Ненужная жена. Хозяйка драконьей крепости - Лина Калина

увольнений, никаких скандалов. Слишком гладко, слишком идеально. Это жизнь, а не сказка.

— Что ещё?

Руни продолжает сыпать фактами: какие магазины посещает Ривз, в каком банке у него счёт.

Но я почти не слушаю.

Не могу избавиться от мысли: почему в биографии Ривза всё так идеально? Когда я собирала информацию о Кэтрин, тоже не нашла ничего ужасного, но это другая история. Кэтрин действует открыто, её интриги — на поверхности. А вот Ривз… За такой чистотой кроется нечто большее. Ни одного упоминания о проблемах или долгах, ни одной помарки, как будто вся его жизнь — идеально прямая линия.

— Ясно. Хватит, — раздражённо перебиваю я. — Это просто невозможно.

— Что вы имеете в виду, лиора? — с любопытством спрашивает Руни.

— Всё слишком правильно, — отвечаю я. — Как будто специально вычищено. Где его ошибки? Где те события, которые могли бы вызвать сомнения? У всех есть тёмные пятна, но здесь — ничего.

Настоящая жизнь не бывает идеальной. В каждой семье, в каждой карьере бывают свои падения, конфликты, потери, скандалы… но только не у Ривза. Словно кто-то методично стирал все острые углы, оставляя лишь безупречный глянец. Странно. И очень подозрительно. Такое ощущение, что кто-то тщательно контролирует информацию о нём, но зачем?

— Возможно, информация, которую я вам предоставил, неполная. Некоторые данные могли быть засекречены или намеренно скрыты, — поясняет Руни, улавливая мои сомнения.

Я дохожу до колодца, бросая настороженные взгляды по сторонам.

— Или подделаны, — бормочу я себе под нос, опуская ведро в колодец.

— Возможно.

Пальцы дрожат. Чёрная гладь воды, кажется, поглощает даже звуки.

Глухой удар отдаётся где-то внизу и на секунду выбивает меня из невесёлых раздумий.

— Нужно быть с ним настороже… — бормочу я, вытягивая тяжёлое ведро с водой. Ледяные брызги летят во все стороны, и я изо всех сил стараюсь не пролить ни капли. — Он, конечно, помог, но кто знает, что стоит за этой помощью?

Разворачиваюсь и иду к замку. Каждый шорох, каждый вздох ветра заставляют сердце биться чаще.

Я настороженно оглядываюсь, боясь наткнуться на Атертона или, что ещё хуже, на Кэтрин.

Шаги ускоряются. Колодец остаётся позади.

Напряжение сковывает плечи, холодный страх пронзает каждую клетку. Снова оглядываюсь.

Никого. Лишь гулкий звук моих шагов.

— Не могу отделаться от мысли, что за всем этим кроется нечто большее, — шепчу я, скользя по тёмным коридорам замка. Рано или поздно нам придётся с ним поговорить. И я очень надеюсь, что Ривз окажется союзником, а не ещё одним врагом.

Наконец-то я добираюсь до покоев лиорда Эдриана и стучу в дверь. В ответ — тишина и глухое покалывание в ушах после постоянного напряжения.

Я глубоко вздыхаю и медленно открываю дверь.

Комната залита тёплым светом.

Мои плечи непроизвольно расслабляются. Здесь спокойно, уютно. Безопасно.

— Лиорд Эдриан, я принесла воду, — говорю, застав его в кабинете за странным занятием.

На столе — россыпь ярких баночек, в центре — небольшой котелок, подогреваемый светящейся пластиной.

Эдриан сосредоточенно сыплет в котелок мерцающую пыльцу. Его движения размеренны — воодушевляют спокойствием, которого мне так не хватает.

— Замечательно, — бросает лиорд Эдриан, не отрываясь от манипуляций.

— Простите за задержку, — добавляю нахмурившись.

— Да-да, оставь воду и присаживайся, — отмахивается он, сосредоточенный на своём зельеварении. — Сейчас объясню суть эксперимента.

Я ставлю ведро и присаживаюсь на краю стула, но мысли возвращаются к Ривзу. Неужели за его спокойной и безупречной маской действительно кроется нечто большее? Или это я начала видеть опасность там, где её нет?

58. Пробуждение

Лиорд Эдриан осторожно помешивает зелье в котелке. С каждым касанием деревянной ложки к поверхности поднимается густая струя пара. Сначала дым тёмно-лиловый, но с каждым новым ингредиентом светлеет, пока не начинает сиять чистым серебром.

Воздух наполняется причудливой смесью ароматов — то ли лаванды, то ли чего-то приторно-сладкого, неуловимого и незнакомого.

Я невольно замираю, заворожённая магическим действом.

Наконец, Эдриан откашливается, словно решаясь на что-то важное.

— Собственно, Э… — Он замолкает, и на миг мне кажется, что лиорд забыл моё имя.

— Элис, — подсказываю я.

— Да, конечно, Элис. Последние несколько лет я ищу одно средство. Хотя… пожалуй, стоит начать с самого начала.

Вместо уверенного и язвительного лиорда я вижу перед собой растерянного мальчишку. Он трёт переносицу, словно это помогает ему собраться с мыслями.

— Вы ставите какой-то важный эксперимент? — спрашиваю я, чтобы вывести его из задумчивости, указывая на разложенные на столе схемы и рисунки. — Похоже, вы что-то ищете.

— Верно, — кивает он. — Когда умерла моя жена, я посвятил себя поискам способа многократно усилить концентрацию.

Я хмурюсь, не понимая, куда он клонит.

— Прости, — продолжает Эдриан, заметив мою реакцию. — Ты бескрылая, и магия тебе недоступна. Но ты ведь знаешь, что в основе любой магии лежит концентрация?

Я качаю головой, надеясь, что моё незнание не покажется ему странным. В конце концов, от простой служанки не ждут познаний в магии.

Лиорд Эдриан, кажется, не удивлён.

— Магия — это сила, которой управляют с помощью концентрации, — поясняет он. Его голос становится твёрдым и спокойным, как будто лиорд рассказывает простую истину, которую я должна знать с рождения. — Когда концентрация сильна, магия в твоих руках способна менять реальность. Но стоит ей ослабнуть — и магия утекает, как песок сквозь пальцы. Это касается не только драконорождённых, но и всех магов. Вода, огонь, ветер — всё подчиняется этому закону. — Эдриан замолкает, пристально всматриваясь в кипящее зелье. — Из-за смешанных браков драконорождённые постепенно теряют эту способность. Им становится всё труднее управлять концентрацией и пробудить своего внутреннего дракона. А без него — нет ни силы, ни крыльев.

Он тяжело вздыхает, и его лицо становится серьёзным.

— И я нашёл способ многократно усилить её, пусть и на время. Это возможность вернуть драконорождённым то, чего они жаждут больше всего. А они всегда жаждут силы. Такова их природа, — Эдриан на мгновение замолкает, его взгляд темнеет. — Иногда эта жажда может стать проклятием. Мой сын — живой тому пример.

— Ваш сын? — спрашиваю я, чувствуя, как в голосе Эдриана появляются горькие нотки.

— Да. После смерти жены я искал способ усилить концентрацию не только ради исследований. Я хотел помочь ему…

Я непонимающе моргаю.

— Мой сын унаследовал