Цена моей жизни (СИ) - Морриган Адалинда

- Когда ты услышишь то, что я должна сказать, то не захочешь уходить. Это очень важно.

– Я бы не рассчитывал на это.

– Я хотела поговорить с тобой, потому что... – Она запнулась.  – Я умираю.

- Господи, это не секрет. Я знаю об этом. Ты хочешь поговорить о том, что умираешь? Я тогда пойду. - Я встал с кровати и собрался выходить.

- Ты не хочешь узнать о своем отце?

Я моргнул ,затем замер.

-У меня нет отца. - сказал я.

-Отец есть у всех. И у тебя он тоже есть. Он не знает, что ты родился.

- Желаю тебе всего хорошего. Я нечего не услышал ,что мне придет на пользу.

– Ты сказал, что уважаешь желания умирающего человека. Это мой случай. Это то, чего я хочу, и еще мне не хотелось бы умирать с грузом твоей ненависти.

– Ты жила с этим много лет. Не велика будет разница, и когда окажешься  под землей.

– Ты не спросишь, почему его не было рядом? – Она выглядела более уязвимой, чем я когда-либо видел. – Хотя бы кто он? Где он?

- Это значило бы, что мне есть дело... Желаю тебе только хорошего, до твоей смерти.

- Лера и Виктор не родные тебе. По крови. У них другой отец. Разве тебя убьет, хотя бы обдумать это?

- Прекрати вешать лапшу на уши!!

– Это Правда, – ответила она. -  Я полюбила, была молодая. Я думала у нас все серьезно. А оказывается он был женат.

-Ты была любовницей женатого мужчины..

-Да. Он бросил меня сразу как, только он помирился с женой. Меня не было в его жизни. Я узнала что беременна, я хотела сделать аборт, но решила, что может возможно он вернётся. Так я тебя и родила. Потом встретила другого мужчину, родился Виктор, следом Валерия. Я больше всего ненавидела их обоих. Их отец сделал меня наркоманкой. Я любила только тебя. Ты был сыном, от любимого мужчины.

- У тебя совести нет. Любила? Ты меня кидала в лапы своим дилерам.  У меня нет ни мамы, ни папы. У меня только моя семья. Брат и сестра. Я не хочу больше тебя видеть. Последний раз я переступил порог твоей комнаты. Прощай.

Я отступил от кровати и почти  ушел. Она шокировала меня своим предложением.

-Прекрати лечение. Я больше не могу. Живи со своей девушкой и своим ребенком. Дай любовь, которую я, не смогла вам дать....

Я бросился к своей машине, завел двигатель и, как можно быстрее, унесся оттуда.

Анастасия

Из глубокого сна меня вырывает стук в дверь. Я замираю от страха, тут же перевожу взгляд на будильник. Уже почти двенадцать часов. Я закрываю глаза. Не паникуй. Тру глаза, чтобы я не казалась такой сонной, и запахиваю пеньюар. Я встаю с кровати и быстро иду в коридор.

Я поворачиваю ручку и отступаю на шаг назад. Прежде чем я могу произнести хоть слово, Фил делает шаг вперед и охватывает меня в свои объятия, я льну к его широкой груди.

Запах алкоголя ударяет мне в нос, но меня это не отталкивает. Я чувствую его дыхание у себя на волосах, пока он несет меня в мою  спальню. Он кладет меня на кровать. Мое сердце скачет в груди.

Я смотрю на него, он возвышался надо мной. В тусклом свете из коридора его лицо в тени, и мне трудно рассмотреть его выражение. И хотя я не могу его рассмотреть, но его глаза блестят. Внезапно он встаёт. Что происходит?

-Что с тобой? Где ты был?

При звуке моего голоса он хватается за голову и начинает ей трясти, как будто пытается прочистить, чтобы  выбросить из головы то, что услышал. Я молча наблюдаю за ним.

Он падает на колени. Словно слон, которого смертельно подстрелил охотником с дальнего расстояния. Побежденный, не ожидающий этого выстрела. Я вижу его глаза, они полны страдания.

- Она , блядь, умерла — вдруг Ревет он, и в голосе столько ярости, что я подпрыгиваю на кровати. Он разворачивается в сторону и с безумной яростью стукает кулаком по полу. Он продолжает стучать кулаком все сильнее и сильнее, и мне становится страшно за него. Он сознательно хочет себя покалечить.- Прекрати, -кричу я. - Кто умер?

- Я был у мамы. Около  часа она была в сознании, потом все. Ее не стало. Мозг полностью отказал. Она попросила меня не лечить ее больше. Она сама себе подписала смертный приговор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Быстро, как молния, он взбирается на кровать, хватает меня за ногу и тянет к себе, мои ноги оказываются на полу, а я зажата между его коленями. Он сжимает мне плечи.

- Я должен чувствовать удовлетворение. Должен радоваться, что ее больше нет. Но нечего этого нет. Он прячет лицо в руках. -  Куда бы я ни пошел, я не могу. Я просто не могу убежать, не могу забыть. - Его голос звучит хрипло от мучений. Я почти не узнаю его.

Я протягиваю руку к его склоненной голове. Но не могу дотронуться до него. Моя рука замирает буквально в дюйме от его  волос. Он с такой силой сжал руки, что побелели костяшки, и все его тело бьет дрожь от ярости и боли.

Я вижу, как слезы капают на пол.

Он чувствует боль и не может ее пережить. Я ощущаю такую волну мучения этого мужчины. Он не заслуживает таких страданий. Я осторожно прикасаюсь к его волосам.

И он медленно поднимает голову, как будто видит меня впервые.

-Все будет хорошо. - шепчу я - чтобы она не сказала, ты должен постараться это пережить. Как бы больно тебе не было.

Наши глаза так близко друг от друга, всего в паре дюймов. Его глаза темные, такие темные, что напоминают бездонные черные ямы.

- Если ты хочешь, чтобы мы двигались медленно, если тебе нужно немного больше времени, я подожду, я смогу быть терпеливым. Я сделаю все что угодно, но ты должна понять, я никогда не сбегу. Я буду всегда с тобой рядом. Я люблю тебя.

Проходит много долгих минут, пока мы смотрим друг на друга, потом я медленно киваю. Я закрываю глаза, уютно устроившись в тепле его уверенных рук, и жду, пока его дыхание не становится глубоким и ровным.

Глава 28

Анастасия

На кладбище висела гнетущая тишина, и мне казалось, что я слышу стук собственного сердца. Я задавалась вопросом, почему люди говорят, что смерть близких воспринимается легче, если человек готов к ней. Мне например, ничуть не легче. Те же самые люди, наверное, сказали бы, что я не должна особенно горевать, поскольку никогда не знала эту женщину.

Стоял пронизывающий холод, и колючий ветер забирался под мою одежду.  Я не хотела присутствовать на похоронах, поскольку считалось, что женщины слишком чувствительны, чтобы вынести столь тягостную процедуру. Однако, я не смогла бросить Фила в тяжёлый момент.

Фил стоически держался на протяжении всех похорон, даже когда гроб опустили в могилу и засыпали землей. Мое  внимание привлекло лицо мужчины, стоявшего у  противоположной стороне кладбища. В темном пальто и серой шапке.

- Настя, – сказал он,  глядя на моё  лицо. – С тобой все в порядке? Вернёмся домой. Пора.

Я кивнула, бросив быстрый взгляд в сторону. Человек исчез.

–  Ты в порядке?  – спросила я, вздрогнув, когда порыв холодного ветра сорвал с моей головы капюшон.

Фил тут же вернул капюшон на место и плотнее запахнул  вокруг моей шеи.

- Вполне. Пойдём, -  и тогда он показал мне свою улыбку. Его самое мощное оружие.

Я закатила глаза. Эта чёртова улыбка. Это так несправедливо.

- Хорошо.

Он помог мне сесть в машину. Я была в коконе, в мягком интерьере с особым запахом кожи и, конечно же, Фила.

Он скользнул на сиденье водителя, включил передачу и положил свои руки на руль.

Несколько минут он ехал в тишине. Я понятия не имела, что сказать. Я просто смотрела, чувствуя себя, как дура, находящаяся далеко от своей лиги. Что сказать? Короткая поездка прошла в тишине, и это было мучительно. Я думала, что зайдет вместе со мной домой. Но вместо этого он остановился и подбежал к моей стороне машины, чтобы помочь мне вылезти. Это оказалось, кстати, потому, что мои коленки были шаткими, как ад, как и мои эмоции. Фил обернул руку вокруг моей талии и повел меня  к двери моей квартиры. Когда я начала возиться с ключами, он забрал их у меня и сам открыл замок. Заведя меня внутрь, он включил свет и проводил меня до дивана. Я села, тяжело вздохнув.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})