ИМБА - Кицунэ Миято

— Шаринган видит чужое додзюцу, Итачи-сама? — заинтересовался Кабуто.

— Если нет каких-то скрывающих фуин, — ответил Итачи. — Но и то… для Мангекё они уже не преграда.

— Понятно…

Шисуи молча пил церемониальный чай в резиденции главной семьи клана Хьюга и не собирался открывать рот, передав все полномочия говорить за себя младшему брату, который был старше по клановой иерархии. Иногда это так удобно — переложить на кого-то ответственность.

Учиха тоже считались кланом аристократов, происходящих от Рикудо, и были родственны клану Хьюга. В клане тоже обучали манерам, традициям, всяческим церемониям, даже архаичному языку вежливости, но в основном это была прерогатива главной семьи. Итачи приходилось всё это изучать дополнительно, по-честному, чтобы всё выходило просто и естественно, тогда как сам Шисуи, как и очень многие в клане, просто почитал нужные свитки и запомнил их с помощью шарингана. Вроде как «когда пригодится, тогда и пригодится, а может, вовсе не понадобится». Всё же большинство шиноби люди очень простые, а во время военных действий или миссий невозможно заявить что-то вроде: «Уважаемый Сайко, не могли бы вы уточнить, сколько противников на горизонте? А то я пока занят тем, что вычисляю их лидера с помощью своего додзюцу и хочу отправить его душу в Чистый Мир и избавить от бренности бытия».

Пожалуй, попробуй Шисуи так изъясняться с командой, их мозги бы вскипели и без применения Хоори.

Возможно, поэтому очень многим было сложно работать с Хьюга, которые не делали скидок и не пытались «подстроиться» под остальных.

Итачи с разговором пока справлялся, и за половину стандартного часа ему удалось поведать уважаемым старейшинам и главе клана о том, как к Шисуи попало их клановое додзюцу, замеченное на вражеском шиноби.

Нить разговора, наполненного двусмысленностями и всякими древними конструкциями, значение которых Шисуи не всегда мог вспомнить, дважды терялась. Хьюга вроде и благодарили, и не хотели оставаться должными, и вновь уходили в дебри словесности, которая действовала не хуже демонической иллюзии.

К концу разговора, который Шисуи наполовину пропустил мимо ушей, усиленно стараясь не спать, так как после миссии так и не успел толком отдохнуть, Итачи чуть ли не взмок, но всё ещё держался. Шисуи даже подумал, что Фугаку неспроста отправил именно сына — гения клана — передавать трофейный бьякуган, это могло быть как проверкой на готовность к архаично-аристократичному аду, так и простое нежелание главы клана связываться с занудами-Хьюга.

— Благодарю вас за ваше решение, Хиаши-доно, всего доброго, — наконец поклонился Итачи, и Шисуи поторопился повторить жест вежливости, чтобы уже покинуть дом главной семьи.

Итачи протянул руку и забрал стеклянный контейнер с бьякуганом, из-за которого вся эта история с церемониями и долгими разговорами и началась, но Шисуи не посмел спросить брата, что вообще происходит, и признаться, что всё прослушал.

Впрочем, когда они оказались на улице, Шисуи не утерпел.

— И что… Что ты решил делать с этим бьякуганом?

— Пусть Кабуто приживит его себе, — ответил Итачи. — Это пригодится ему для ирьёдзюцу, чтобы видеть потоки чакры и каналы кейракукей.

— О… Как тебе удалось уговорить их?..

— Ты разве не слышал?

— Эм… В какой-то момент, знаешь… Разговор был какой-то… неконкретный… — признался Шисуи. — Так что я больше боролся со сном…

— О, понятно, почему у тебя был такой одухотворённый вид, — подколол младший брат. — Но кивал ты вроде в тему.

— Копировал твои движения.

Прошло то полнолуние, в которое могло не стать клана Учиха, но никаких приказов ни Шисуи, ни тем более Итачи никто не отдавал.

Кабуто приживил себе додзюцу Хьюга и учился им управлять. Кое-какие заметки нашлись в клановой библиотеке, но вроде особых техник именно глаз у Хьюга не наблюдалось. Их «небесные касания» были связаны со стилем тайдзюцу, а сами глаза помогали рассматривать потоки чакры, кейракукей и тенкецу, правда, на все триста шестьдесят градусов. Кабуто пытался поставить какие-то ограничители с помощью своего же ирьёдзюцу, так как, по идее, медику совершенно лишним будет круговой обзор — это только запутает и затруднит работу. А вот видеть пациента «насквозь» удобно и для диагностики, и для лечения.

На собрании клана объявили, что в совете дзёнинов появилось ещё два места для Учиха. В Совет попадали при соблюдении двух обязательных условий: возраста и ранга. В Совете были только дзёнины, получившие А-ранг, то есть сильнейшие ниндзя деревни. Наследникам кланов попасть в Совет, при достижении нужного ранга, можно было с четырнадцати лет, а всем прочим — с шестнадцати. Для Итачи, которому летом исполнилось лишь тринадцать, сделали исключение. Скорее всего, не только потому, что ему благоволил сам Хокаге, но и потому, что по реальным силам Итачи можно было бы присваивать S-ранг, а не А-ранг, который выдали в начале десятого месяца, после выполнения определённого количества миссий.

Шисуи вспомнил, что в данный момент «Система» присуждала ему тридцать девятый ранг, тогда как Итачи уже достиг сорок первого. И при этом его «очки характеристик» были как при сорок третьем ранге. Плюс ирьёдзюцу, призыв змей и расширенные способности Вечного Мангекё шарингана. Итачи был самым сильным шиноби клана, и у него ещё не закончилось «время роста», когда брат мог продолжить совершенствоваться и наращивать свой потенциал.

Впрочем, несмотря на вроде бы затишье и то, что ничего не произошло, ощущения надвигающейся опасности всё равно присутствовали и давили.

Шисуи вышел на улицу, чтобы прогуляться и подышать прохладным осенним воздухом.

Ему было шестнадцать, и он пережил самого себя из тех иллюзий иномирянина.

Присутствие чужой чакры за спиной — слишком близко — взбудоражило все чувства, и Шисуи, резко отпрянув, телепортировался на метр «назад», чтобы оказаться уже за спиной напавшего, который, впрочем, успел обернуться.

Человек в оранжевой маске и плаще с красными облаками.

— Какой ты, однако, шустрый, Шисуи-кун, — заявил тот. — Я не враг тебе и пришёл сделать предложение.

Глава 18. Миссия «Потерянный брат»

Итачи проснулся от тихого стука камешком в оконную раму. В саду мелькнула знакомая тень старшего брата, который сделал ему знаки обмена информацией, реки и укромного