У самого синего моря - Игорь Рыжков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мать перемать! Это же «Сам». Горобец едва не вытянулся в струнку, сидя на стуле.
— Самуил Яковлевич, докладываю…
— Да не надо Семен Семенович. Слышу я все слышу… Вези их, голубчик…
— Товарищи! — Влез кто — то еще. — Это дежурный… Что же вы товарищи эфир засоряете?! А?! Враг же не дремлет! А они открытым кодом… Сразу видно штацкие…
— Да ладно тебе, Виктор… — Решил осадить разозленного наблюдателя за режимом Рудинштейн.
— Не Виктор уважаемый «Сыч», а «Дрозд-второй».
— Хорошо-хорошо — согласился Самуил Яковлевич.
— Приношу вам свои извинения, Дрозд-второй. Память у меня стариковская.
— Все время свою кличку забываю.
— Это не кличка, уважаемый «Сыч»! Это — «позывной»!
— Хорошо, позывной. — Согласился Рудиншейн. — Напомни мне как Семена в твоей конторе звать? — Наблюдатель обиженно засопел.
— А у Семена Семеновича Горобца есть общий позывной — «Воробей». У него и номер есть и группа… У него все есть только дисциплины нет!
— Ты все слышал? Воробей? — Захихикал весело со всхлипами Самуил Яковлевич.
— Да слышал я, слышал, товарищ «Сыч». Сейчас их привезу, не беспокойтесь.
— Это же надо — воробей… — Продолжал смеяться Рудиншейн. Он смеялся еще четыре секунды, приводя Горобца в состояние совершенно растерянное, и затем отключился.
Двигатели, наконец, вышли на необходимые для подъема обороты, и теперь их совсем не было слышно.
Вертолеты уже шли над морем.
Пассажиры так и не заметили как тот поднялся, настолько совершенной были его баланс и аэродинамика, настолько были квалифицированны пилоты, управляющие машиной.
На подлете к внешнему контуру Периметра их встретил целый эскорт вертолетов.
Четыре штурмовых Ка58 м. Таких же, как ушедшие за Периметр, и два побольше.
Один Ми120. Тащивший на себе тяжелое вооружение и имеющий возможность разложить на когерентные пучки света любую «непонятность», вытащенную из-за Периметра, и старенький, но вполне бодрый «Сикорский».
Летающая лаборатория, оснащенная оборудованием, которое было в состоянии с двадцати километров пронумеровать, взвесить и прилепить бумажный ярлык на каждую молекулу пока еще не распознанных существ сидящих внутри возвращающихся вертолетов.
— А подарунок идэ? — Весело затребовал обещанное Поляков. У него был доступ к данным «Сикорского».
— Нэ бачу, зовсим нэ бачу, Хворобэй!
Иван Тараныч, как бог весть твой этот… Позывной… Я же тебе сказал, что по этому поводу мы с тобой отдельно поговорим. — Возмутился Горобец.
Он знал, что на выходе из Периметра новичков обычно допрашивают с особым пристрастием.
Выясняют — не приобрел ли он, общаясь с субъектами, какую ни будь необычную способность. Проходить сквозь стены, например, или всегда нравится девушкам.
Горобец об этом слышал, но чтобы его заместителя самого Самуила Яковлевича мурыжили на выходе из-за Периметра, он предположить не мог.
Все — таки статусом в Заведении он обладал весьма и весьма высоким.
— Товарищ «Соловей»… — Включился в общий диалог пилот флагмана.
— У меня горючка на исходе. Еще минут на десять не больше… Так, что вы… Побыстрее там…
— Хорошо! — Внезапно, совсем сурово отреагировал Иван Тараныч, то бишь — «Соловей».
— «Свои» — Наконец, разрешил он выход из-за Периметра незадачливым путешественникам.
— Пропускайте!
Вертолеты встречающего эскорта качнули роторами в условном приветствии, и красиво сделав вираж, разошлись по эшелонам.
Штурмовики поднялись выше, освобождая эшелон для звена «Угрей» Горобца.
«Сикорский» с «Мишкой» опустились ниже.
— Проход свободен. — Затараторили диспетчеры.
— Окно открыто. Добро пожаловать домой, Семен Семенович. — Доброжелательно нарушил радиорежим кто — то из дежуривших в диспетчерской.
Горобец победно улыбнулся.
Угри его звена, наклонив острые носы вниз, быстро заскользили вперед к «Окну» в Периметре, которое отличалось от остального видимого пространства легким смазыванием красок и контуров.
— Есть проход. — Доложился пилот.
— Принято. — Отозвался Горобец, и вздохнув с облегчением, бросил беглый взгляд на притихших американцев.
Они сидели полуобнявшись с каменными выражениями лиц, верившие и не верившие во все происходящее одновременно.
Горобец улыбнулся и откинул колпак шлема.
— Все, господа! — Обратился он к туристам.
— Все! Дома уже… — Джон с Афелией несколько оживились.
Веки стали смаргивать, пальцы сжатые до побелевших ногтей на запястьях друг друга расслабились.
Они покрутили затекшими шеями и даже с интересом принялись посматривать через иллюминаторы на простиравшийся внизу ландшафт.
— Кто бы рассказал — не поверил бы. — Озадаченно качнул головой Джон.
Семен Семенович ничего ему не ответил. Да и что тут можно было отвечать?
Он работает в Заведении третий год и до сих пор не верит в происходящее.
Афелия, тем не менее, оживившись, стала проявлять чрезвычайный интерес к сидящему напротив Горобцу.
Она вытягивала шею, делала ему странные знаки бровями, кивала, но, так и не добившись от него вразумительной реакции, не выдержала.
— Товарищ, генерал! Разрешите обратиться? — На лицо полковника запаса Семена Семеновича Горобца невольно вползла снисходительно-гордая улыбка.
— Я слушаю вас, уважаемая Афелия. — Произнес он и серьезно насупил брови.
Ему казалось, что серьезно насупить брови должен был каждый генерал, когда к нему обращаются.
К генералам по пустякам не обращаются.
А по поводу пустяков они не станут хмурить брови.
Афелия несколько замявшись с формулировкой, завозилась на своем стульчике, и, не взирая, на требования безопасности, освободилась от страховочных ремней.
Наклонившись вперед, поскольку в вертолете высота потолков была несколько ниже, чем в ее доме, она села с «Уполномоченным» рядом.
Джон с напряжением посматривал на действия супруги, но неудовольствия по этому поводу не выказывал.
Афелия, наконец, уселась рядом с Горобцом и наклонилась к его уху.
— Скажите, генерал, а почему все — таки у вашего скафандра ширинка была расстегнута?! — Джон не слышал, что прошептала его жена на ухо «Уполномоченному», но «краска» мгновенно залившая его лицо, Джону не понравилась.
Оскорбленный супруг скупо поджал губы и отвернулся к иллюминатору, краем глаза, однако, ловя их силуэты.
Генерал, откровенно смущенный, замялся на некоторое время, затем склонился к уху молодой женщины и что- то произнес.
Теперь Афелия залилась пунцом смущения до корней волос.
«Генерал» оказался парнем не робкого десятка и, преодолев неловкость, выложил ей все начистоту.
Афелия, тем не менее, прокрасневшись и потратив на размышления минуты полторы, пришла к замечательным выводам.
Она призывно посмотрела на мужа, сидевшего на своем месте с видом оскорбленной невинности, и загадочно ему улыбнулась.
Джону, уловив движение, окинул ее суровым взглядом с ног до головы.
Афелия наклонилась вперед, открыв Джону глубокое декольте и облизнула раздвоенным языком алые губы.
Шевельнула плечами. Действие сказочного воздуха, о котором поведал Афелии Горобец, обещало сластолюбице столь же сказочные ночи с мужчиной ее мечты на протяжении долгих-долгих лет их совместной жизни.
Афелия снова пересела к Джону и обвила его мощный бицепс
