Страна золота - века, культуры, государства - Лев Куббель

Предки народа, ныне носящего название сонгаев, жили по берегам среднего течения Нигера с очень давних времен. Сейчас сонгайские селения можно встретить к западу от Томбукту, в районе озер Дебо и Фагибин во внутренней дельте, и уже после поворота реки на юго-восток, почти до современного нигерийского городка Буса, где Нигер перегораживают труднопроходимые пороги (в начале XIX в. именно здесь погиб знаменитый шотландский путешественник Мунго Парк). Но первоначально предки сонгаев населяли область Денди, лежащую ниже современного города Ниамей. Денди навсегда осталось в памяти народа и в его историческом предании как «исконное», как «истинная колыбель» народа. Но уже очень рано люди начали продвигаться вверх по течению реки. У нас нет точных дат, отмечающих разные этапы этой миграции. Не вызывает, однако, сомнения, что к середине I тысячелетия н.э., может быть, немного позже, уже существовало поселение Кукийя, располагавшееся на острове примерно в 150 км ниже города Гао, напротив современного селения Бентия. Кукийя и была центром первого сонгайского княжества, которое устная историческая традиция именует Вейза-Гунгу и которое видный нигерский ученый, один из крупнейших знатоков предания, Бубу Хама считал современником первых веков Древней Ганы. К концу IX в. центр владений сонгаев переместился выше по реке, в Гао. Но Кукийя навсегда осталась как бы ритуальной столицей традиционного Сонгай, даже когда на смену небольшому княжеству пришла в XV в. великая Сонгайская держава.

Миграции вверх по течению Нигера не прекратились и после передвижения центра в Гао. Но в XIV в. сонгаям пришлось столкнуться с мандингами, «осваивавшими» долину реки, двигаясь в противоположном направлении — вниз по течению. Предание гласит, что в результате этого столкновения многочисленная группа зарма, или джерма, — одна из частей сонгайского этноса — в конечном счете отступила в юго-восточном направлении и к рубежу XVI и XVII вв. оказалась расселена южнее и юго-восточнее Денди.

Возникновение же сонгайских поселений во внутренней дельте — это явление более позднее, по существу — прямой результат победоносной экспансии сонгаев начиная со второй половины XV в.

Здесь стоит, наверно, сделать не которое пояснение. И в данном случае, и дальше говорится о народе сонгай, о сонгаях и т.п. — слово используется как этноним, как название народа. Для нашего времени дело именно так и обстоит; но раньше — в частности, в пору расцвета великой державы — оно выглядело по-иному. Судите сами: устная историческая традиция такого этнонима вообще не упоминает, а хроники, написанные в XVII—XVIII вв., говорят в подавляющем большинстве случаев буквально о «людях Сонгай», т.е. имеют в виду не принадлежность к народу, а подданство государства. Традиция же предпочитает говорить о разных группах, вошедших позднее в состав складывавшегося этноса: рыбаках-сорко, охотниках-гоу, коренном земледельческом населении, говорившем на языках вольтийской группы, — габи-би арби («черных габиби»). Из многовекового взаимодействия и сотрудничества всех этих и многих других людей и сложился в конечном счете народ, получивший название по своему государству: слово «сонгай» получило значение этнонима. Впрочем, мы ведь уже встречались с подобным явлением: ведь современный этноним «малинке» тоже означает «люди Мали».

Откуда же возникло само слово «сонгай»? Дать на это определенный, тем более однозначный, ответ очень непросто. Одна из хроник упоминает категорию лиц, обозначавшихся термином сан и явно входивших в состав социальной верхушки. Тот же Бубу Хама да и современные словари, подчеркивают, что сан (и множественное число саней) равнозначно слову сонгай. Древнее городище Гао-Саней, расположенное в полутора-двух километрах выше современного города Гао, — это остатки древнейшей столицы X—XII вв. И не исключено, что саней-сонгай были первопоселенцами в этой местности, дав в конце концов свое имя политическому образованию, от которого оно много столетий спустя снова перешло на целый народ, сложившийся в рамках этого политического образования.

Как бы то ни было, группы земледельцев, рыбаков и охотников с незапамятных времен продвигались вверх по течению Нигера. Вдоль обоих берегов реки лежат заливные луга, покрытые водяной травой «боргу» — прекрасным кормом для скота. На землях, которые река заливает в половодье, прекрасно растет рис; он занимал видное место в сонгайском земледелии, хотя все же главной культурой всегда оставалось просо, которое сеяли и на неполивных землях. Земледелие и рыбная ловля и служили основой хозяйства сонгаев. Скотоводство имело гораздо меньшее значение: ведь за пределами заливных земель по обеим сторонам реки простирается сухая степь, где кочуют туареги со своими стадами (правда, нынешнее расселение туарегов — во многом результат более поздних миграций, пришедшихся на время, когда уже исчезла великая Сонгайская держава).

Обычное разделение труда между скотоводами и земледельцами действовало и здесь: кочевники, берберы и арабы, пригоняли в прибрежные районы скот и получали за него зерно и рыбу. Конечно, не всегда отношения между ними были столь мирно идиллическими. Случалось кочевникам и нападать на беззащитные земледельческие поселения, и угонять в рабство их обитателей. Но кочевники не в состоянии были утвердить свое прочное господство на берегах Нигера: здесь много было проток, травяных зарослей и островов, а к передвижению в таких условиях кочевники совершенно не были приспособлены. Впрочем, конфликты бывали и у земледельцев с рыбаками — историческоелредание сонгаев и сорко содержит немало рассказов о таких столкновениях. Собственно, весь цикл эпических сказаний о легендарном герое сорко Фаран-Бере может интерпретироваться как отражение борьбы за гегемонию в долине Нигера между людьми, представлявшими здесь эти разные типы хозяйства. Но все же столкновения чаще всего оставались именно неприятными эпизодами, а господствовавшей формой отношений был взаимополезный обмен продуктами земледелия, скотоводства и рыболовства.

Условия, в которых жила основная часть будущего сонгайского этноса, сильно отличались от тех, что определяли формы общественной организации у мандингов и родственных им народов. Все хозяйство сонгаев было «привязано» к реке, от нее одинаково зависели и земледельцы и рыбаки. В местностях, населенных ими, подсечно-огневая система пере¬ложного земледелия почти не применялась. Поэтому не было нужды в существовании более крупных социальных единиц, чем большая патриархальная семья, похожая на ту, с кото¬рой мы встречались у мандингов. Впрочем, даже этот общественный институт имел у сонгаев меньшее распространение, во всяком случае, ко времени, когда начиналось серьезное этнографическое изучение этого народа: преобладающей формой хозяйственной организации была уже малая семья.

В самом центре нынешней области расселения сонгаев (теперь, после необходимых пояснений, мы будем свободно пользоваться этим этнонимом), чуть ниже восточной излучи¬ны Нигера, к реке выходит уэд (сухая долина) Тилемси. По ней проходила главная караванная дорога в Северную Африку — восточный путь через Гадамес на Триполи. Вполне естественно, что у выхода этого пути к Нигеру довольно рано должен был возникнуть крупный рынок — так ро¬дился здесь уже не раз нам встречавшийся город Гао. И, как мы видели, уже в 70-х годах IX в. ал-Якуби назы¬вал этот город столицей большого и могущественного царства.

Но дело не ограничивалось одной только торговлей. Тот же ал-Якуби сообщает нам о подчинявшихся правителям Гаогао, т.е. сонгаям, оазисах на пути в Аир. Археологические исследования последних десятилетий в сочетании с историческим преданием позволяют говорить о своего рода земледельческой колонизации и этих оазисов, и некоторых местностей в самом Аире из долины Нигера предками сонгаев. То, что сонгаи хорошо знали дорогу в Аир, видно хотя бы из того, что «История искателя» сообщает: в 1500—1501 гг. сонгайский аския ал-Хадж Мухаммед I успешно «совершил поход... на Тилдзу в Аире» (речь идет о несуществующем в наше время селении к северу от Агадеса); а второй, не менее успешный, поход на эту область состоялся полтора десятка лет спустя. Не случайно свидетельство очевидца, гласящее, что правитель Агадеса во втором десятилетии XVI в. платил изрядную дань «королю Томбутто», т.е. сон-гайскому государю.

Историки Томбукту

На предшествующих страницах вы не раз уже встречались с упоминаниями исторических сочинений, создававшихся в Томбукту в XVII—XVIII вв. Сейчас, видимо, пришло время рассказать о них подробнее. Сочинения эти, которые в научной литературе часто называют просто суданскими хрониками, представляют для нас особый интерес и будут особенно полезны. Прежде всего потому, что они рисуют нам последовательную историю Сонгайской державы в пору ее расцвета, включая помимо этого еще и любопытные экскурсы в историю ее предшественников — Ганы и Мали. Полезны и потому, что покажут тот уровень, какого достигла в сонгайские времена мусульманская культура в Судане, уровень, которым авторы хроник с полным правом гордились, какой бы ни была ограниченной прослойка людей (в том числе и местных уроженцев), имевшая доступ к этой культуре. Полезны, наконец, и потому, что бросают свет на послесонгайскую историю народов, живущих по среднему течению Нигера.