Энергеты всех стран объединяйтесь! - Алексей Викторович Широков

уже работаю в троичной системе. Более того, с каждой секундой мне всё больше казалось, что я в ней уже работал. И чем дальше, тем больше вспоминалось деталей и тонкостей, так что уже через полчаса я почти не обращался к Михе за помощью. Хомяк смотрел на меня как на инопланетянина, хорошо ещё, креститься не начал. А то атеизм атеизмом, но так и во второе пришествие поверишь. Не говорить же, что он был недалёк от истины. Пришлось придумать сказку, мол, я когда-то давно интересовался, потом забросил, но, чувствую, парень особо мне не поверил. Хотя плевать, главное, чтобы в КГБ как шпиона не сдал, а остальное мы переживём.

Честно говоря, я не был уверен, в чём причина этого озарения. То ли потому, что раньше я изучал форт, тоже процедурный язык, похожий, по сути, на ДССП-2000, то ли общий опыт сказался, но факт остаётся фактом, я с невероятной лёгкостью освоил эту среду разработки. Кое-что меня смущало в этой теории, в частности, те самые секреты и уловки, которые невозможно было узнать вот так с кондачка. И списать на прошлый опыт не получалось, поскольку относились они именно к этой среде разработки. Это было очень странно и наводило на размышления, но ответа у меня не было, так что я решил пока с этим не заморачиваться, а продолжил работать.

Не скажу, что в этот раз мы много сделали, да по-хорошему мы ещё даже не начали работать по-настоящему, но главное, что мне удалось освоиться и не дёргать Миху каждый раз, когда что-то непонятно. Вечером я собирался полистать пару пособий, которые тот взял в библиотеке специально для меня. Не «Программирование для чайников», к сожалению, этой серии в СССР не было, более серьёзные книги, но я надеялся, что мне хватит опыта разобраться.

Закончили мы вечером, почти одновременно с последним звонком. Правда, пару часов пришлось пропустить, так как в классе был урок, но это и неплохо, а то у меня голова уже кипела от обилия мыслительной деятельности, да и жрать хотелось жутко. Хорошо ещё, что в столовой, как всегда, неплохо кормили. И недорого. Первое и второе обошлось в двадцать копеек, что привело меня в полный восторг. Стало понятно, почему те, кто родился в СССР, готовы на него молиться. Стабильность — это то, чего нам там так не хватало. Зато сейчас я ощутил её в полной мере. Наверно, впервые с того момента, как я показался в этом мире.

И, выйдя из школы, я шёл, разглядывая людей, дома, машины и понимая, что все они живут и существуют, точно зная, что будет завтра. Да, случиться может всё что угодно, начиная от падения метеорита до второго Карибского кризиса, но при этом они будут точно знать, что государство их не бросит. Что для каждого найдётся стол, кров и доброе слово, и именно ради этого они и работают. Может, даже сами не понимая причин. Главное, чего не было в Союзе моего мира и есть здесь, — именно эта самая вовлечённость. Не так, что партия отдельно, народ отдельно. А именно общность всего народа, неважно, комсомолец ты, коммунист или беспартийный. Здесь не делили людей на сорта.

И, что немаловажно, было гораздо меньше говорильни. Правительство предпочитало делать, а не рассказывать, как замечательно будет при коммунизме и восхвалять партию и генерального секретаря, а значит, себя самих. Может, в этом был виноват тот самый экономический строй, сочетавший элементы и плановой, и рыночной экономики, где недостаточно было выкрикивать красивые лозунги и выдавать нагора план никому не нужных глушителей для давно не выпускавшейся модели автомобилей. Государство легко расставалась с нерентабельным производством, если оно, конечно, не являлось стратегическим, отдавая в частную собственность.

Да, глупо думать, что я увидел все подводные камни, просто отсидев пару уроков экономической географии. Однако общее впечатление у меня сложилось такое вот. И именно поэтому, поддавшись порыву, я набрал Тихомирова, вывалив на него проблемы Михи Хомяка с ворами. Нет, мне и раньше доводилось решать проблемы через полицию и ФСБ, но обращался я только к проверенным людям, которые не кинут, правда, и берут немало. А чтобы вот так, наобум, причём серьёзно подставляясь, ведь взлом телефонов — это статья, и немалая. Такое со мной было впервые. Но я надеялся, что, если уж капитан вписался за меня в ситуации, когда мог просто посадить лет на пятнадцать и слова бы никто не сказал, то и сейчас поступит по совести. Так что я решил рискнуть и довериться.

— И чего ты хочешь? — поинтересовался Илья Демидович, спокойно выслушав то, что я на него вывалил. — Пусть идёт в милицию.

— Мы оба знаем, что его тут же самого посадят, — я поморщился, понимая, что аргументов убедить комитетчика у меня немного. — А парень-то хороший. Он не в погоне за длинным рублём этим занялся. Его заставили. Если помочь, может много пользы стране принести. Вон сегодня мы с ним один проект начали. Очень интересный и перспективный в будущем.

— Проект, говоришь, — голос Тихомирова из скептического стал задумчивым. — Ну… хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Но проект свой мне первому покажете.

— Это… — я на секунду завис, потому как был уверен, что придётся долго убеждать капитана вмешаться. — Конечно! Спасибо! Как только будет что-то вменяемое, так сразу. Думаю, за пару недель мы управимся.

— Буду ждать, — непонятно хмыкнул кэгэбэшник. — Скинь номер этого твоего Хомяка. И учти, что дальше за него отвечаешь ты. Если он вернётся к старому занятию, то автоматом тебя за собой потянет.

— Это само собой, — сейчас я был предельно серьёзен. — А можно вопрос? Почему вы так быстро согласились?

— Скажем так, есть у меня здесь свой интерес, — голос Тихомирова звучал ровно, но я кожей чувствовал, что он ухмыляется. — Так что не подведи.

Я положил трубку и задумался. Что могло заставить капитана КГБ передумать, да ещё так внезапно? Честно говоря, на ум приходило лишь одно — меня раскусили. Контора знала, что в теле шестнадцатилетнего пацана живёт взрослый разум. Хотя с последним я бы уже поспорил, вспоминая некоторые свои поступки. Но тем не менее.

Единственное было странно, почему я до сих пор не в какой-нибудь закрытой лаборатории, где меня потрошат, как лягушку, а хожу по улицам. Это было странно и заставляло думать, что я чего-то не знаю или не понимаю. От