Я все еще люблю Тебя (СИ) - Мединская Екатерина

– Или ты думала, что я ничего не узнаю, думала, смирюсь с тем, что ты сделала, и даже помогу выпутаться, – Алекс вкладывал в слова все свое презрение и смотрел на нее как на ничтожную дешевку, не стоящую его внимания.

Кира не смела винить его за такое отношение. В его глазах она преступница, и он имеет право злиться и оскорблять ее. Она позволит ему ругать себя. Только бы не смотрел так осуждающе, будто она предала его.

– Отвечай! – взревел он на весь кабинет, и лицо его стало свирепым и яростным.

Кире показалось, что он сейчас ударит ее, и даже приготовилась устоять на ногах. Ее пробрало страхом от безысходности и исходящего от Алекса гнева. Руки дрожали. Она старалась не заплакать. В горле застыл ком. Что она могла ему ответить?

– Я не прошу тебя мне верить. Хотя могу объяснить случившееся. Но все равно окажусь виновной… В этой ситуации есть и моя вина. Я признаю это...

Ее голос оборвался от волнения. Она не могла найти подходящие слова. Только связывала воедино витающие в голове фразы. Алекс услышал то, что хотел услышать. Она признала вину. И этого было достаточно… пока.

– Отлично, – спокойно сказал Алекс.

Но это была обманчивая маска спокойствия.

Кира обхватила руками плечи, боясь вспыхнувшего гневом взгляда ледяных глаз.

– Я предлагаю сделку или выбор, – с лукавой ухмылкой продолжал издеваться Алекс. – Ты ведь так любишь всегда все по правилам, контрактам, договорам. Помнится, даже меня заставила следовать условиям дурацкой сделки, – сказал он тоном, полным двусмысленного подтекста и издевки.

В голосе его звучали злость и раздражение. Нет сомнения, что Алекс уготовил для нее месть и собирался воплотить свой план в жизнь. Кира насторожилась, но у нее не осталось сил сопротивляться такому сильному сопернику. Она была абсолютно уничтожена и сломлена.

– Этот выбор понравится тебе. Я уверен! – он подошел к ней совсем близко, отчего Кира почувствовала страх и захотела исчезнуть. Алекс сверлил ее презрительным взглядом и давил морально, демонстрируя свое превосходство. – С этой комнаты ты можешь попасть на тюремную койку или в мою постель. Конечно, выбор для тебя не сложный, – протянул он.

Кира отчетливо услышала его унизительное и оскорбительное предложение. Он хотел растоптать ее, сделать своей подстилкой, получить компенсацию за свою обиду. В глубине души она оправдывала его поведение. Вот только сомневалась, что может сейчас здраво мыслить. Потому что давно утратила понимание реальности происходящего. Не было сил волноваться, злиться или обижаться. Только оглушительная головная боль.

– Это не выбор, это абсурд, – еле слышно произнесла она.

Кира столько лет воспитывала в себе практичную, деловую, несгибаемую женщину, способную добиваться своего любой ценой. Но в этом предложении Алекса было ее спасение. Если откинуть моральный аспект, то он спасал ее от тюрьмы. Он, видимо, знал ее даже лучше, чем она сама.

– Если я выберу постель, то какими будут твои условия? – спросила она, пытаясь заглушить бунтующую, кричащую, умирающую в ней гордость.

Господи, она готова продать себя как последняя шлюха! Но всё же лучше тюрьмы.

Алекс криво усмехнулся.

– Я рад, что наконец перестала разыгрывать недотрогу, – последние слова он проговаривал, вкладывая в них все свое презрение к ней. – Все просто: хочу, чтобы ты хорошенечко отработала деньги, которые мне придется отдать компании как возмещение причиненного тобой ущерба.

Кира пришла в ужас. Речь шла об огромных деньгах. Даже примерные цифры в ее голове наводили страх. Ей за всю свою жизнь не выплатить. «Ах, мама, что же ты наделала?» – с горечью подумала Кира, коря себя за самую огромную ошибку в своей жизни. Она доверилась алчной, бессердечной женщине-матери. Алекс злился на нее, но по сути давал шанс спасти себя. Она понимала это. Пусть таким унизительным путем, но это великодушно с его стороны. Да, похоже, он презирал ее, ненавидел. Это читалось в его взгляде, манере обращения к ней. А как по-другому? Как бы поступила она? Наверное, в первую очередь выслушала его оправдания, выяснила мотивы. Но Алекс, похоже, не нуждался в ее объяснениях. Да и как она могла себя оправдать? Кира не посмела бы выдать мать. Не стала бы обвинять ее просто потому, что никогда бы так не поступила с мамой, какой бы она ни была. И пусть теперь она никогда не назовет Ирину словом «мама», предать ее так же, как сделала это она, Кира не могла решиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Алекс ждал ее согласия с видом человека, абсолютно уверенного в собственном мнении о ней.

– Чего конкретно ты хочешь от меня? – она не знала, как ей еще спросить, уточнить, выяснить, какие унижения уготовил он ей, через что придется пройти взамен на свободу.

Когда она смотрела на Алекса, то видела лишь ненависть в его глазах и жажду мести, настолько сильную, что ее пробирало отвращение к себе до тошноты.

– Всего одна ночь – и я отпущу тебя, – коротко ответил он.

Кира удивилась.

– Ведь на то она и шлюха, чтоб попользоваться ею всего лишь один раз. Тем более что тебе придется очень постараться, учитывая, что мне даже смотреть на тебя мерзко.

Жестокие, оскорбительные слова ранили Киру до глубины души. Но он был прав. Она ведь почти согласилась стать его шлюхой на одну ночь, пусть и за миллионы долларов.

Не желая больше затягивать эту тему, Кира кивнула положительно. Она не проронила ни слова. Еще немного – и она начнет рыдать, как глупая дура, и окончательно растопчет себя. Нет, нельзя этого допустить. Нужно держать лицо.

Алекс, не сказав ни слова, ушел, оставив ее одну. Через минуту вошли личные охранники и велели идти за ними. Спустя час Киру доставили в городскую квартиру Алекса Круза и оставили ее там.

Она долго ждала, нервничала и боялась его появления. Но когда часы перевалили за полночь, она окончательно измучила себя и провалилась в сон прямо на диване в фойе, где прождала хозяина квартиры до глубокой ночи.

Кира проснулась рано утром и не сразу вспомнила, где находится. Вокруг была незнакомая обстановка богатой квартиры и знакомая дверь, в которую она вчера вошла. Встав, она подошла к входной двери и постаралась ее открыть, но было заперто. Обреченно опустив руки, Кира огляделась. Вчера она так и не решилась пройти дальше фойе. Размеры квартиры впечатляли. Она была огромной, с высокими потолками и большими панорамными окнами. Тут был даже бассейн и маленький сад. Но Киру совершенно это не интересовало. Она лишь хотела, чтоб поскорее закончился весь этот кошмар.

Когда во входную дверь вставили и повернули ключ, она вздрогнула: этот звук показался Кире громче грома. Сердце заколотилось от приступа паники. Но на пороге появилась женщина и представилась – Сара, домработница. Она разговаривала неохотно и держалась сдержанно. Впрочем, Кира и не стремилась разговаривать. Домработница оставила ей еду и ушла, закрыв за собой дверь на замок.

Кира не возмутилась, потому что и сама не уйдет, пока не выполнит свою часть уговора. Есть она не стала. Аппетит пропал давно. Кира вспомнила, что не ела толком несколько дней. Впрочем, есть все равно не хотелось. Она с трудом заставила себя выпить апельсиновый сок. Так она прождала еще остаток дня. Вечером снова пришла домработница. Она убрала нетронутую еду и с укором посмотрела на Киру.

– Вам не нравится еда? Возможно, у вас есть предпочтения? Я могу приготовить, что скажете.

– Нет, не нужно. Я не голодна, – коротко ответила Кира и вышла на свежий воздух, который бодрил и приводил в чувство.

Наступила настоящая осень. Из квартиры Алекса открывался прекрасный вид на парк. Как ни странно, но стресс обострил ее ощущения. Все запахи казались насыщенней, звуки громче, краски ярче. В созерцании перехода вечера в ночь было что-то символичное. В ее жизни точно так же наступила ночь – неизбежная и страшная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мисс Эштон, я приготовила вам комнату, – сообщила домработница.

Кира лишь кивнула. Ей хотелось спросить, когда приедет хозяин, но она посчитала это слишком унизительным для себя. Просто промолчала.