Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля» - Артем Франков

Это, впрочем, маленькое лирическое отступление. Мы же вернемся к противостоянию Малофеева и Лобановского. То, что со стороны белоруса оно носило не только профессиональный, но и личный характер, становится ясно из истории, которую мне рассказал Хапсалис. Кстати, ее публикация в 1996 году вызвала крайне нервную реакцию Малофеева: когда спустя пару лет (!) мы столкнулись на трибуне одного из московских стадионов, специалист незамедлительно послал меня на три буквы. На мое изумление – ибо лично о Малофееве ничего плохого я никогда не писал – последовал долгий и малопечатный монолог о том, что говорил в «Спорт-Экспрессе» Хапсалис. Любые попытки объяснить, что интервью есть интервью, и «кастрировать» слова собеседника журналист не имеет права, были бессмысленны.

А вот что тогда рассказал Хапсалис:

— Для того, чтобы быть большим тренером, кроме таланта надо иметь еще и порядочность. Которой в Малофееве нет ни на йоту. Очень показательной стала история моего ухода из московского «Динамо» (там в этот момент работал Малофеев. — Примеч. И.Р.) в 85-м.

Он ненавидел Лобановского, киевское «Динамо» и все, что с ними связано. А я не скрывал, что продолжаю переживать за эту команду. За это меня и до прихода Малофеева некоторые игроки недолюбливали. Когда они стали обливать киевлян грязью, я не выдерживал: «Зачем, ребята? Если команда сильнее всех, то на нее смотреть и у нее учиться надо, а не гадости говорить». Мне такие настроения в актив не заносились.

С приходом же Малофеева антикиевские настроения стали поощряться настолько, что я понял: надолго в этой команде не задержусь. Но способ, которым он решил выжить меня из нее, оказался просто потрясающим. Я тогда разошелся со своей первой женой, и на руках у меня остались два маленьких ребенка. А Малофеев начал писать доносы в Центральный совет «Динамо», будто у меня дома – притон, вечно ошиваются какие-то иностранцы, происходят немыслимые пьянки…

Зампред «Динамо», порядочный человек, знавший, что это откровенная ложь, один раз все-таки зашел ко мне и убедился, что я еще не забыл уроки Лобановского по чистоте и порядку. В трехкомнатной квартире не было и пылинки. В отличие от динамовской базы, где в большинстве комнат был такой бардак, за который Лобановский давно бы повыгонял людей из команды.

Я спросил зампреда, кто все это пишет. И у того вырвалось: «Я не хочу тебя поссорить с тренером… Ой, я ничего не говорил!» Но было уже поздно. Пулей выскочил из квартиры, вбежал в помещение клуба. Малофеев сидит, ничего не подозревает, простирает объятия: «О, Сашко, дружок мой, как дела?» А я схватил со стола папье-маше и размахнулся – ей-Богу, убить был готов! И тут Иван Мозер мне кричит: «Саша, не надо!» Голос старшего человека меня слегка отрезвил, и я опустил папье-маше рядом с тем местом, где только что сидел Малофеев. Сам тренер, скрючившись, залез под стол и кричал фальцетом, что выгонит меня из команды. Как будто я после такого собирался в ней оставаться. Пришел домой, написал заявление об уходе, разаттестовался из офицерского состава, сказав, что ухожу из футбола. И уехал в Киев.

Заметьте: полная чаша ненависти к Лобановскому у Малофеева уже была, а ведь история эта относится к 1985 году. То есть еще до того момента в мае 86-го, когда в конфликте двух специалистов наступила кульминация. За считанные недели до старта чемпионата мира в Мексике белорусского специалиста во главе сборной СССР внезапно сменил украинский. Девять лет спустя Малофеев объяснил мне это так:

— Все было проще пареной репы: в сборной было много киевлян, и мне предложили взять вторым тренером Лобановского. Я отказался. После чего игроки скатали в Лужниках 0:0 с Финляндией, и меня быстренько сделали «больным». Отстранили от сборной формулировкой «по состоянию здоровья». Решение принималось на самом высоком уровне.

Малофеев на установках читал стихи и рассказывал притчи. Поэтому прав экс-полузащитник минского «Динамо» и сборной СССР Сергей Гоцманов, который сказал мне:

— Думаю, просто не могло ничего получиться у Малофеева в сборной, большинство которой составляли киевляне. Отношение к нему у них было разное. Некоторые ребята спокойно переносили «несовместимых» Лобановского в клубе и Малофеева в сборной – Бессонов, Демьяненко, Кузнецов. Но у того же Блохина было свое мнение, свое видение игры, и с Малофеевым они сработаться не могли. И после нулевой ничьей в товарищеском матче с Финляндией Малофеева вызвали в ЦК, где предложили взять в помощники Лобановского (сам факт вызова, как видим, совпадает, но по версии Малофеева он состоялся до игры с финнами, а по версии Гоцманова – после. — Примеч. И.Р.). Малофеев предложение отверг, сказав: «Или я, или он. Этот тандем у нас не пройдет». Потом в Новогорск приехал председатель Госкомспорта и спросил мнение футболистов. Выступил Блохин, сказавший, что не знает, чего Малофеев от них хочет, и не понимает, в какой футбол ему играть. После чего Малофеев был снят.

А вот – фрагмент из никогда не публиковавшегося интервью вашего покорного слуги с Вячеславом Колосковым. Мы общались с тогдашним председателем Управления футбола Госкомспорта СССР и вице-президентом ФИФА, а впоследствии – президентом РФС в январе 1996 года, и так вышло, что то биографическое интервью так света и не увидело. 16 лет спустя частично компенсирую тот пробел.

Колосков рассказывал:

— Если четырьмя годами ранее, в Испании-82, я хоть и участвовал во всех обсуждениях самых разных проблем, но старался на первый план не выходить – не было еще должного авторитета в футбольном мире, — то перед Мексикой, прямо скажу, я был более активен. На команду было страшно смотреть, да она и не была никакой командой – люди играли компаниями. Надо было что-то делать. И ко мне пришла группа киевских динамовцев во главе с Олегом Блохиным. У нас состоялся разговор, из которого я понял: тогдашнему руководству сборной объединить группировки не удастся. Я доложил о происходящем председателю Госкомспорта СССР Марату Грамову, и на коллегии было принято известное всем решение.

— Глядя на откровенно беззубую игру сборной в последние малофеевские месяцы, вам не приходило в голову, что киевляне, может быть, «сплавляют» нелюбимого ими тренера?

— Было похоже на то. И ничего удивительного в этом нет – ведь это общепринятая практика в футболе, что, когда игроки хотят сменить тренера, у команды возникают проблемы с результатом. По-моему, слово «сплавить» в этом его значении как раз от футбола и пошло. Но какими бы мотивами в тот момент ни руководствовались игроки, выход был один.

— И вернулся Лобановский, который тремя годами ранее, после неудачи в отборочном турнире чемпионата Европы-84, был изгнан из сборной вместе со своими помощниками Симоняном, Морозовым и Мосягиным с дикой формулировкой: «В будущем не использовать в качестве тренера сборной страны ».

— Та формулировка была решением коллегии Госкомспорта. Я же на той коллегии выступал, и очень резко, в защиту Лобановского и его помощников. Все, кто там был, в том числе сами тренеры, это видели. Меня поддержал только Валентин Сыч – и все. Позиция Управления футбола была прямо противоположна позиции большинства коллегии – мы-то хорошо помнили, что не вышла наша сборная на «Европу» из-за нелепого пенальти, который был назначен в наши ворота в Португалии судьей, обслуживавшим по возрасту последний матч в жизни. И назначен за нарушение в нескольких метрах от штрафной. Тот матч мы проиграли – 0:1 и не попали на чемпионат, хотя дома тех же португальцев разгромили – 5:0. Я пытался объяснить все это руководству Госкомспорта, но бесполезно. Было принято абсурдное решение, которое положило начало конфликту между мной и Маратом Грамовым.

Словом, немало врагов нажил себе Лобановский – не только среди тренеров, но и среди высоких чиновников. Тот же Грамов в те годы был более чем влиятельной фигурой. Но Валерий Васильевич, невзирая на имена и должности, на всех уровнях говорил то, что считал нужным. Да и поступал по-своему. И периодически ему это здорово аукалось.

А что же Бышовец? Великолепный, кстати, игрок именно киевского, а не какого-либо другого «Динамо». Недаром Владимир Высоцкий пел (уж насколько правдиво, судить не берусь), что «Фиорентина» предлагала «мильон за Бышовца».

Символично, между прочим, что поколение Бышовца пришло в Киеве как раз на смену поколению Лобановского. И оба были игроками линии атаки, пусть и разных амплуа.

История, как Виктор Маслов убрал из команды одного из ее лидеров Лобановского, а годы спустя Лобановский признал правоту Маслова, опять же стала канонической. И слова Базилевича, сказанные мне, подтверждают истинность этой версии.