Сталин - Святослав Рыбас

Восемнадцатого октября Зиновьев и Каменев опубликовали в небольшевистской газете Максима Горького «Новая жизнь» статью, в которой аргументировали свою позицию против восстания. Они считали, что захват власти несвоевременен, так как партия не сможет построить подлинный социализм, и это приведет к дискредитации социалистической идеи. Они предлагали путь легального вхождения во власть через выборы в Учредительное собрание, где, как они считали, большевики могут получить треть голосов. В итоге партия сможет либо активно влиять на правительство из оппозиции, либо вместе с другими левыми партиями образовать правящий блок.

Ленин воспринял их оппонирование как предательство («штрейкбрехерство»). Весь политический Петроград был наполнен слухами о готовящемся большевиками вооруженном выступлении, и поэтому статья «штрейкбрехеров» подтверждала эти слухи и давала правительству основание арестовать руководство партии.

Ленин потребовал исключить оппонентов из партии. В ответ Зиновьев обратился с письмом в газету «Рабочий путь» (одно из названий «Правды»), которую редактировал Сталин. Он предлагал отложить полемику и «сомкнуть ряды». Сталин опубликовал письмо и сопроводил его послесловием: «От редакции. Мы в свою очередь выражаем надежду, что сделанным заявлением т. Зиновьева (а также заявлением т. Каменева в Совете) вопрос можно считать исчерпанным. Резкость тона статьи т. Ленина не меняет того, что в основном мы остаемся единомышленниками»62.

Что подвигло Сталина выразить несогласие с Лениным и взять под защиту людей, с чьей позицией по вопросу восстания он не согласен?

Согласие с исключением Зиновьева и Каменева, которые к тому же покаялись, не имело большого смысла. А если учесть, что Троцкий стал председателем Петроградского Совета и набирал силу, то и просто нерасчетливо, так как усиливал позиции Троцкого.

Тогда же Сталин в ответ на критику в ЦК по поводу его заступничества за «штрейкбрехеров» подал в отставку с поста главного редактора, но отставка не была принята.

Думается, и требование Ленина об исключении «штрейкбрехеров», и заявление об отставке «чудесного грузина» надо воспринимать как вспышки эмоций, вполне понятные в то критическое время. Иначе трудно объяснить, почему Ленин с его стальной волей не стал впоследствии добиваться исключения Зиновьева и Каменева. Значит, этот вопрос не был принципиально важен. Лидер партии предпочел о нем забыть.

«Антиленинская» позиция Сталина тоже оказалась не антиленинской.

Да и о каком конфликте между Сталиным и Лениным можно говорить, если на том же заседании ЦК, где обсуждался вопрос о статье Зиновьева и Каменева, Сталин был избран в состав Военно-революционного центра вместе со Свердловым, Бубновым, Урицким, Дзержинским.

Если бы конфликт действительно имел место, то вряд ли Сталина избрали бы в руководящий орган восстания.

После заседания ЦК 20 октября события развивались только в одном направлении.

Двадцать первого октября состоялось еще одно заседание ЦК. Сталина на нем выдвинули в исполком Петроградского Совета, он выступил с предложением сделать доклады на II съезде Советов: о войне, о власти, о контроле, о национальном вопросе, о земле. Доклад о национальном вопросе был поручен ему. Руководителями большевистской фракции на II съезде были выдвинуты Сталин и Свердлов.

Первоначально II съезд Советов был назначен ЦИКом на 20 октября, к этому сроку планировалось и восстание, хотя времени на подготовку было крайне мало. (Из-за этого и возник спор в ЦК о времени восстания.) Однако «соглашательский» ЦИК перенес открытие съезда на 25-е, и большевики получили несколько дней.

Девятнадцатого октября в военном отделе Петроградского Совета состоялось закрытое собрание полковых и ротных комитетов. Представители войск заявили, что готовы по первому зову Совета выступить против правительства. Даже самые надежные казачьи части заявили о нейтралитете, только несколько сотен и ударных батальонов сочувствовали Временному правительству.

Этому предшествовала попытка правительства отправить на фронт революционные войска из Петрограда, и все столичные полки окончательно отвернулись от него. Обстановка в столице накалялась и выглядела, согласно газете «Русские ведомости» от 20 октября, так: «На окраинах, на петроградских заводах Невском, Обуховском и Путиловском большевистская агитация за выступление идет вовсю. Настроение рабочих масс таково, что они готовы двинуться в любой момент. За последние дни в Петрограде наблюдается небывалый наплыв дезертиров. Весь вокзал переполнен ими. На Варшавском вокзале не пройти от солдат подозрительного вида, с горящими глазами и возбужденными лицами. Все окраины производят в этом отношении ужасающее впечатление. По набережной Обводного канала бесцельно движутся толпы пьяных матросов… Имеются сведения о прибытии в Петроград целых воровских шаек, чувствующих наживу. Организуются темные силы, которыми переполнены чайные и притоны… Комиссар Нарвского подрайона сообщил управлению милиции о появлении на Балтийском заводе значительных групп матросов… В связи с ожидаемым выступлением большевиков в частных кредитных учреждениях отмечается усиленное требование клиентами банков принадлежащих им ценностей. Это объясняется „убеждением широких масс населения, что выступающие большевики прежде всего обратятся к разгрому частных коммерческих банков“»63.

Тут наконец-то правительство встревожилось, решили вызвать войска с Северного фронта. Войска идти отказались.

Двадцать четвертого октября в газетах появилось обращение Петроградского Совета: штаб округа назывался «прямым органом контрреволюционных сил»; объявлялось, что никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, недействительны; что в особо важные пункты столицы и воинские части назначены комиссары.

Сам ход событий еще не обнаруживал очевидного военного противостояния. Большевики наступали, правительство пятилось и становилось все более эфемерным.

Во второй половине дня 24 октября Сталин появляется в Смольном. Его отсутствие на утреннем заседании ЦК послужило впоследствии поводом для различных толков, начиная с того, что он «самоустранился», и кончая тем, что он возглавлял резервный центр управления. Недавно выдвинуто еще одно предположение: в те дни Сталин переживал влюбленность в Надю Аллилуеву (он жил на квартире Аллилуевых), и его отсутствие на некоторых важнейших заседаниях объясняется именно сердечными причинами. Но как бы там ни было, вечером 24 октября, вернувшись домой, Сталин был в радостном настроении, о чем свидетельствует Анна Аллилуева, и сказал: «Да, все готово! Завтра выступаем. Все части в наших руках. Власть мы возьмем…»