Конан непобедимый (Черный камень Аримана) - Роберт Джордан

Проблема была в том, что Ахеранатес знал, что он уже держал ее в руках, и она ускользнула от них.

Едва закончилась битва и о раненых позаботились так хорошо, насколько это вообще возможно в полевых условиях, и Гаранидес пустился в погоню за этими троими вместе со своими людьми.

- Сэр? - Это был Резаро, который оторвал его от мрачных мыслей. Пленный, сэр?

Когда бойня подошла к концу, они нашли среди мертвых одного кецанкианца, который был тяжело оглушен ударом по голове. Теперь Гаранидес хотел знать, зачем кецанкианцы собрались такой большой толпой. Обычно они объединялись в небольшие отряды для своих набегов. Передвигаются ли в этой местности еще другие большие отряды примерно такой же численности? Он сердито сказал:

- Допросите его, Резаро.

- Слушаюсь, сэр. Если господин капитан разрешит, я хотел бы сказать, что на поле боя было славное дело. Та горстка людей, что вышла из боя живыми, скачет до сих пор, не давая себе отдыха.

Гаранидес вздохнул.

- Позаботьтесь о пленном. Резаро по-военному отдал честь и ушел. Этот человек вполне мог говорить о хорошо сделанном деле, и в обычных условиях это можно было бы так и рассматривать, но они, в конце концов, не были обычным разъездом. Двести отборных кавалеристов вывел он из ворот Меченосца. Теперь, после того, как мертвые преданы земле, те, кто слишком тяжело ранены, чтобы ехать с ним дальше, отделены от остальных, и выделены достаточно здоровые люди, чтобы охранять их на обратном пути, у него осталось всего восемьдесят и еще три человека сверх того, - но ни Рыжего Ястреба, ни королевских драгоценностей он еще не добыл. А ведь только это ценно в глазах короля и его советника и только за это его наградят.

Послышался дикий крик - без сомнения, он вырвался из глотки пленного кецанкианца.

- Проклятье Митры на голову Тиридата, а заодно и Рыжего Ястреба, заворчал капитан. Он начал обход бывшей стоянки бандитов, изучая землю между высоких скал, не только в надежде отыскать что-нибудь такое, что поможет ему в дальнейшем, но и просто для того, чтобы не думать о стонах кецанкианца.

Ахеранатес присоединился к нему в том месте, где стояла палатка.

- Я хочу, я должен видеть то, что она видела отсюда, - бормотал Гаранидес, не обращая внимания на стройного офицера. - Что-то странное есть в этом месте. Что же здесь происходило?

- Битва, сэр. - Высокомерная улыбка бегло скользнула по губам лейтенанта, словно он знал больше, чем Гаранидес. - Или по меньшей мере, бой, но замечательный. Кецанкианцы напали на бандитов и нанесли им большие потери. Рыжего Ястреба можно больше не опасаться. Если она еще жива, то кричит, небось, во все горло над пыточным костром.

- Вы нарисовали роскошную картину, лейтенант. Чем вы это докажете?

- Могилы. Массовое захоронение для сорока или даже больше человек, и семнадцать отдельных могил. Они расположены наверху, здесь к северу.

- Могилы, - задумчиво повторил Гаранидес. Обычно два горских рода не выступают в поход совместно. На их языке слово "враг" означало также "Человек-не-из-моего-рода". Но может быть, причина объединиться у них появилась потом.

- И Кто же победил, лейтенант?

- Что?

Остроносый капитан покачал головой.

- Нужно изучать обычаи тех, за кем охотишься. Ни один из горских родов не погребает убитых врагов, а своих собственных мертвецов они забирают назад с собой, в свои деревни, чтобы их духи не оставались среди чужих. Если победили бандиты, то почему они похоронили мертвых кецанкианцев?

- Но ведь бандиты не принадлежат к племени горцев! - возразил Ахеранатес.

- Безразлично. Я предлагаю, чтоб вы взяли несколько человек и выяснили, кто похоронен в этих могилах.

Теперь уже Гаранидес немного свысока улыбнулся, наблюдая за выражением лица своего лейтенанта.

Когда стройный офицер сообщил, что он не осквернитель гробниц и не ворует у покойников, пришел - вернее, примчался - кривоногий кавалерист и, кашляя, остановился перед ними. Из-под его шлема выглядывал край окровавленной повязки.

- Господин капитан, - сказал он и смущенно начал переминаться с ноги на ногу. - Сэр, там кое-что такое, на что вам, наверное, надо бы взглянуть. Это... - Он судорожно глотнул. - Будет лучше, если вы посмотрите на это сами, сэр.

Гаранидес нахмурился. Он спрашивал себя, что могло так испугать этого храброго солдата.

- Хорошо. Иди вперед, Нарсес.

Солдат снова глотнул и, заметно поколебавшись, пошел назад по тому пути, по которому прибежал. Гаранидес заметил, что Ахеранатес идет вплотную рядом с ним. Лейтенант, очевидно, думал, что даже то, что могло напугать испытанного в боях солдата, все же лучше, чем вскрывать захоронения, которым уже несколько дней.

Возле куста терновника, который рос из расселины в скале, стояли два вахтенных солдата. Они старались не смотреть в узкое отверстие в скале. Они были похожи на Нарсеса - в кольчугах, в шлемах, с горбатыми носами и кривыми ногами, и их глаза тоже казались испуганными, а их лица приняли зеленоватый оттенок.

Нарсес остановился перед этими двумя и указал на расселину.

- Там, внутри, сэр. Я заметил кровавый след, сэр, который вел туда, ну, я заглянул и... - Смущенно дернув плечами, он прервал себя.

Кровавый след был хорошо заметен. Он тянулся, словно черная полоса, по камню к терновому кусту.

- Вырвите куст, - резко приказал Гаранидес. Может быть, бандиты или кецанкианцы расчленили тут кого-нибудь и бросили труп воронам. Смотреть на жертвы такого убийства нравилось ему еще меньше, чем слушать их вопли, а судя по лицам этих людей, жертва была убита зверским образом.

- Приступайте немедленно, - добавил он, увидев, что они продолжают мяться, теребя свои сабли.

- Слушаюсь, сэр, - подавленно сказал Нарсес.

Они использовали свои клинки как ножи для подрезания кустов и сопровождали свою работу сдавленными проклятиями, когда колючки сквозь кольца кольчуги впивались им в кожу, и застревали в ней. Наконец куст был вырван, и колючие ветки не закрывали больше расселину. Гаранидес поставил ногу на выступ и заглянул в расселину. Он испуганно затаил дыхание.

Прямо на него смотрели невидящие, нечеловеческие глаза, выделявшиеся на лице, покрытом чешуей. Слегка приоткрытый в агонии рот с острыми клыками оскалился в усмешке, казавшейся издевательской. Неестественно длинная костлявая рука с перебитым запястьем, вцепилась когтями в покрытые кровью обрывки кольчуги, под которой угадывались глубокие рваные раны. Кроме этих ран, вероятно, были и другие, и все они, как заметил Гаранидес, были нанесены мечами или, во всяком случае, таким родом оружия, которое употребляется людьми.

Но стервятник, круживший неподалеку, не потревожил труп этой твари, подумал капитан.