.

— Что здесь делают Освобожденные? — с тревогой спросил Клют.

— Когда-то это был 969-й кадианский полк. Во время Готической войны их направили на Цетус Терциа. Полковник Абнер Вариккус был тогда фаворитом лорда-кастеляна, но его, как и солдат, поразила некая ужасная чума, распространявшаяся через воду. Болезнь осквернила полк — никакого больше возвращения на Кадию, крах политических амбиций Вариккуса. И по сей день полковник носит титул Ложного Кастеляна, а Освобожденные, как стали называться его люди, разделили судьбу тех, кто поклоняется Великому Владыке Разложения. Аблютрафур — один из миров, все еще поставляющих им припасы. Логично, что они встали здесь гарнизоном и охраняют его.

— Это было бы полезнее узнать до прибытия на планету, — проворчал Клют.

— Не тревожься насчет Освобожденных. Маммошад наверняка им уже наделал проблем, — попытался успокоить его Чевак.

— Ворота закрываются, — сказала Эпифани. «Отец» вплыл внутрь дворца, держась в тенях у сводчатого потолка. Через бионические глаза сервочерепа она видела, как двери закрылись, а цыган-капитан ушел, получив оплату.

— Мне надо выйти отсюда, — с внезапной целеустремленностью произнесла варповидица и двинулась ко рту существа. Клют остановил ее, обхватив руками сзади.

— Тебе надо отвлечься, — сказал он и после секундного колебания, сунул руку в ее декольте и достал табакерку, которую тут же вложил в руку слепой девушки. Быстрым движением Эпифани взяла щепоть кристаллов «призрака» и вдохнула изумрудный порошок сперва в одну ноздрю, потом в другую. Придерживая ее, Клют спросил:

— Так лучше?

Лицо варповидицы смягчилось и приобрело мечтательное выражение.

— Лучше, — пробормотала она и неуклюже отошла в сторону.

Клют обнаружил, что Торкуил и Чевак смотрят на него.

— Когда человек лишен одного из чувств, остальные обостряются, чтобы компенсировать утрату, — сказал Клют с уверенностью врача. — Как бы нам тут не было плохо, ей вдесятеро хуже.

— Не сомневаюсь, — ответил Чевак. — Но теперь Эпифани не в себе. Как мы можем ее использовать, когда она в трансе от «призрака»?

— По опыту знаю, — сказал Клют, — что, к сожалению, именно в такое время наша провидица полезнее всего.

Грузовая платформа остановилась, варповидица пошатнулась и упала назад, на кучу мягких органов и толстых кишок, оказавшись как будто на троне из склизкого мяса. Клют думал, что в тот же миг она вскрикнет и вскочит, и кинулся к ней, но варповидица осталась на месте. Через пару мгновений она начала фыркать, подавляя смех, и с трудом втягивать в себя воздух в перерывах между сотрясающими тело приступами хохота. Гессиан присоединился, неприятно, презрительно хихикая.

Эпифани подняла руки, и Клют увидел, что в пальцах с аккуратным маникюром она сжимает длинные кишки и внутренности. Радостное выражение пропало с ее лица, и смех, от которого дрожало все тело, угас так же быстро, как начался. Сонно уставившись сквозь мрак брюшной полости, девушка перебирала гротескные кольца кишечника, сдавливала мышечные трубки и с силой перебрасывала их из руки в руку, а затем вытягивала новый отрезок и начинала ощупывать его. Она кивала, как будто что-то подсчитывала.

Гессиан принюхался, чувствуя энергии имматериума, пробегающие по жилам варповидицы.

— Эпифани? — осторожно спросил Клют.

— Зря… же… смеялся… глаз, — сказала варповидица, выговаривая слова одно за другим так, будто ее пальцы вычитывали их среди внутренностей. — Зря… же… смеялся… глаз… зря… же… смеялся… глаз… зря… же… смеялся… глаз…

— Хватит, Эпифани, — Клют выхватил скользкую петлю кишечника из ее рук. Девушка посмотрела сквозь инквизитора и вдруг осознала, где находится. Ее лицо исказилось от отвращения, и Клют помог ей подняться из кучи внутренностей. Прорицательница казалась потрясенной. Стряхнув с пластекового пончо большую часть волокнистой слизи и кусочков плоти, она обхватила себя руками, как испуганный ребенок.

— Это знак, — мрачно сказал Чевак.

— Она провидица, а не какая-нибудь одержимая или телепатка, — не согласился Клют.

— Я видел, как шаманы диких миров изучают внутренности мелких животных, — подключился Торкуил, — выясняя таким образом, одобряют ли божества действия племени.

— Это знак, который мы не должны были получать. Пока что, — настаивал Чевак. — А может, и должны были, кто знает извращенные намерения Губительных Сил.

— Но это же бессмысленно, — усомнился Клют.

— Как и то, что она сказала, — ответил Чевак. Его глаза затуманились в раздумьях. Внезапно осознав, что все смотрят на него, он продолжил:

— Я говорил вам, что провидица из нее так себе. Дар у нее есть, но он — как широкая антенна, принимающая любые сигналы отовсюду. Это объясняет ее кажущуюся способность достигать согласия с эмпиреями в разных дисциплинах прорицания: гаруспиции, пиромантии, картомантии.

— Теперь я вообще не понимаю, что вы хотите сказать, — признался Клют.

— Вот именно, не понимаешь, — улыбнулся Чевак. — Передача с помехами. Мы же говорим о варпе. Она получает информацию, но не понимает — это, так сказать, прогностическая парафазия.