Кровавое наследие - Лоэнн Гринн

 — Я буду в своей каюте, пока не придёт время подкрепиться.

 Рихтель не попытался остановить его — колченогий моряк совсем не прочь был остаться наедине с бутылкой.

 И Буффалон вновь оказался во власти шторма. Он бы предпочёл остаться на куда более просторном и желательно сухом участке под палубой, но в присутствии капитана Рихтеля Буффалона мучили угрызения совести за несчастья старика. Солдата несколько удивляло, что Рихтель не перерезал, глотку его бесчувственному телу. Конечно, после того как капитан насмотрелся на всё, что сделал Буффалон, и даже падение не убило беспокойного пассажира, капитан, вероятно, заподозрил, что любая попытка покушения закончится трагически для самого Рихтеля.

 И он, вероятно, не так уж и ошибался.

 Дождь продолжал и продолжал поливать и без того уже насквозь мокрого Буффалона, словно стараясь пригвоздить его к палубе. В те годы, когда он сражался то за одного, то за другого хозяина, ветерану доводилось встречаться со всякой суровой погодой, включая пургу и снежные бури. Однако с этим штормом ничто не могло сравниться. И оставалось только молиться, чтобы все поскорее закончилось и «Пасть дракона» прибыл в порт Эдинополиса.

 Если, конечно, предположить, что корабль вообще доберётся до порта.

 Нескончаемый ливень сильно ограничивал видимость, и ни на борту, ни за бортом среди волн практически ничего разглядеть было невозможно. Тем не менее, Буффалон продолжал смахивать капли с лица, смутно различая предметы в нескольких ярдах перед собой. Хорошо ещё, что о ржавчине на доспехах беспокоиться не нужно — чары, наложенные Еранасом, несомненно, сохраняли латы такими же, как в первый день, когда они только что вышли из под молота демона кузнеца. Но вот металлические пластины весили словно вдвое больше обычного.

 Буффалон споткнулся уже не в первый раз. Проклиная погоду, он выпрямился и снова протёр глаза, чтобы определить, далеко ли ещё до двери его каюты.

 Чья то мрачная фигура смотрела на него с кормы.

 — Рихтель? — окликнул солдат и тут же сообразил, что капитан просто не смог бы оказаться здесь, да ещё и раньше него, — с его то раненой ногой.

 К тому же фигура была выше моряка и куталась в широкополый плащ, напоминающий облачение колдуна антиквита…облачение Лакедона.

 Он шагнул вперёд, пытаясь разглядеть фигуру получше. Человек казался вылепленным из тумана, и Буффалон подумал, не результат ли это его больного воображения.

 — Лакедон? Это ты, Лакедон?

 Фигура не ответила.

 Буффалон сделал ещё шаг, и волосы у него на голове внезапно зашевелились.

 Он резко обернулся.

 Вторая фигура, пониже, то появлялась на носу корабля, то исчезала из виду — такая гибкость подобала бы акробату или, скорее, вору. На ветру трепыхалось нечто, похожее на дорожный плащ, мешая разглядеть саму фигуру, но Буффалон представил себе голову, слегка вздёрнутую из за сломанной шеи, и мёртвое, все ещё ухмыляющееся лицо.

 — Виччи… — выдавил солдат.

 Руки вдруг стало покалывать. Буффалон опустил глаза и обнаружил слабую красноватую ауру вокруг них.

 Молния ударила так близко, что осветила весь корабль, и ошеломлённый боец мог поклясться, что она врезалась в «Пасть дракона», хотя ничуть не повредила судно. Слепящее сияние окутало Буффалона, на миг заставив его забыть о двух призраках.

 Наконец зрение Буффалона восстановилось. Моргая, он посмотрел сперва на нос, потом на корму, но не увидел и тени зловещих фигур.

 — Виччи! Фрам! — закричал взбешённый боец. Повернувшись к носу, он взревел снова: — Лакедон!

 Ответил лишь шторм, яростно взвывший с новой силой. Не желая сдаваться, наперекор ветру Буффалон направился в сторону бака, снова и снова выкрикивая имя Виччи. Он пробирался по открытой палубе, лихорадочно озираясь по сторонам. Почему он жаждал встретиться лицом к лицу с двумя мёртвыми товарищами, Буффалон  и сам не мог точно сказать. Попытаться попросить прощения? Объяснить? Но как это сделать? Ведь, даже зная, что в их гибели виновны доспехи, бывший наёмник все ещё винил себя за то, что не внял совету Лакедона и не снял перчатку. Послушайся Буффалон тогда, он бы не оказался сейчас здесь.

 Послушайся Буффалон тогда, его друзья были бы сейчас живы.

 — Фрам! Проклятие! Если ты настоящий, если ты тут — выходи! Прости меня! Прости!

 На плечо его опустилась рука.

 — Кого звать? — сурово спросил Рихтель. — Кого звать теперь?

 Даже в темноте, за завесой дождя Буффалон увидел поднимающийся в водянистых глазах капитана страх. Видимо. Рихтель решил, что его пассажир совершенно свихнулся, раз замыслил вызвать новых демонов. Ни то ни другое, очевидно, не вдохновляло моряка.

 — Никого… ничего!

 — Больше нет демоны?

 — Нет. Больше нет. — Он протиснулся мимо Рихтель, не желая ничего, кроме покоя, но и тесная каютка его больше не привлекала. Оглянувшись на недоумевающего моряка, Буффалон спросил: — Койки экипажа внизу?

 Рихтель угрюмо кивнул. Наверное, он спал в каюте рядом с этими койками, и ему не понравилось куда клонит пассажир. Делить корабль с заклинателем адских тварей — это ужасно, но теперь этот хозяин демонов вознамерился спать поблизости. Без сомнения, Рихтель полагал, что если такое произойдёт, по нижней палубе будут бродить толпы чудовищ…

 — Я займу одну из них.

 И, не обращая внимания на реакцию капитана, Буффалон направился вниз. Возможно, битва с демоническим кальмаром слишком истощила его, воскресив вину за смерти товарищей. Возможно, он просто вообразил их обоих. Это казалось весьма вероятным, как и казалось вероятным то, что он вообразил Лакедона на причале в Карабагане. Изуродованные трупы друзей по прежнему лежат в гробнице, где их и обнаружат последующие жадные охотники за сокровищами.

 И всё же, пока он стряхивал с одежды капли дождя и искал общую спальню, одна мысль, тревожная мысль, ударила ему в голову. Буффалон взглянул на свои руки в латных перчатках, пошевелил пальцами, в данным момент повиновавшимися его воле. Если ему все померещилось, если тени Лакедона и Виччи Фрама не возникали перед ним на палубе, отчего же перчатки засветились, пусть даже лишь на секунду?

 Глухой ночью армия командующего Асклизиуса выступила, углубившись в обширную, наводящую ужас пустыню Мара. Многие не ожидали этого марша, но им отдали приказ, и не подчиниться они не могли. Даже то, что некоторые из них наверняка погибнут, не добравшись до места назначения — притягательного Эдинополиса, — не отпугнуло их. Каждый надеялся, что ему повезёт и он останется в числе счастливчиков выживших, одним из тех, кому удастся заполучить частицу богатства портовой провинции.