Мариэль. Замок в ипотеку - Лея Кейн

Купился! Тамани оббежал меня и сногсшибательной улыбкой обнажил свои тонкие, острые зубки.

— Сколько хочешь? — примирительно спросил он.

— Тридцать!

— Договорились! Только тебе надо обождать. Ты в баре посиди, выпей чего-нибудь. Я своего бухгалтера вызову, и мы рассчитаемся. Украшения же у тебя с собой?

Я побоялась говорить правду.

— Не совсем. Только одна серьга. Остальное у моего бухгалтера. Он тоже скоро подойдет.

— Вот и отлично! — Тамани схватил мою ладонь обеими ручищами и крепко пожал.

Я спустилась в паб, заказала стакан холодной воды и заняла столик в углу зала. Ноги заныли от усталости, мозоли зажгло огнем. Морщась от боли, я потягивала воду и смотрела в окно. Паб располагался у остановки, где жители поселка ждали аэробус.

— Так зачем тебе столько кредитов? — услышала я и вздрогнула.

Мне показалось, что вопрос предназначался мне, но ошиблась. Это разговаривали здешние клиенты.

— Ты слышал, что Полукровка замок под горой продает? — спросил второй, отхлебнув из кружки.

— Так он за него пятьдесят кредитов просит. А замок вот-вот развалится.

— Да не-е-ет, не слушай никого. Я был там. Стены добротные. Кое-где крышу подлатать надо и пол. А западная башня вообще в идеальном состоянии. Он там живет.

«Вот скотина! — подумала я. — Я в гамаке вонючей мастерской ночевала, а Шеймас в мягкой кроватке!»

— Зачем тебе замок? Не оправдает он себя! — продолжал спорить выпивоха.

— Ничего ты не понимаешь, темнота трейсовская! Там земля! Полукровка ее выжигает, а я засею. Я с первого урожая вдвое больше заработаю, чем потрачу. Там даже семена в амбаре лежат и трактор есть.

— Ну и где ты возьмешь столько кредитов?

— Он предоплату в тридцать просит. Остальное можно частями, со временем. Десятку я уже нашел. Двадцать хочу у Тамани одолжить.

В паб вбежал мальчишка в шляпе и с сумкой через плечо.

— Газеты! Газеты! — оповестил он. — Свежие новости! Найденная невеста императора Опретауна сослана в Трейс!

Меня будто кипятком окатило. Я инстинктивно опустила лицо и обеими руками сжала стакан.

— Что за невеста? — спросил один из клиентов.

— Ты разве не слышал? Вроде палал. Неделю или две назад нашлась. Да какая нам разница до их зажравшихся персон! Мне замок покоя не дает. Упущу — локти кусать буду.

Я приподняла голову и подозвала почтальона:

— Мальчик, можно тебя?

Он подбежал к моему столику и закопался в сумке.

— Есть бумажные газеты, журналы. Есть накопители, они дороже, но…

— Мне газету, — попросила я, доставая из кармана монеты.

Купив свежий выпуск, я проводила мальчишку взглядом и опустила его на первую полосу. На странице маячило два фото: одно — мое, на втором улыбалась Лейсандра под руку с Луисцаром. В самой статье сообщалось о том, что Мариэль — хранительница памяти расы палал обвинена в измене против Ордена и сослана в Трейс, а ее запечатленный жених Луисцар объявил о своей скорой помолвке с давней любовью — Лейсандрой. Мне стало так горько, что я снова отвернулась к окну. Нельзя сказать, что на снимке Луисцар светился от счастья. Он был удручен. Но новость! Как он мог?!

— Вас Тамани зовет, — сказал мне подошедший к столику бармен.

Я не сразу сообразила, о чем мне говорят. От предательства было тяжело дышать сдавленной грудью.

— Да, я иду, — пробормотала я и, посидев еще немного, отправилась на второй этаж.

В кабинете Тамани меня ждал не только скупщик, но и его бухгалтер — высокий, худощавый зроу. Он напомнил мне о Нэиме, и на моей душе стало еще сквернее.

— Ваш помощник принес товар? — улыбнулся Тамани, сидя за столом.

Я вытрясала содержимое карманов, оставшиеся монеты и жетон вернула обратно, а украшения брезгливо подвинула скупщику. Теперь мне не было жаль даже кольцо.

Глаза зроу запылали. Он не сдержал довольной улыбки и кое-как оторвал взгляд от драгоценностей.

— Вы условились на тридцати, — проговорил он, протягивая мне мешочек. — Сколько бы дал вам Хари?

Мне было уже все равно, что Тамани рассказал тому о выдуманном мною Хари.

— Тридцать пять, — на автомате ответила я и, развернувшись, на ватных ногах покинула кабинет.

Выйдя из паба, я прислонилась к столбу и заплакала. Последний раз я чувствовала себя никому не нужной в детском доме. Потом соткала себя из ничего, создала себе красивую жизнь и была уверена, что никто и ничто не отнимет у меня выстраданную стабильность. Но время свело меня с мужчиной, в которого я влюбилась до беспамятства в считанные дни, а потом закинуло в мир-тюрьму, где единственный близкий человек — выскочка, тупица и нарцисс.

Вдали показался аэробус, предвещавший о своем приближении звучным гулом. Я вытерла слезы и направилась к остановке. Но путь мне внезапно преградили те двое, что пили за соседним столиком. Один выхватил мешочек с деньгами, второй толкнул меня в плечо. Они заржали, когда я тщетно замахнулась, чтобы отнять кредиты.

— Сколько тут, дуреха?

— Не хватит, чтобы сделать тебе пластическую операцию по улучшению морды лица, — огрызнулась я. — Отдайте немедленно, иначе пожалеете! — я погрозила пальцем, но это вызвало еще один смешок.

— Эй, тут кредитов тридцать, не меньше, — восхитился тот, что вскрыл мешочек. — Возьмешь меня в партнеры, отдадим Полукровке предоплату и заживем!

— Верните!

Меня снова оттолкнули.

— Вали в свой шалаш, бродяжка!

Никто из проходящих мимо и стоявших на остановке даже не попытался вступиться за меня. Я очередной раз признала, что нахожусь среди осужденных заключенных. Кто-то из них был ложно обвинен, но чтобы выжить в Трейсе, свыкся с новой жизнью и карабкался, как мог.

Я опять замахнулась и опять получила толчок. Запнувшись о бордюр разбитого тротуара, оступилась и повалилась назад. Но не упала, а уперлась спиной в крепкого прохожего. Резко обернувшись, увидела Шеймаса. Он затянулся сигаретой, бросил на землю окурок, затоптал его носком ботинка и медленно выпустил струю сизого дыма. Размяв шею и пальцы рук, он улыбнулся уголком губ и спокойно сказал грабителям: