Русский Робинзон - Сибиряков Николай

— Должно быть, Сергей Петрович, китайцы желают убраться с Приюта, — сказал Роман. — Не лучше ли отпустить их на Ореховый? Василий починит цепь, и мы опять запрем пролив.

— Нет, братец, их нельзя так пускать. Пусть заключат мир или хотя бы перемирие и отдадут наши лодки.

В это время защитники крепости увидели китайца с белым флагом. Остановясь за рвом, он объяснил знаками и исковерканными русскими словами, что у них в отряде много раненых, рис сгорел, больше суток они ничего не ели и все умрут от голода, если дух добра не вложит в сердца русских милосердия.

Лисицын с помощью Василия отвечал, что он охотно даст им пищи и отпустит с острова, если они поклянутся вернуть захваченные у русских лодки и отплывут на родину, окончив эту несправедливую войну. Парламентер обещал немедленно уведомить об этом предложении главного начальника, а Лисицын с тремя товарищами вынес на конец гласиса мешок сухарей, мешок сушеного мяса и мешок пшеничной муки. Надобно было видеть с какой признательностью подошедшие китайцы взяли пищу. Тотчас разложили на берегу огни и начали печь из муки лепешки, а сухари с мясом размачивали в воде. Утром китайский главнокомандующий прислал двух мандаринов для переговоров и возвратил лодки. Оба мандарина, Лисицын, Роман и Василий важно уселись на медвежьих шкурах, разостланных у подошвы гласиса, и заключили мирный договор. Китайцам дозволялось беспрепятственно возвратиться на родину после клятвенного обещания не сражаться с русскими один год и один день. Всю артиллерию они отдавали русским. Лодки свои, переплыв озеро, должны были потопить.

На выполнение этих условий давалось два дня сроку. Эти два дня осажденные употребили на исправление блокгауза, а ночами тайно возвратили из Кедровой долины стадо и лошадей. Товарищи осмотрели ферму: оба флигеля остались целы, а все надворные пристройки были сожжены.

Наступил день отплытия китайцев. Лисицын, чувствуя себя сильно нездоровым, не смог сам отправиться с товарищами и поручил начальство над отрядом Роману. Дав последние наставления, Сергей Петрович пошел в блокгауз, как вдруг заметил, что и Петруша садится в лодку. Опасаясь, чтобы он своей известной трусостью не затруднил товарищей, Лисицын приказал ему остаться, но неотступные просьбы мальчика и заступничество Василия заставили его согласиться отпустить Петрушу в эту безопасную экспедицию.

Янси стоял на берегу, когда товарищи его садились в лодку. Лисицын едва дотащился до укрепления, улегся под меховое одеяло, чтобы пропотеть, и наконец заснул. На другой день ему сделалось легче; он напился чаю и снова постарался заснуть. Товарищи должны были вернуться к вечеру.

Наступила ночь, а защитники приюта не возвращались. Лисицын беспрестанно прислушивался, не стучит ли кто, но повсюду было тихо. Грудь его сжималась предчувствием несчастия. Как только стало светло, он навел подзорную трубу на Архипелажное озеро, напрасно вопрошая даль о судьбе своих сподвижников. Его глазам предстали только разбросанные острова, зеркальное озеро, горевшее пурпуром зари, да стаи гусей и уток, плавно двигавшиеся по тихим волнам. Беспокойство Лисицына возрастало с каждым часом. Он то досадовал на себя — зачем не поплыл с товарищами? — то утешался мыслью, что они задержались из- за медлительности китайцев, обремененных ранеными. Когда же прошел и третий день ожидания, Лисицын знал: с товарищами случилось что-то худое. Он вскинул на плечо ружье и пошел на ферму. Прежде всего ему хотелось переговорить с Янси, но китайца на ферме не оказалось. Лисицын начал громко звать товарища, но ему отвечало только лесное эхо; китаец не являлся. Вместо него прибежали тощие, голодные собаки.

Мысль, что Янси оставил Приют, поразила Лисицына. Он дошел до бухточки, поглядеть тут ли маленькая лодочка, оставленная для него — лодочка оказалась на месте. Лисицын снова начал звать Янси, но опять без успеха. Вторично осматривая ферму, он заметил, что скот брошен, печь давно не топилась, коровы не выдоены. Лисицын решил, что товарищи взяли Янси как переводчика. Лисицын накормил собак, выдоил коров, не имевших телят, и, запасшись съестными и боевыми припасами, решил дожидаться утра на берегу бухточки, чтобы с рассветом пуститься на поиски. В это время, одна из молодых очень рослых овчарок, Полкан, прибежала к Лисицыну и осыпала его ласками. Эта собака особенно любила смелого охотника. Сергей Петрович обрадовался верному другу и, накормив, уложил возле себя. Сам он спать не мог: лишь только впадал в забытье, как ему представлялись товарищи, окровавленные и обезглавленные. Будучи не в состоянии более выдерживать эту душевную пытку, Лисицын еще ночью сел в лодку и вместе с верным Полканом, пользуясь светом звезд, поплыл по хорошо известному ему озеру.

Рано утром приплыл он к Луговому острову, на котором не нашел никаких следов. Перед вечером он прибыл к китайскому причалу на озере. Здесь Лисицын увидал все китайские лодки затопленными близ берега — китайцы выполнили договор. Лишившись сна от сильного волнения, смелый охотник решился идти ночью к Алмазной реке. Скрыв лодку в береговом кустарнике и немного подкрепившись, он в сопровождении верной овчарки зашагал по опушке леса, но силы его, подорванные болезнью, не позволяли ему быстро выполнить свое намерение. Он часто ложился на землю для отдыха. К рассвету он прошел только половину пути. До реки оставалось еще несколько верст, как вдруг Полкан остановился и с яростью залаял. Лисицын, не забывая об осторожности, глянул в кусты, где увидел брошенное тело мертвого китайца. Это доказывало особенную поспешность неприятеля при отступлении его к Алмазной реке.

Теряясь в догадках, Лисицын пришел к тому месту, где обыкновенно причаливали китайские джонки. Берег был совершенно пустынным. Неужели Роман и остальные были так неосторожны, что позволили захватить себя в плен? Или, атакованные значительными силами, они отступили в лес?

Чтобы проверить последнее свое предположение, Лисицын тщательно осмотрел местность: трава повсюду была свежа, на деревьях не нашлось ни одного следа пуль, на земле не видно ни крови, ни обломков оружия — словом, ничего, что означало бы борьбу. Итак, товарищи его без боя позволили китайцам забрать свои вещи. Обдумав хорошенько последнее обстоятельство, Сергей Петрович нашел, что его сподвижники поступили умно, ведь их отряд был таким малочисленным. Стало быть, они далеко выслеживают путь неприятеля и оттого так долго не возвращаются. Утешенный этой мыслью и желая быть замеченным товарищами, Лисицын развел большой огонь и начал завтракать, не забывая награждать Полкана лакомыми кусочками. Вдруг взгляд его упал на шест с крепко привязанной наверху бумажкой. Он поспешил достать и развернуть записку. Кусочком свинца было нацарапано: «Любезный, дорогой Сергей Петрович, мы все решили идти на Амур. Дело опасное, но милостив Бог. Я видел, вам прилюбился остров, так живите на нем. Дойду до Нерчинска, выпрошу у начальства вам помощи, тогда, может, и сам приду повидаться. Простите меня, Христа ради!» Внизу подпись: Василий.

Лисицын почувствовал нестерпимую боль в сердце, потом прилив крови к голове. Все вокруг завертелось в каких-то кровавых кругах, и он без сознания повалился на траву.

Лисицын пришел в чувство благодаря стараниям преданного Полкана. Пес с жалобным воем то лизал ему лицо и руки, то тормошил за платье, как бы стараясь разбудить. Горестно было пробуждение бедняка, оставленного товарищами, которым он спас жизнь и с которыми братски делил и горе, и радость, и нужду, и приволье, но радость верной собаки убеждала его, что этот косматый друг никогда ему не изменит и его не оставит.

Это печальное событие потрясло мужественного молодого человека. Медленно, с передышками, с поникшей головой он побрел домой, моля Бога не дать ему упасть духом в его безотрадном одиночестве. Лисицын только к ночи дошел до озера, переночевал в лодке под охраной Полкана. Сон несколько укрепил его силы. Отыскав большую лодку товарищей в тростниках и привязав ее к корме своей лодочки, он поплыл, с трудом ворочая веслами. Только к ночи, совсем выбившись из сил, он достиг Орехового острова. Испытывая неведомый до этого времени страх, он не решился плыть на Приют ночью. Приписывая это сильному расстройству здоровья, Лисицын заночевал на Ореховом острове, проспав как убитый до восьми часов утра. Великолепный солнечный день немало способствовал бодрости духа Сергея Петровича.