Порочное трио для сводной - Полина Амор

— Из тебя, кстати, фиговый учитель, — говорю я, откусывая замершую сладость.

— Это с чего это? — спрашивает Макс не глядя на меня.

— Я делала всё совершенно не так, как ты сказал. А исцелила.

— Ну так в этом смысл.

— Это как? — говорю я с набитым ртом, и вижу как усмехается этой картине Макс.

— Я знал, что ты должна сама это почувствовать и самой что-то сделать. Я только подсказал тебе все остальное ты уже сделала сама. Так многие интуитивно могут лечить кого-то. Если любят по-настоящему.

— Я даже не думала, что я еще люблю. Она мне столько наделала. Даже уж извини, но развод с вашим отцом. Если бы она могла сберечь эту семью, я бы жила в шоколаде. А она не сберегла, зато стала алкашкой. Со всем её потенциалом. Она просто угробила свою жизнь, и заодно мою. Мне не за что её любить, Макс.

— Кристина, ты всё равно её любишь. Любовь — это умение прощать и принимать. Если человек идеален, его очень легко любить. Ну ты же понимаешь, что это скорее похоже на фанатство? Когда человек красивый, успешный. Никогда не делает никаких ошибок, весь такой умный, правильный. Легко любить отличника, здоровую, красивую, успешную девочку или мальчика. Когда есть чем хвастаться. Но это не любовь, в её полном понимании. Любовь — это как раз, когда ты любишь, уже после того, что человек показал себя на самом дне. Вот ниже падать некуда — а ты любишь. И всё.

— Но у многих любовь проходит после такого, — парирую я, доедая шоколадку. — Даже родители они могут отказываться от своих детей, если те, что-то не то сделали. Это часто бывает, к сожалению.

— Значит, это не была любовь. Это как любовь к этой шоколадке. Ты же её любишь?

— Ну да, вкусная.

— Ну вот именно — вкусная, — Макс кивает и опускает голову, садится напротив меня на пол, и у меня мелькает мысль, что в его черных брюках сидеть на этом пыльном полу преступление. Но я молчу, ожидая, когда он продолжит говорить. — Когда-то давно, когда Хатхор ещё являлась мне и брату. Она говорила, что человек отличается от животного только душой. А это не только создание энергии и магии, это еще и способность любить не за что-то. Не под властью инстинктов или выгоды. Любить даже вопреки. Издали, я могу любить даже твою мать, просто за то, что она твоя мать, за то, что она родила тебя. За то, что ты получила от неё и её любовника своё шикарное тело.

— Фу, — комментирую я.

— Ага. Но ты любишь её, вопреки тому, что она сделала все возможное, чтобы испортить жизнь себе и тебе. Я иногда ненавижу Виктора. Ты еще не знаешь, но кроме его силы, и креативности, иногда он такое может учудить!.. Но я люблю его. Моим испытанием было то, что Хатхор сказала мне заключить договор без него.

— То есть?

— Когда только умер отец, и я не знал, о завещании, Хатхор мне явилась и сказала, что она отдаст магию только в том случае, если я откажусь от брата. Тогда он погибнет а я буду единственным наследником и ее наместником на земле.

— И что ты сделал?

— Попрощался с жизнью, — грустно усмехается он. — Самое смешное, что в тот момент, я был очень зол на Виктора. Отчасти, я даже до сих пор думаю, что отец умер из-за него. Потому что Виктор его довел. Он слишком якшался с темной магией, он изучал её. И это ужасно. Но тогда я решил, что умру, но брата одного не пущу. Хатхор сказала что приняла моё решение, а на следующий день пришел юрист и сказал о договоре. О том, что Хатхор не изгоняла Виктора а наоборот даже добавила еше одного участника. Тебя.

— Ты думаешь, это было её испытание, твоей любви к брату?

Он кивает.

— Я уверен в этом, — говорит он тихо.

— А мне испытание еще предстоит?

— Не знаю, но Виктору оно точно еще предстоит. И я не знаю, насколько оно будет суровым, и насколько он его выдержит. Это еще одна причина, почему ты нужна нам и почему я совсем не ревную и не хочу делать тебя только своей. Ты нужна ему, ты его заземляешь.

— Мы… Втроем, мы не нарушаем какие-то законы той же Хатхор?

— Понятия не имею.

Я замечаю за спиной Макса нашего врача. Приподнимаюсь и вопросительно ему киваю.

— Всё нормально, пациентка здорова. Но вот анализы у неё неидеальные, видимо она пристрастилась к спиртному… Если вы хотите, мы её здесь подержим и проведем вывод токсинов и…

— Да, — кивает Макс. — Просто скажите, сколько и куда перевести оплату, я пришлю нашему бухгалтеру.

— Хорошо, спасибо и… — врач обращается ко мне, резко сменив тему, видимо, чтоб Макс не успел передумать. — Идите к ней, она хочет вас видеть.

Оглядываюсь на Макса, а тот лишь кивает, отпуская меня.

Возвращаюсь снова в палату мамы. Она сидит на своей койке и машет мне рукой. Такая активная, живая, я даже вижу у неё румянец на щеках. Никогда в жизни не видела румянца у неё. Её идет.

— Ну ты как? — спрашиваю я.

— Хорошо. Я себя давно так хорошо не чувствовала.

Это даже странно, учитывая. что она только что из комы. Видимо, энергия любви заодно подлечила всё, что могла излечить а не только кому. Ну и хорошо.

— Что случилось? Маша сказала, что у тебя был какой-то гость.

— Да, мужчина, Олег. Он странный, Кристина. Вы же знакомы, да?

— Он тебя отравил.

— Не знаю даже… — кажется у мамы закончилось хорошее настроение, и она задумчиво стала смотреть вниз. — Я даже о таком и не думала.

— Что он у тебя делал? Зачем ты впускаешь в дом чужих людей? — взрываюсь я. — Или что, новый собутыльник?

— Он сказал, что расскажет про тебя, — повышает голос мама. Я отпрядываю.

— Ты, конечно, извини меня, пожалуйста, но что он такого может рассказать тебе про меня?

— Он сказал, что ты попала в секту. Что они тебя спаивают и ты скоро совсем крышу потеряешь. Что тебя надо спасать!

— Боже, что?! Ты думала, я в секте и под наркотой?

— Ну а что мне думать? Пропала, секретничаешь. Маша ничего толком не говорит, вернулась от тебя как в воду опущенная.

— Маша просто дура, а ты что, мам?

— Ну, я-то тебя нормально не воспитала, не заботилась. И ты… ты пропала. Я испугалась и поверила. Ты не в секте?