Курсом зюйд - Елена Валериевна Горелик

Шведу явно было скучно. В какие-то моменты он напоминал Черкасову генерала из сказки про Федота-стрельца: «Мне бы саблю да коня, да на линию огня!»[23]. В татарах он сильно разочаровался и теперь считал их опасным противником только при явном численном превосходстве.

— Если всё пойдёт так, как я предполагаю, вы сможете убедиться, что они бывают опасны и малым числом, — сказал Евгений, и повысив голос до «командного», крикнул солдатам: — Огонь шеренгами! Первые две шеренги — готовьсь!

Фельдмаршал решил «вспомнить молодость» и лично командовал сводными полками шведов. Сейчас он переводил им команды русского офицера на шведский язык. Солдаты по вколоченной капралами привычке беспрекословно повиновались… Теперь наступал самый опасный момент: конные отряды стремительно приближались на дистанцию ружейного выстрела, и чтобы достойно встретить их, нужно было либо выходить из-за дощатых щитов, либо уронить заграждения, оставшись лишь под защитой выставленных на двадцать шагов вперед рогаток. Евгений выбрал второй вариант. Как бы это ни казалось жестоким, но если солдат знает, что позади него укрытие, где точно можно спрятаться, он будет думать именно об этом. А если щиты на земле, то солдат будет понимать, что его единственным щитом останется плотный огонь. И покажет чудеса быстрого заряжания… Судя по насмешливой ухмылке Рёншельта, только что переведшего шведам команду «щиты наземь», он подумал о том же.

…Щиты упали на землю, когда до конной лавы оставалось шагов шестьдесят или чуть больше. Первые шеренги встали на одно колено, изготовившись к стрельбе, за ними то же, но стоя делали вторые шеренги. И почти сразу, практически одновременно по строю солдат прокатились команды.

— Пали! — выкрикнули русские офицеры вслед за Черкасовым.

— Skjut! — проорали шведы, вторя своему фельдмаршалу.

Чёткий строй словно взорвался: когда одновременно палит несколько сотен фузилеров, это впечатляет… Татары тоже впечатлились. Они словно споткнулись, потеряв разом несколько десятков всадников, сильно сбавили скорость и смешали ряды. Судя по всему, среди погибших как раз были мурзы, отдававшие приказания. А у них на глазах отстрелявшиеся передние шеренги чётким шагом отходили за спины товарищей — на перезарядку. На их место тут же выступили следующие две шеренги. И всё повторилось, только с той разницей, что татары уже не летели на них с воплями: «Ля иль Алла!» — а пытались сообразить, будет ли лучше продолжать атаку, или уже пора отступать… Оказалось, что им хватило двух залпов этого строя –крепости, чьи стены состояли из людей. Сообразив, что противник не собирается в ужасе разбегаться перед конной лавой орды, а наоборот, очень даже настроен подраться, татары дружно свернули вправо, в сторону ближайшей балки[24]. Умирать без надежды на победу им не хотелось. Впрочем, артиллерия послала вдогонку степнякам хороший картечный залп — почему бы не придать бегущим ускорение, если есть такая возможность…

Даже со своего шестка Евгений видел, что сражение уже выиграно. Немногочисленные татары, которые были хорошо вооружены и более-менее обучены европейской тактике — личная «гвардия» хана и принцев — дали бой по всем правилам. Проблема была в том, что им противостояли русские драгуны. А они, в отличие от аналогичного рода войск в прочих странах, были не столько верховой пехотой, сколько стреляющей конницей. Эта разница проявилась моментально: пока татар с фронта расстреливало медленно передвигавшееся пехотное каре, драгуны зашли с фланга и принялись методично вынимать татар пулями из сёдел… Русские уже видели бунчук хана и старались накрыть тот пятачок прицельным огнём, когда Девлет-Герай осознал всю безнадёжность своего положения. Он скомандовал своим ближникам — уходить в прорыв, спасая себя, остатки своих отрядов и европейских инструкторов — кто ещё не погиб, конечно. Вот уж кто, а эти дрались отчаянно, понимая, что им нельзя попадать в плен.

Ещё одной, и на сей раз фатальной ошибкой хана стало то, что он задержался с отходом. Ненамного, но этого хватило Меншикову, чтобы завершить глубокий фланговый охват и перерезать татарам пути к отходу. Собственно, этот самый отход превратился сперва в бегство, а затем в тотальный разгром: драгуны под командованием светлейшего стали молотом, который разбил татарское войско о наковальню пехоты. Из сорока тысяч кое-как сумели уйти не более пятой части, да и то только потому, что первыми бросились наутёк, не дожидаясь приказа хана. Благо, холмистая, прорезанная балками местность близ Харькова позволила им быстро скрыться из поля зрения. Остальным повезло куда меньше. Татары в плен не сдавались — да их и не особенно желали брать — и их просто выкашивали огнём.

Хан Девлет и его сын ушли — вместе с остатками отборных воинов. Но почти все европейцы, кто не сложил голову, попали в плен.

4

…Это было столкновение армий не то, что разных стран — разных эпох, миров. И глядя на результат, Евгений понимал, что должен был чувствовать Рудольф Горн, чей трёхтысячный гарнизон «Немезида» семь лет назад всего в сорок стволов заперла в стенах Нарвы. И сейчас ордынская конная лава, некогда стиравшая с карты мира целые страны, разбилась о железную дисциплину и огневой вал регулярной армии.

«Между ними и татарами ведь тоже, по сути, триста лет, — подумал он, наблюдая за приближением строя своих, среди которых он видел и егерские мундиры. — Прямо мистика какая-то. Или наоборот, закономерность, о которой мы не знаем».

Он уже видел, кто возглавлял строй драгун, прикрывавших пехотное каре, и заранее представлял, что за разговор между ними сейчас состоится.

…Ещё гремели залпы, добивавшие остатки не сумевших вырваться из смертельной ловушки татарских отрядов, но русские солдаты уже добрались до ханского обоза. Освободили там пленных, кто был ещё жив, и сами захватили немало всякого. Конечно, крымчаки с ногаями — далеко не турки, привыкшие таскать с собой драгоценную посуду и походные гаремы — но и там нашлось кое-что интересное. Например, помимо живого, здорового, но сильно обескураженного шведского посла Отто Клинковстрёма обнаружилась и кое-какая переписка. Швед, кстати, к оружию не притронулся, и правильно сделал. Так он оставался дипломатом, а возьмись хотя бы за стилет — всё, ты солдат противника. До дипломатического иммунитета было ещё далеко, но кое-какой регламент уже соблюдался. Потому Клинковстрёму в горячке боя всего лишь подбили глаз и в таком виде предъявили государю. Тот отложил беседу до лучших времён: мол, надо сперва врага добить и оценить обстановку, а потом уже вдумчиво побеседовать с этим дураком, который компрометирует своего короля.

Чёткий, правильный строй защитников Харькова, вышедший в поле, чтобы присоединиться к сражению, Пётр Алексеич видел очень хорошо. И зелёно-красный русский строй, и сине-жёлтый шведский, стоявшие в одну линию. И офицеров, оными строями командовавших, тоже видел. И узнал.

— Эй, ты, губернатор без губернии! — настроение у него было отменное, потому государь сразу перешёл к насмешкам над сродником. — Где ты сейчас должен был быть? Не за Волгой ли?

— Я бы давно там был, да гости неожиданно нагрянули, надо было встречать, — спокойно ответил Евгений. — Рад тебя видеть.

— Должно быть, то воля Божья, что вашу шайку сюда занесло, — продолжал государь, спешиваясь. — Ну, брат, ты здесь и впрямь большое дело сделал, — он кивнул в сторону шведов.

— Я по-другому не мог, — последовал ответ.

— От тебя иного и ждать было бы мудрено, братец. И за то тебе спасибо…

5

Смысл услышанного от Рёншельта ускользнул, хотя он верно понял все слова, сказанные этими русскими. Фельдмаршал решил, что подобную манеру разговора русский царь воспринял от пришельца из будущего — когда слова лишь подталкивают собеседника в деталях вообразить нечто мысленное, понятное обоим. Ему самому такой способ общения был в диковинку, хотя началами он вполне владел… Швед с удивлением наблюдал, как царь огромной страны спешивается, со смехом и весёлыми комментариями обнимает своего родича, как это принято у русских, и лишь затем обращает внимание на то, что здесь находятся и иные персоны.

Потери, подсчитанные после сражения, потрясли воображение фельдмаршала. Он привык, когда после атаки строй редеет на пару тысяч человек, а то и больше. Но сейчас… Всё поле было завалено телами татар и ногаев, попавших под вал огня. А русские и примкнувшие к ним шведы