Представитель - Алекс Орлов

– Одного из них я верну вам через неделю, сэр, – твердо пообещал Майк.

– Ну, если только на неделю, – согласился Морган, а про себя подумал: «Это какой-то бред. С этим парнем я сойду с ума».

57

Майк, Шило и Гвинет ушли с очередным стадом туков и вместе с бывалыми перегонщиками караулили животных долгими ночами, когда с приходом темноты на землю опускалась прохлада.

Майк уже привык к молчаливой манере «барсуков» и без надобности почти не разговаривал со своими спутниками. Гораздо больше его интересовало общение с гиптуккерами, многие из которых знали Джо Беркута, чьим другом Майк и представлялся.

Он заводил длинные разговоры и допоздна просиживал у огороженного шкурами костра.

Майка интересовали каналы поступления туков, количество фермеров, проживающих на побережье соляных долин, а также хозяйства, расположенные в глубине холмов. Ведь именно оттуда приходило основное поголовье туков для продажи в Ларбени.

– Зачем тебе это, парень? Ты словно учитель в школе – все выпытываешь и все хочешь знать, – сказал седой гиптуккер, который за свою долгую жизнь перегнал через долину, наверное, целый миллион туков, а может, и больше!

– Я хочу изменить жизнь в долине. Я надеюсь изменить жизнь в Ларбени. И я мечтаю изменить весь Малибу...

– Да ты далеко глядишь. – Седой гиптуккер покачал головой. И все сидевшие у костра замолчали, пораженные величием планов худенького мальчика, носившего куртку с эмблемой «барсуков».

Наутро стадо отправилось дальше – в последний дневной перегон до рынков Ларбени.

Теперь Майк вместе с Шилом и Гвинетом ехали чуть в стороне – окрестности города были безопасны, и можно было отдыхать и созерцать лиловые краски соляных долин.

Между тем в поведении своих спутников Майк почувствовал некоторое напряжение, но он не стал ни о чем спрашивать, ожидая, пока они заговорят первые.

Однако рыцари разбойной мечты, не пасовавшие перед десятками вооруженных до зубов врагов, молчали и только нервно перебирали поводья. Их лахманы недовольно трясли головами и, должно быть, сетовали на неловкость своих седоков.

– Шило, ты хотел спросить меня... – заговорил наконец Майк, желая разрядить обстановку.

– С чего ты взял? – деланно удивился тот и переглянулся с Гвинетом.

– Ты хотел спросить меня, Шило, – уже с заметным нажимом произнес Майк. И Шило ответил:

– Да.

Они ехали молча еще не менее четверти часа. Шило наконец справился с собой и спросил:

– Кто кому подчиняется, Майк, мы тебе или ты нам?..

Чувствовалось, что за этим вопросом и скрывалась причина сомнений и душевного напряжения штатных подручных Алонсо Моргана. И теперь, когда Шило задал свой вопрос, напряжение спало, даже воздух как будто стал невесомее и прозрачнее.

– А что сказал вам Морган? – спросил Майк, который тоже не был готов к прямым ответам.

– Он сказал, что все определится позже, – не выдержал Гвинет.

– Хорошо, – согласился Майк. – Тогда объясните мне, зачем вы едете в Ларбени?

– Да хрен его знает! – воскликнул Шило, и в его голосе прозвучало неприкрытое отчаяние.

– Ничего мы не знаем, – подтвердил Гвинет, дергая повод и терзая ни в чем не повинного лахмана.

– А я знаю, зачем мы едем в город. И я спорил с Морганом, пока он не отпустил вас со мной. Из этого следует, что я отдаю приказы, а вы их выполняете.

– Да, сэр, – туг же подтвердил Шило.

– Конечно, сэр, – вторил ему Гвинет.

Этим двум солдатам было проще признать над собой власть мальчишки, чем оставаться в полном неведении. Однако и Майк не был готов к слепому повиновению.

– Да поймите вы! – закричал он и остановил своего лахмана. – Я не хочу, чтобы вы были просто парой заслуженных «барсуков»! Там, где я знаю больше вас, я буду приказывать, а в других случаях я буду полагаться на вашу помощь.

– Ну, так бы сразу и сказал, – произнес Гвинет, и на его загорелом лице появилась белозубая улыбка.

– Не бойся, умник, поддержим в лучшем виде, – пообещал Шило. Его рана почти зажила, но лицо все еще хранило таинственную бледность и мудрость, странную для старого разбойника.

58

В Ларбени пришли под вечер. Вся торговля уже прекратилась, и гиптуккеры рассовали скот по огромным загонам, расположенным вокруг рыночной площади.

– Ну и что теперь, начальник? – обращаясь к Майку, спросил Гвинет. – Поедем на ночлег к «Варвику»?

«Варвиком» назывался небольшой постоялый двор, где обычно останавливались наезжавшие в город «барсуки».

– К «Варвику» еще рано. Давайте заглянем в банк, получим деньги, а потом поедем в какой-нибудь большой и красивый ресторан.

– Ты что, за этим приехал в город – чтобы тратить общественные деньги? – подозрительно спросил Шило.

– Много мы тратить не будем, – невозмутимо ответил Майк. – А в хороший ресторан нам попасть просто необходимо. Мы должны увидеть больших людей. Тех, кто заправляет всеми делами в городе.

– Воля твоя, Майк, но мне непонятны твои фокусы, – заметил Шило. – Лахманов оставим в загонах?

– Да. До банка отсюда недалеко.

Они слезли со своих усталых скакунов и передали их на хранение двум гиптуккерам, которые остались в загоне сторожить скот.

– Сами-то небось в запой? – с завистью спросили те.

– А то как же, – охотно подтвердил Гвинет. – И еще к бабам пойдем.

– К бабам, – повторил гиптуккер и вздохнул.

По общему решению ружья все трое оставили в седельных чехлах, с собой взяли только пистолеты. Тут же, возле загона, тщательно выбили пыль из шляп и курток, чего раньше не делали почти никогда.

А потом пошли в банк.

– А ты, Майк, откуда знаешь, где банк находится? – спросил по дороге Шило. – Ты же здесь только один

раз и был.

– Мне этого хватило. Когда шли через город, я на перекрестке заметил название – «Либнер банк». Поэтому, когда сказали, что открыли счет в «Либнере», я уже все понял.

– Шустрый. – Гвинет качнул головой, разглядывая низкие, украшенные лепниной балконы. Раньше он проезжал по улицам города только верхом и больше смотрел в задницы тукам, следя за тем, чтобы они не разбегались по мостовой. А теперь он принадлежал только самому себе и с удивлением постигал неведомый ему мир, наполненный другими звуками и запахами.

Многое из увиденного было Гвинету знакомо, но осталось в далеком прошлом. Таком далеком, что и вспомнить-то было трудно.

Они шли совсем недолго и вскоре добрались до нужного перекрестка.

– А вот и банк, – объявил Майк, указывая на сплющенный между двумя домами подъезд. Он был украшен красивым козырьком и двумя скульптурами, изображающими толстых неодетых женщин.

Ансамбль довершал сонный полицейский. Должно быть, его смена подходила к концу и он отчаянно боролся со сном.

Появление трех людей с заткнутыми за пояс пистолетами стало для него полной неожиданностью.

Его рука машинально потянулась к оружию, но, разглядев широкополые шляпы, а главное, бандитские эмблемы, постовой вытянулся в струнку и сделал вид, будто его здесь нет.

– Странный какой парень, – заметил Шило, когда вся троица входила в операционный зал.

– Наверное, банк охраняет, – предположил Гвинет.

– А чего он не дышал даже?

– Может, болеет.

Тем временем Майк, следуя многократно изученным инструкциям, которые почерпнул из проштудированных книг и формуляров, подошел к окошку и, глядя в выпученные на него глаза, сказал:

– Я хотел бы получить свои деньги...

– Деньги?! – неожиданно резким фальцетов выкрикнул кассир и отчего-то засучил ногами.

– Да. И если можно, побыстрее – мы спешим.

– Конечно, сэр! – снова на удивление громко крикнул кассир и, открыв ящик с наличностью, начал укладывать деньги в большой холщовый мешок со специальной ручкой и печатью.

«Вот здорово, – подумал Майк. – Такой мешок мне не помешает. Он намного лучше кожаной сумки, в которой лежат мои вещи».

– Хороший у вас мешок, – произнес он вслух.

– О да! Для вас, сэр, все самое лучшее! – проверещал кассир и стал еще быстрее укладывать пачки ассигнаций. При этом он продолжал двигать ногами, и до Майка никак не доходило, в чем причина этой суетливости.

А между тем старший кассир Плеснер судорожно елозил под столом ногами, пытаясь нащупать ту самую тревожную кнопку, о которой его столько раз предупреждал управляющий Сноуб.

«Плеснер, – случалось, говорил он. – Эта кнопка у тебя под ногами, но вся безопасность банка висит на твоей шее. Ты осознал это, сволочь?»

И Плеснер кивал. Он ощущал важность этой кнопки, снившейся ему в страшных снах и обретавшей в кошмарах вполне осмысленную животную сущность.

«Не спи-и-и, – шептала кнопка и скребла шею Плеснера острыми коготками, – не спи, будь готов нажать меня по тревоге. Будь готов!»

«Всегда готов!» – восклицал в ответ старший кассир и стукался о грядушку кровати.

Но все это случалось только во сне и в прочих неосязаемых эфирах, а теперь страшные бандиты находились совсем рядом. И даже запах их кожаной одежды достигал чутких ноздрей Плеснера.