Желанная для серого волка - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молчавший до этого момента папа обречённо вздохнул и за ним вслед отправился.
— Пойду, присмотрю, чтоб уж точно без всяких глупостей, — пояснил свой уход.
Правда на полпути всё же притормозил, бросил косой взгляд в сторону до сих пор закрытой двери, а после — на меня, не сдержав непонятный короткий смешок. Всё-таки ушёл.
И что не так?
— Она не его дочь, — донеслось тихое от Романа. — Она его пара, сокровище, — сдавил в объятиях крепче. — Как ты для меня. Всё, что только может быть в этом мире, — придвинулся ещё ближе, прижимаясь губами к моему затылку. — Самое ценное и единственно важное, — закончил совсем тихо.
Упс…
Некрасивенько вышло.
Но что я ещё могла подумать?!
Да и:
— Она же совсем кроха, откуда ему это знать? — озадачилась больше прежнего.
— Пара — это не та, с кем знакомятся и не та, кого выбирают из нескольких. Она просто есть. Одна-единственная. Когда встречаешь свою пару, просто понимаешь, что она — именно та, кто является частью твоей души и тебя самого, как твоё продолжение. Никакой другой быть не может и не будет. И ты сделаешь абсолютно всё, что можно и нельзя, для того, чтобы сохранить эту ценность, — пояснил Роман. — Поэтому твой отец беспокоится о том, чтобы парень глупостей не натворил. Не удивлюсь, если действительно заберёт её и свалит, чтобы никому не отдавать. Инстинкт собственника, тем более поначалу, зашкаливает так, что мозг напрочь отключается. Едва ли Александр сейчас способен на адекватные поступки. Да и в принципе любой из нас в такие моменты. Любая угроза возможности быть со своей парой автоматически приравнивается к желанию уничтожить препятствие. Особенно, если нет парной метки. После неё становится чуть легче переносить возможность разлуки со своей парой, потому что в этом случае чувствуешь свою пару, как самого себя.
То есть, поэтому украл, кусал и вообще…
Хотя не сказать, что это всё равно достаточное оправдание содеянному им. Я могла бы переубедить Риза, он бы просто ушёл и не потревожил больше нас. А теперь вообще ходить не может. Ничего не может. И всё из-за этой их парности. Вот я и промолчала, лишь кивнула, принимая его доводы. Да и в любом случае пришлось отвлечься. В коридор влетел, если правильно запомнила, Эйдан. На нас не взглянул, почти бегом направившись в палату матери. Как влетел, так и вылетел. Точнее был знакомо выставлен моей мамой.
— Лучше присмотри за сестрой, а то Алекс сейчас не совсем вменяем. Увезёт вашу Алексию в Дубай, и будете вы потом пороги его эмирата обивать, чтобы увидеться с девочкой, — наказала, прежде чем в очередной раз захлопнуть дверь перед мужским носом.
— Я вот сейчас что-то не очень понял… — обернулся к нам с ожиданием. — О чём это она?
Роман облегчать его участь не спешил. Развёл руками, мол не при делах и не имеет ни малейшего понятия, о чём речь.
— Они пошли туда, — ткнула я в нужную сторону. — С ними мой папа.
В этот момент те, о ком говорили — вернулись, и Эйдан отвлёкся на них. Как отвлёкся, так и передумал. А всё потому, что мирно дремавшая до этого девочка неожиданно для всех разразилась громким плачем. Только сделавший шаг в направлении сестры парень застыл чуть ли не с открытым ртом. Держащий на руках малышку Алекс принялся укачивать её, что-то тихо приговаривая. Не помогало. Ребёнок всё плакал и плакал. И явно не в смене пелёнок была проблема.
— Она голодная, — подсказал Роман.
Вот же… умный какой!
И не я одна так подумала, судя по взгляду Алекса.
— И чем нам её кормить? — повторно растерялись парни.
— Вот было бы у тебя двадцать образований, не задавал бы такие идиотские вопросы, — съязвил мой мужчина.
— Не все такие ботаники, как ты, — огрызнулся Александр.
— Даже не вздумай это продолжать, — прошептала я Роману на ухо, поднялась и подошла к нервному пустынному альфе, забрав из его рук ребёнка, пока он пребывал в полнейшем ступоре.
А девочка… замолчала. Я же, глядя на неё, испытала такой прилив трогательных чувств, что вместо неё чуть не расплакалась.
— Красавица такая, — проворковала тихонько, с умилением разглядывая пухлые красноватые щёчки. — Просто чудо.
— Скоро приедет Алексей, привезёт смесь, памперсы и одежду для малышки, — устало прокомментировал случившееся отец, одновременно с тем читающий что-то в своём телефоне.
— Мама сказала, что её Алексия зовут, — поправила я его зачем-то, разом растеряв всё своё благодушие по отношению к новорождённой.
И сама озадачилась тем, с чего вдруг мне не понравилось его такое обращение к ребёнку. Вполне обыденное ведь. Реально маленькая, значит малышка. Но покоробило. А отец отреагировал вдруг добродушной усмешкой и ко мне ближе подошёл, убрав телефон. Ничего не сказал. Приобнял за плечи и чмокнул в макушку. На его действия внутри меня невидимая нить натянулась. Жаль, он почти сразу отстранился, и я не успела понять, что она значила. А попросить его обнять меня снова не решилась. Тем более:
— Самолёт готов. Можем выдвигаться, — сказал родитель уже не для меня.
Для Романа. Тот кивнул. А папа, бросив очередной напряжённый взгляд в сторону операционной, направился на выход. Я проводила его не менее напряжённым взглядом, после чего сосредоточилась на Романе.
— Ты улетаешь?
Без меня…
— Куда?
— В Канаду. Есть одно незаконченное дело, — отозвался неохотно Роман, поднимаясь с дивана и подходя ближе. — Вернусь и всё расскажу. Когда буду знать наверняка. Договорились? — добавил, склонившись ближе.
В лёгкие вновь ударил аромат дождя и озоновой свежести, вытесняя из разума все плохие мысли, оставляя на их месте непреодолимое желание чувствовать мужчину ближе и полнее, а не просто рядом.
— Договорились, — прошептала согласно, запрокинув голову, чтобы видеть его лицо. — Надеюсь, в Канаду я со сна не побегу, — вяло улыбнулась, в очередной раз вспомнив свой утренний забег по улицам Лондона.
Он, видимо, тоже вспомнил. Поморщился. И обнял. Не как папа прежде. Крепко. С шумом втягивая в себя воздух в районе моего виска. Усиливая тем самым и без того растущую с каждым пройденным мгновением всё шире мою тоску по нему.
— Присмотри за Алексией, пока нас нет, а то, похоже, больше некому. С тобой будут Александр и Алексей. Алексей за тобой с детства присматривал, кстати. Узнаешь о себе прежней много нового, если захочешь, — проговорил
