Ирано-таджикская поэзия - Абульхасан Рудаки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жил муж в пределах западной страны,И были им два сына взращены.
Взросли богатырями, удальцами,Разумными, с отважными сердцами.
Отец нашел: они повелеватьСпособны и водить на битву рать.
И сыновьям своим он на две частиВсю разделил страну и бремя власти,
Чтоб не поссорились между собойИ не затеяли за царство бой.
Все разделив и дав им поученье,Он отошел в блаженные селенья.
Меч Азраила нить его пресек,Чем жил он век — утратил все навек.
А в государстве том два шаха стало.Войск и казны досталось им немало.
И каждый у себя по своемуУменью править начал и уму.
Один избрал добро. Другой — поборы,Насилье, чтоб собрать сокровищ горы.
Один природным нравом был такой,Что думал сам о нуждах бедняков,
Давал голодным хлеб, жилище строил,Угодных богу странников покоил;
Хоть тратил деньги, войско пополнял,Простой парод нужды при нем не знал,
И мир в стране царили, и отрада,Как средь людей Шираза в дни ибн-Са'да.
Да принесет плоды для всех живых,Владыка, древо чаяний твоих!
Послушай о султане благородном,Который в процветании народном
Трудов своих награду находилИ справедлив ко всем, и ласков был.
И благодать его страной владела,Его землей Карун прошел бы смело.
И не была ничья душа при немУколота и розовым шипом.
Добром так прочно царство утвердил он.Что выше всех царей вселенной был он.
А брат другой, чтобы казну собрать,Харадж с крестьян стал непосильный брать.
Купцов же пошлинам таким подверг он,Что разорил их, в бедствие поверг он.
Брал у людей он — людям не давал.Он в лихоимстве меру потерял.
И хоть казна его — гляди! — скоплялась,От голода все войско разбежалось.
Слух средь купцов до дальних стран прошел,Что в царстве том — грабеж и произвол.
Купцы в ту землю ездить пересталиПолей своих крестьяне не пахали.
Беда постигла край царя того.И тут враги напали на него.
И с корнем вырвал гнев его небесный…Земля ему, ты скажешь, стала тесной.
Враги же становились все наглей,Топча поля копытами коней.
Как защититься? Войска не осталось,Густое населенье разбежалось.
Чего от жизни тот несчастный ждет,На чью главу проклятие падет?
Забыл, отверг он слово назиданьяИ, прогневив судьбу, погиб в изгнанье.
И люди к брату доброму пришли,Сказали: «Будь царем его земли.
Добром обрел ты мощь и изобилье,То, что напрасно он искал в насилье!»
На сук забравшись, некто сук рубил,В саду в ту пору сам владелец был.
Сказал он: «Дерево мое он рубит,Но не меня он, а себя погубит!»
Услышь совет мой: «В мудрости живи,Рукою сильной слабых не дави.
Тот завтра будет к вечному приближен,Кто ныне в прах перед тобой унижен.
Чтоб стать великим завтрашнего дня,Живи сегодня, малых не тесня.
Когда величье минет — мгле подобно.Тебя за полы нищий схватит злобно.
Гляди — простерты бедных пятерни!Возьмут и сбросят в прах тебя они.
По мненью мудрых, знаний свет приявшихПостыдно, страшно пасть от длани павших.
Султан! Дорогой праведной иди!Чтоб ведать правду — внемли Саади!*Не говори, что царь всего превыше!Я царству предпочту покой дервиша.
О мудрый муж, кто нагружен легко,Тот и пойдет, ты знаешь, далеко.
Хлеб бедняка и воля — радость сердца,Но целый мир забот у миродержца.
Бедняк, на бедный ужин хлеб добыв,Как Шама царь, и весел и счастлив.
Но скорбь и радость — дней летящих злоба,—Как дым, исчезнут за вратами гроба.
И тот, на чьем челе венец блестит,И тот, кто весь свой век ярмо влачит,
И тот, чей трон вознесся до Кейвана,И тот, кто стонет в глубине зиндана,
Едва лишь войско смерти нападет,Не различишь их — этот или тот?
Слыхал, когда я Хиллу посетил,Как с духовидцем череп говорил:
«Когда-то царским фарром обладал я,Войсками грозными повелевал я.
Передо мной бежал в смятенье враг,И я пошел — завоевал Ирак.
И на Кирмаи я двинулся с войсками…Но все прошло, и пожран я червями!»
Вынь вату из ушей, дабы вниматьСловам, что могут мертвые сказать.*Да не увидит дел исхода злого,Кто никогда не делает дурного.
Злодей же злом повсюду окружен,Как сам себя язвящий скорпион.
Коль добрых чувств вы к людям не храните,Вы сердце замуруете в граните.
Нет, я ошибся, говорить не след,Что в камне, в меди, в стали пользы нет!
Для крепких стен идущий камень вечныйНе лучше ли, чем изверг бессердечный?
Цари-тираны хищников лютей.И тигр и лев не лучше ль злых людей?
Ведь ближних, словно хищник, не терзаетТот, кто душой и сердцем обладает.
И зверь быть нами должен предпочтенТому, чья жизнь еда, питье и сон.
Коль всадник в пору в путь коня не тронет,Тогда и пешеход его обгонит.
Чтоб урожай надежд твоих созрел,Сей семена любви и добрых дел.
Но никогда я в жизни не слыхал,Что тот, кто сеял зло, добро пожал.
РАССКАЗТиран, которого и лев страшился,В колодец как-то ночью провалился.
Зломыслящий — он сеял зло и грех,И стал он вдруг беспомощнее всех.
Всю ночь стенал он, ужасом объятый.И кто-то сверху крикнул: «А! Проклятый!
Кого ты ждешь? Ты разве помогалНесчастным, кто на помощь призывал?
Ты мир засеял злобы семенами!Теперь любуйся дел своих плодами.
Никто к тебе на помощь не придет…Ты истомил, измучил весь народ.
Ты яму рыл под нашими ногами,И — волей судеб — сам теперь ты в яме.
Знай: розно ямы роют для людейМуж, благородный духом, и злодей:
Один — колодец водоносный роет,Другой — для ближнего ловушку строит.
Кто по весне ячмень посеял, тотВедь не пшеницу, а ячмень пожнет.
Не жди добра, злодей с душою низкой!Не снимешь сладких гроздей с тамариска
И древо яда стоит ли трудов?Не снимет садовод с него плодов.
Ведь финик от колючки не родится,Посев злодейств бедою обратится».
РАССКАЗО неком муже повесть я слыхал,Что честью он Хаджаджу не воздал.
Тот отражникам: «Схватить его — живее!Казнить его за дерзость, как злодея!»
Когда добром не может зла пресечь,Тиран безумный обнажает меч.
Бедняк пред казнью плакал и смеялсяТиран от изумленья приподнялся:
«Постой-ка! — молвил, — не руби, палач!Что значат этот смех и этот плач?»
«Беспомощных сирот я оставляю,—Сказал бедняк, — и потому рыдаю.
Я радуюсь, что честного концаЗдесь удостоен — милостью творца,
Что я иду в блаженную обитель,Как светлый мученик, а но мучитель!»
Хаджаджу сын сказал: «О мой отец!Пусть он живет! Суфий он и мудрец.
Помысли! Он большой семьи опора,Нельзя судьбу людей решать так скоро.
Подумай о сиротах. И прости.Его великодушно отпусти!»
Слыхал я: тщетным было увещанье…Что ж: каждому свое предначертанье.
Был некто этой казнью потрясен,Казненного во сне увидел он.
Тот молвил: «Смерть моя была — мгновенье,На нем же гнет — до светопреставленья.
Не спят несчастные — так берегись!Стенаний угнетенного страшись!
В ночи бессонной вежды не сомкнет он.Сто раз «Избави боже!» — воззовет он…
Иблис дорогой света не пойдет,На ниве зла добро не возрастет».*Достойных не позорь во имя мести!Сам не безгрешен ты, сказать по чести.
Не вызывай напрасно в бой. Глядишь,Дойдет до распрей — ты не устоишь.
Ты не чуждайся мудрого советаНаставника подростку в оны лета.
Не обижай слабейшего, дитя!Сильнейший враг побьет тебя, шутя.
Волчонок глупый, не пускайся в игры.Где можешь ты попасться в лапы тигра.
Я также в детстве малым крепким былИ маленьких и беззащитных бил.
Но вот меня однажды так побили,Что пальцем трогать слабых отучили.*Не спи беспечно, ставни затвори!Запретен сон для мудрого царя!
О подданных пекись, о люде сиром.С соседями старайся ладить миром.
Совета не приправит лестью друг,Бальзам, хоть горек, исцелит недуг.
РАССКАЗОдин правитель тяжко заболел,Подкожный червь владыку одолел.
От той болезни страшно ослабел он,На всех здоровых с завистью глядел он.
Пусть шах на поле шахматном силен,А проиграл — так хуже пешки он.
Вазир ему сказал: «О шах великий!Да будет вечным в мире трон владыки,
Живет у нас один почтенный муж,Благочестив он и умен к тому ж.
Он не творит неправды в мире праха,Его молитве внемлет слух аллаха.
Кто б к мудрецу тому ни прибегал,Желаемого тут же достигал.
Ты позови его без промедленья,И вымолит тебе он исцеленье!»
Тут приближенным шах велел пойтиИ старца из пещеры привести.
И вот пришел подвижник знаменитый,Дервишеской одеждою покрытый.
«О старец, помоги мне! — шах сказал.—Недуг цепями ноги мне сковал».
А старец, об пол посохом ударя,Так в гневе закричал на государя:
«Бог к правосудным милостив! А что ж,Немилосердный, ты от бога ждешь?
Гляди — в твоих темницах люди стонут!Твои молитвы в стонах их потонут.
Ты, царь, народа участь облегчи,Не то — страдай, и гибни, и молчи!
За все свои грехи и преступленьяСперва у бога испроси прощенья.
Заботу людям страждущим яви,Потом и шейха для молитв зови!
Покамест власть твоя страданья множит,Тебе ничья молитва не поможет!»
Когда султан словам дервиша внял,Он от стыда и гнева запылал.
Но, овладев собой, сказал: «На что жеЯ гневаюсь? Ведь прав он — старец божий!..»
С колодников велел он цепи сбитьИ всех их на свободу отпустить.
Велел народ освободить от муки…Тогда дервиш воздел с мольбою руки:
«О ты, возжегший звезды над землей,Ты оковал его в войне с тобой!
Он просит мира; дал он волю сирым,—Ты отпусти его на волю с миром!»
Когда молитву старец заключил,Султан — здоровый — на ноги вскочил.
На радостях он чуть не в пляс пустился;Он от недуга мигом исцелился,
Сокровищницу он велел открытьИ царственно дервиша одарить.
И старец молвил шаху в назиданье:«Знай, прятать правду — тщетное старанье.
Коль против бога слова ты пойдешь,Ты в худшие несчастья попадешь.
Ты раз упал. Ходи же осторожно,—Иначе снова поскользнуться можно!»
Кто раз упал и, встав, упал опять,Кто знает? Может быть — не сможет встать.
Величье мира этого не вечно,Все в нем неверно, бренно, быстротечно.
Ведь, рассекая крыльями эфир,Трон Сулеймана облетел весь мир;
Но ветер смерти и его развеял.Блажен, кто мудро жил и правду сеял.
При ком народ в довольстве процветал,Кто себялюбцем низменным не стал!
Блажен, кто груз добра с собой уносит,И жалок тот, кто собранное бросит…*Правитель в Мисре жил. Внезапно онБыл грозным войском смерти осажден.
Страданья тело шаха иссушили.Лик пожелтел, как солнце в туче пыли.
И стал немил врачам премудрым свет,Что в их науке средств от смерти нет.
Всему конец наступит во вселенной,Одно лишь царство вечного нетленно.
Правитель к своему концу предсталИ, шевеля губами, прошептал:
«Таких, как я, владык земля не знала,Но все мое величье прахом стало.
Я целый мир собрал — и вот во мракПрочь ухожу, гонимый, как бедняк!»
Ты собирай, тебя мы славить будем,Коль щедрым будешь и к себе и к людям.
Бери и благом наделяй народ,А что оставишь — прахом пропадет.
Кто в смертных муках руку прижимаетОдну к груди-другую простирает.
Ои знак руками делает в тот миг,Как ужас оковал ему язык.
Длань щедрости ты простирай при жизни,А длань насилья сокращай при жизни!
Благотвори, спасай людей от мук,Из савана не сможешь вынуть рук.
Умрешь — сиять, как прежде, солнце будет,Тебя же только Судный день разбудит.
РАССКАЗШах Кзыл Арслан твердыней обладал,Алванда выше гребень стен вставал.
В том замке он врагов не опасался,Путь к замку краем бездны извивался.
Тот замок восхищал невольно взор,Он красовался средь зеленых гор,
Яйцом белея в чаще изумрудной…Дервиш явился раз в тот замок чудный.
Тот муж был избранных суфиев пир,Правдоречивый, видевший весь мир,
Искусом долгой жизни умудренный,Мудрец великий, златоуст, ученый.
«Всю землю обошел ты, — шах сказал,—Ты замок крепче моего видал?»
Дервиш ответил: «Ах, осел ты пьяный,Не испытал ты крепкого тарана!
Да прежде разве не было царей,Сильней тебя, богаче и славней?
Они покрепче стены воздвигалиИ, в них побыв мгновенье, пропадали.
Другие шахи вслед к тебе придутИ древа твоего плоды сорвут.
Отца ты вспомни — истинного шаха!Освободи свой дух от гнета страха.
Что говорить — был славен твой отец,А что ему осталось под конец?
Тот, кто надежду в жизни сей теряет,Пусть лишь на милость божью уповает.
Для мудрого все блага мира — прах,Ведь завтра же им быть в чужих руках!»*Сказал юродивый царю Аджама:«О ты, наследник всех владений Джама,
Коль вечно б ими сам Джамшид владел,То разве бы на троне он сидел?
Хотя б казной Каруна обладал ты,Уйдя, с собой дирхема бы не взял ты!»
Как Алп-Арслана взял к себе творец,То принял сын державу и венец.
И мертвый шах был предан погребенью,А трон остался стрел судьбы мишенью.
Увидев сына шаха на коне,Дервиш воскликнул: «Жалким зрится мне
Величье тех, которых скосит время,—Отец ушел, сын ставит ногу в стремя!..»
Таков круги светил несущий мир,Неверный и быстробегущий мир.
Когда дыханью смерти старец внемлет,Дитя из люльки голову подъемлет
С надеждой новой… Мир с его тщетойТебя влечет, но он тебе — чужой.
Как музыкант, что сердце утешает,Но в месте новом каждый день играет.
Достойна ль женщина любви твоей,Меняющая каждый день мужей?
Твори добро, пока ты — бек селенья,Ведь через год другим ты сдашь правленье.
РАССКАЗСлыхал я: в Гуре некогда султанНасильно брал ослов у поселян.
Два дня иль три ослы свой груз таскалиИ, ослабев без корма, погибали.
Когда судьба возносит подлеца,Он бедных истязает без конца.
Подлец, воздвигший дом, соседних выше,Сметает мусор тта чужие крыши.
Вот о царе жестоком том рассказ:Охотился он в поле как-то раз.
За быстроногой дичью он стремился,От свиты, не заметил как, отбился.
И нехотя в селение одноОн въехал, так как было уж темно.
В одной из хижин бедной той деревинЖил некий сердцеведец, старец древний.
Царь, слыша говор, слух свой навострил;Старик в ту пору сыну говорил:
«О сын мой, — божья милость над тобою,—Ты в город не бери осла с собою!
Наш царь — неблагородный, царь — подлец.Пошли, о боже, злой ему конец!
В насильях лютых не смыкает глаз он,Он на служенье бесам опоясан.
С тех пор как этот изверг сел на трон,В стране повсюду слышен плач и стон.
Ввек не испить до дна нам горькой чаши,Коль не убьют царя проклятья наши!»
Сын отвечал: «Отец! В такую даль —До города — пешком дойду едва ль.
Ты поразмысли, мудрый муж, вначале,Чтоб я поехал — и осла не взяли!»
«Добро, мой сын! — сказал старик ему,—Прислушайся к совету моему.
Возьми ты острый камень иль дубинуИ в кровь изрань ослу бока и спину.
Авось осла с израненной спинойНе заберет мучитель этот злой.
Хызр корабли морского караванаКрушил, дабы спасти их от тирана;
Хоть грабил тот тиран один лишь год,Ну, а дурная слава все живет.
Пусть будет наш тиран добычей тленья!Проклятье же на нем — до воскресенья!»
Сын речь отцову мудрою почел,Он с болью в сердце в хлев к ослу пошел.
И, взявши суковатую дубину,Ослу изранил ноги он и спину.
Сказал отец: «Теперь спокоен будь,О сын мой, и пускайся с миром в путь!»
Сын с караваном двинулся в печали;Все в караване шаха проклинали.
Старик, оставшись в хижине один,Взмолился богу: «Вечный властелин!
Продли мой срок! С одной мольбой к тебеДан мне увидеть смерть царя-злодея!
Пусть грянет и над ним твоя гроза,Чтоб с миром я сомкнул свои глаза!
Да лучше матерью дракона быть,Чем сына нравом дива породить.
Собака лучше злого властелина,Блудница лучше, чем злодей-мужчина.
Да мужеложец даже — выше онНасильника, воссевшего на трон!»
Царь слышал все. Ни слова не сказал он,Коня к приколу молча привязал он.
Сойдя с коня, попону сняв, прилег,Но, мыслями томим, заснуть не мог.
Лишь на рассвете под пастушье пеньеВздремнул, забыв ночное злоключенье.
Всю ночь искали слуги царский след.Нашли в степи, когда блеснул рассвет.
Верхом они султана увидали,И спешились, и к шаху побежали,
И раболепно ниц пред ним легли,Как будто волны но морю пошли.
Один, что самым близким был у шаха,С поклоном низким так спросил у шаха:
«Ища тебя, мы выбились из сил!Как подданными, шах мой, принят был?
Но хоть ответ на языке вертелся,Скрыл все же царь, чего он натерпелся.
Он голову советника пригнулИ тихо на ухо ему шепнул:
«Мне здесь и ножки не дали куриной,Но претерпел я от ноги ослиной!..»
Вот слуги поспешили стол накрыть.И сели все. И стали есть и пить.
Султан припомнил, хмелем отуманен,Как проклинал его старик-крестьянин.
Он сделал знак, и воины пошли,Связали старца, к трону привели.
Меч обнажил султан неумолимый,Несчастный, видя — смерть неотвратима,
Сказал: «Увы! Нельзя и дома спатьТем, кто должны безвинно погибать!..
Да, царь, я проклинал тебя, не скрою;Но проклят ты и небом и судьбою!
Зачем же гнев твой на меня падет?Не я один — народ тебя клянет!
Творя всю жизнь насилье, ты едва лиДождешься, чтоб тебя благословляли.
Ты отомстить мне хочешь? Что ж, казниНо за обиду сам себя вини.
А если хочешь, чтоб тебя любили,Ты откажись от казней и насилий.
Опомнись, или скоро ты падешь,Ты тяжести проклятий не снесешь.
Внемли совету: пред судьбою грознойСмирись, покайся! Или будет поздно.
Тем разве царь прославлен и силен,Что хором блюдолизов восхвален?
Тебя толпа придворных прославляет,Старуха же за прялкой проклинает».
Так перед смертью старец говорилИ словом душу, как щитом, укрыл.
«Режь горло мне! Но чем калам острее,Тем и язык работает быстрее!..»
Тут отрезвился шах — губитель душ,Явился и шепнул ему Суруш:
«Меч убери! Правдиво старца слово.Иль помни — ждет тебя удел суровый!»
Шах крепко старца за ворот держал,Опомнясь, руку он свою разжал,
Аркан с него своими снял рукамиИ обнял правдолюбца со слезами.
За то, что был правдив и смел он с нимНазначил соправителем своим.
Тот случай стал сказаньем во вселенной.Иди дорогой правды неизменно,
Во всем учись у мудрости живой,И доброй будешь охранен судьбой.
И пусть твои пороки враг осудит,Друг мягок, он тебя хулить не будет.
Нельзя больного сахаром кормить,Где нужно горьким снадобьем целить,
От близких не услышишь правды слова,По совесть судит пусть тебя сурово.
Коль ты разумен и душой высок,Достаточен тебе простой намек.
РАССКАЗВ тот год, когда Мамун халифом стал,Невольницу одну себе он взял.
Сиял, как солнце, лик ее красивый;Нрав был у ней веселый, не сварливый.
И были ногти у нее от хны,Как кровью обагренные, красны.
На белоснежном лбу, сурьмой блистая,Чернели брови, сердце похищая.
Вот ночь настала, звездами горя…Но гурия отвергла страсть царя.
И в гневе он хотел мечом возмездьяРассечь ее, как Близнецов созвездье.
Воскликнула она: «Руби скорей,Но близко подходить ко мне не смей!»
«Скажи на милость, — ал-Мамун смягчился,Чем я перед тобою провинился?»
«Да лучше смерть! — рабыня говорит.—Так мне зловонье уст твоих мерзит!
Мгновенно насмерть меч разящий рубит,А уст зловонье ежечасно губит».
Разгневан страшно и обижен былХалиф, владыка необъятных сил.
Всю ночь продумав, вежды не смыкал он,Врачей ученых поутру собрал он.
Чтоб мудрецы, что знают суть всего,От бедствия избавили его.
И вот его дыханье чистым стало,Нет, больше — розой заблагоухало.
И сделал эту пери царь царейБлижайшею подругою своей.
Ведь молвил мудрый, разумом высокий:«Тот друг, кто мне открыл мои пороки!»
Благожелатель, искренне любя,Не скроет горькой правды от тебя.
«Идете правильно!» — тем, кто блуждаетСказавший грех великий совершает.
Когда порок твой скроют лесть и ложь,Ты сам порок свой доблестью сочтешь.
«Мне нужен мед!» — не говори упрямо.Нет! Горечь — свойство чистого бальзама!
Присловье вспомни мудрых лекарей:«Ты исцелиться хочешь? Горечь пей!»
О друг, чтобы избегнуть заблуждений.Пей в этих бейтах горечь наставлений.
Сквозь сито притчей процедил я ихИ сдобрил медом шуток золотых.
РАССКАЗРазгневался какой-то царь надменныйНа то, что молвил муж благословенный.
Был мудрый муж дервиш правдоречив,А падишах заносчив и гневлив.
И мудреца в темницу заточили,—Творить насилье любо злобной силе.
Друг, к заточенному придя, сказал:«Ты прав, отец… Но лучше б ты молчал…»
А тот: «Всегда кричать я правду буду!Что мне тюрьма? Я здесь лишь час пробуду!»
И вот, подслушан кем-то, в тот же мигИх разговор ушей царя достиг.
Царь засмеялся: «Час лишь проведет онВ моей тюрьме? Глупец! В тюрьме умрет он!»
Весть эту мудрецу слуга принес,Ответил тот: «Иди, презренный пес!
Скажи тирану: «Не в твоей я воле!Весь этот мир нам дан на час — не боле.
Освободишь — не буду ликовать,Казнить велишь — не буду горевать.
Сейчас ты властвуешь, твой трон — высоко,А нищий — в бедствии, в нужде жестокой.
Но скоро — там, за аркой смертных врат,Тебя от нищего не отличат.
Не лги себе, что жить ты будешь вечно,Живых людей не угнетай беспечно!
Немало было до тебя царей,Сильней тебя, богаче и славней.
Где все они?.. Как дым, как сон пропали…Ты так живи, чтоб люди не сказали:
«Вот изверг был! Да будет проклят он,Что беззаконие возвел в закон!»
Какой бы славы ни достиг властитель,Возьмет его могильная обитель!»
Низкосердечный царь рассвирепелИ вырвать мудрецу язык велел.
И молвил осененный божьей славой:«Я не боюсь тебя, тиран кровавый!
Пусть безъязыким буду! И без словЧитает помыслы творец миров!
Страшись! Труба суда для грешных грянет,А правый перед господом предстанет!»
О мудрый! Праздником и смерть почти,Коль не свернул ты с правого пути!
РАССКАЗЖил некогда один боец кулачный,Он угнетаем был судьбиной мрачной.
Устал он кулаками добыватьСвой хлеб. И начал глину он таскать.
Изнемогал он. Тело изнывало.На пропитанье денег не хватало.
Трудом измучен, полон горьких дум,Он стал лицом печален и угрюм.
Смотря, как сладко жизнь других слагалась,Гортань бедняги желчью наполнялась.
Он втихомолку плакал: «Бедный я!..Чья жизнь на свете горше, чем моя?
Одним — барашек, сласти, дичь степная,А мне — лепешка черствая, сухая.
И кошка носит шубку в холода…Я — гол. Зима настанет — мне беда.
О смилостивься, боже, надо мною,Пошли мне клад, когда я глину рою!
Я смыл бы с тела эту пыль и грязь IИ зажил бы, в блаженство погрузясь!»
Вот так, ропща, трудом томил он телоИ вырыл древний черен почернелый.
Как перлы ожерелья, ряд зубовРассыпался давно — во мгле веков.
Но речью череп тот гласил немою:«О друг, поладь покамест с нищетою!
Мой рот забит землей… И кто поймет,Что пил, что ел я — слезы или мед?
Не огорчайся же из-за мгновеньяСвоих скорбей в превратном мире тленья!»
Борец немому гласу тайны внял,Он бремя горя с плеч широких снял.
И вольно к небу голову подъял он.«О плоть безумная! — себе сказал он.—
Хоть будь ты раб с согбенною спиной,Хоть будь ты самовластный царь земной,
Но ведь исчезнет в некое мгновеньеВсе — и величие и униженье.
Растает радость; скорбь — как не была…Останутся лишь добрые дела!»
Все тленно. Все могил поглотят недра,Богат ты, счастлив? Раздавай же щедро.
He верь величью блеска своего,—Все будет вновь, как было до него.
Богатства, блага мира — все минует,Лишь правда чистая восторжествует.
Ты хочешь царство укрепить? Трудись.В благодеяньях сердцем не скупись.
Благотвори, яви свои щедроты,Отринь о бренном мелкие заботы!
Нет золота, мой друг, у Саади,Тебе он перлы высыпал — гляди!
РАССКАЗЧитал я: где-то жил султан один,Страны, забытой богом, властелин.
Был людям каждый шаг его — невзгода,Дни превратил он в ночи для народа.
Ночами в горе бедный люд не спал,Проклятия он шаху посылал.
Не зная, как им дольше жить на свете,Столпились горожане у мечети.
И обратились к шейху, говоря:«О мудрый старец, образумь царя!
Авось твоих седин он устыдится,Скажи ему — пусть бога побоится!»
А шейх: «Напрасно бога поминать!Он слову истины не сможет внять».
Не говори об истине высокойС тем, чья душа — вместилище порока.
С невеждой о науках рассуждать —Что злак пшеничный в солончак бросать.
Твоих советов добрых не поймет он,Обидится, тебя врагом сочтет он.
О друг, правдолюбивому царюЯ правду с чистым сердцем говорю.
Печатка перстня свойством обладаетТем, что на воске оттиск оставляет.
Тиран моею речью разъярен?Ну что ж, я сторож, а грабитель — он.
Так стой, с господней помощью, на страже,Без страха отражая натиск вражий.
Не следует тебя благодарить.Хвалу лишь богу можно возносить.
На службу благу бог тебя направил,Как друг, без дела в мире не оставил.
Хоть по тропе деяний всяк идет,Но ведь не каждый славы меч возьмет.
О, наделенный ангелоподобнымВысоким нравом, кротким и беззлобным!
Ставь ноги твердо на стезе твоей,Дай бог тебе побольше ясных дней.
Пусть жизнь твоя добром и счастьем дышит,И пусть твою молитву бог услышит.*Где можно мудростью уладить спор,Не затевай с мечом в руках раздор.
Порою, чем напрасно крови литься,От грозной смуты лучше откупиться.
В войне урон великий в наши дни.Подарком лучше рот врагам заткни.
Ведь мудростью сильнейших побеждают,Дары и зубы тигра притупляют.
С врагами в мире и в ладу живи,В деяньях рассудительность яви.
Ведь старческою мудростью РустамаБыл побежден Исфандиар упрямый.
Врага, как друга, надобно ласкать,Успеешь кожу ты с него содрать.
Но ты страшись проклятий малых сих! —Ведь сель растет из капель дождевых.
Твой гнев кипенья злобы не остудит,И слабый враг пусть лучше другом будет.
Чем меньше у кого-нибудь друзей,Тем будут и враги его сильней.
Коль враг сильнейшим войском обладает.Глупец лишь безрассудный в бой вступает.
А если в битве ты врага сильней,Топтать того нечестно, кто слабей.
Будь, как у льва, крепки твои запястья.Мир все же — благо, а война — несчастье.*Коль видишь: разума бесплодна речь,Тогда лишь можно обнажить свой меч.
Коль просит мира враг — не уклоняйся,А ищет брани — то иди, сражайся,
А если первым враг войну начнет,Давай отпор. Всевышний все зачтет.
И если враг врата войны закроет,Он тем твое значение утроит.
Готовым будь на правые труды,Не льсти любезно ищущим вражды.
Кто с дерзким мягок, тот не разумеет,Что дерзкий только пуще обнаглеет.
С войсками на арабских скакунахСкачи, неправых поражай в боях.
Но если кроток, мягок он с тобою,Не гневайся, не рвись напрасно к бою.
Коль враг покорно ко вратам твоимИдет с поклоном, ты не ссорься с ним.
С врагом разбитым будь великодушен,Покамест мир им снова не нарушен.
Советникам, прожившим долгий век,Внимай!.. Разумен старый человек.
Порой где сила сладить не сумеет,Там все преграды мудрость одолеет.*В разгаре битв отхода путь проведан,Покамест не увенчан ты победой.
И если дрогнул войск смятенный строй,Ты безрассудно не бросайся в бой.
Когда проигран бой, уйти старайся,Для новых битв себя спасти старайся.
Пусть в пять раз больше у тебя бойцов,Беспечно ты не спи в стране врагов.
Ведь дома враг силен и с горстью малой,Пять конных стоят пятисот, пожалуй.
Вперед в походе устремляя взгляд,Остерегайся вражеских засад.
Коль от врага пути не меньше суток,Ты ставь шатры, по зорок будь и чуток,
Чтоб нападение предотвратитьИ череп Афрасьяба размозжить.
У тех для боя сил не остается,Кому проделать путь дневной придется.
И разгромишь врагов ты без труда,Невежда сам себе вредит всегда.
Стяг сокруши сперва во вражьем стане,В сраженье будь Рустама неустанней.
Но вслед врагу далеко, в глубь степей,Не уходи, не оставляй друзей,
Не то увидишь: в темной туче пылиТебя враги в засаде окружили.
Но хуже пораженья, — сам поймешь,—Коль войско разбежится на грабеж.
Ведь если войско грабить разбежится,Защиты сам великий шах лишится.
Бойца, что подвиг совершил хоть раз,Ты возвеличь достойно в тот же час.
Чтоб с новой силой он на бой стремился,Чтоб и с яджуджем схватки не страшился.
В дни мира войско ты свое устрой,Дабы всегда готово было в бой.
А воин, бедствующий ежечасно,В бой за тебя не выйдет в день опасный.
Сейчас корми войска, а не тогда,Как грянет у ворот твоих беда.
Являй добро и ласку ратным людям,Тогда и в мире жить спокойно будем,
Тот падишах силен и знаменит,Когда боец его одет и сыт.
Лишеньям подвергать несправедливоТех, кто хранит тебя, султан счастливый.
Когда обижен воин, обделен,То и за меч свой не возьмется он.
Голодный, чуждый милости и благу,И на войне не явит он отвагу.*Ты храбрых посылай на бой с врагом,Чтоб каждый воин тигром был и львом.
Да будет твой советник — муж нескорый,В решеньях — волк испытанный, матерый.
Не бойся храбрых юных удальцов,Остерегайся мудрых стариков.
В бой молодой боец несется яро,Не зная хитрости лисицы старой.
Тот мудр, кто и людей и мир познал,Кто зной и стужу в жизни испытал.
В тех царствах, что сильны и процветают.Юнцам бразды правлеиья не вручают.
Ставь полководца ты главой в войсках,Испытанного в боевых делах.
Кто поручит юнцам войны веденье,Тот сам себе готовит пораженье.
Войска водить и царством управлять —Н
