Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Толстых Евгений Александрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Да. Прислали легенду и маршрут движения. По легенде сержант Волков состоит на службе в отделе контрразведки «Смерш» 207-й Краснознаменной стрелковой дивизии, которая входит в 3-ю ударную армию. Начальник контрразведки полковник Горбушин командирует Волкова к военному коменданту города Торопец с секретным пакетом. Пакет вручен, на командировочном предписании сделана отметка об убытии, Волков, якобы, возвращается обратно. С этого момента он начинает пользоваться документами. Даты на командировочном предписании рекомендовано проставить с таким расчетом, что он был три дня в дороге, один день в Торопце и два-три дня оставляет на обратный путь. Срок командировки семь дней. Числа на штампе и в графе «Срок командировки» надо проставить карандашом цвета подписавшего. Выслан карандаш! В особом удостоверении на штампе также нужно проставить числа, соответствующие командировке. Из Торопца Волков едет до станции Виляни. Штаб 3-й ударной армии расположен северо-западнее Виляни, и отсюда Волков двигается некоторое время в направлении штаба армии, а потом от любого удобного ему пункта уходит в сторону 155-го укрепрайона и с этого момента является командированным сюда для доставки секретного пакета. Даты в особом удостоверении на этот этап работы нужно будет проставить на месте, указывая срок командировки - три дня.
- Неглупо.
- А вот «секретный пакет», - Кулинкович протянул Железникову бумагу.
На бланке Отдела контрразведки «Смерш» 3-й ударной армии под грифом «совершенно секретно» было напечатано:
«Начальнику ОКР “Смерш” 155-го укрепрайона.
В 207-й Краснознаменной стрелковой дивизии на должности командира взвода служит ТРОНОВ Владимир Константинович. По имеющимся у нас данным ТРОНОВ ранее работал в одной из частей 155-го укрепрайона.
Прошу проверить и сообщить, какие на него у вас имеются компрометирующие материалы и не является ли он секретным осведомителем.
Ответ пришлите по адресу: 2-й Прибалтийский фронт, 3-я ударная армия, ОКР “Смерш”.
Начальник ОКР “Смерш” 3-й ударной армии, полковник Горбушин».
- А подпись-то Горбушина как настоящая, - удивился Железников.
- Да и бланки от наших не отличить. С такими документами он бы добрался до 155-го укрепрайона. Может, стоит послать?
- Это выходит за рамки операции «Бандура». Такую комбинацию надо готовить, согласовывать с Абакумовым. Но не в этом дело. Мне кажется, Волков слабоват, не осилит. Здесь артист нужен, такой, как Степанов. А «Балтиец» может завалиться на допросах. Его будут трясти. И не какие-то фельдфебели из школы диверсантов, а опытные контрразведчики «третьего абвера». На чем-то они его да поймают. И сам сгинет, и игру придется прикрыть. Пусть еще месяц-другой «собирается», а потом дадим радио, что «ушел». А уж когда придет, «Бандура» за то не отвечает… Нам сейчас врача принять надо, врача, а там посмотрим. Действуйте, майор!
- Садитесь, Иванов, - Елкин подвинул курсанту стул, снял фуражку и ремень и развалился в потертом старинном кресле. - Сколько прыжков с парашютом вы уже совершили?
- Один, - скромно ответил невысокий лысоватый человек лет сорока.
- Маловато. Второй придется выполнять над вражеской территорией. Отряду Волкова, который работает в Калининской области, срочно нужен врач. Во время десантирования здорово покалечился командир посланной им на подмогу группы. Не знаю, что вы там сможете сделать, но мне приказано подобрать доктора, а доктор вы у нас один. Так что…
- Но я… - промямлил Иванов.
- Что?.. Прыгать вы не умеете, стрелять не хотите…
Елкин вспомнил, как учил этого бестолкового одессита ловить цель на мушку. Иванов талдычил, что ему это не пригодится, что врач не солдат и его долг - возвращать людей к жизни, а не убивать.
«Стреляйте, доктор, стреляйте! Если этого не сделаете вы, за вас это сделают другие, те, что будут стоять напротив! Запомните, доктор, главный рецепт здоровья: на войне живет дольше тот, кто стреляет лучше!» - наставлял его Елкин.
Иванова месяц назад привезли в разведшколу из лагеря советских военнопленных в Восточной Пруссии. Руководство абверкоманды решило устроить в тылу у русских свой госпиталь, который смог бы латать раненых, лечить заболевших агентов, действовавших на северо-западе СССР. Идею одобрили в Берлине. Новое начальство из СД, куда передали абвер после отставки адмирала Канариса, увидело в этой затее некий знак: раз немецкая разведка посылает глубоко за линию фронта медицинский персонал, значит, диверсионные операции приобретают массовый и постоянный характер, а партизанское движение на территории Советского Союза растет и ширится. Скептики из старого абвера посмеивались и говорили, что эта авантюра к подлинной разведке отношения не имеет.
Иванов слышал, что ему предстоит выполнить ответственное задание, его начали готовить к переброске и организации госпиталя, подыскивали медсестер, и вдруг - «полетите завтра»… Лететь Иванову не хотелось; его вполне устраивало нынешнее положение. В Опене он жил в отдельной комнате, питался вместе с лагерным начальством, получал зарплату, которой вполне хватало, чтобы иногда «кутнуть», поесть сладкого, выкурить хорошую сигарету и даже отложить на «черный день», хотя… Трудно было представить дни, «чернее» проведенных в фашистском плену. Но Борис Семенович Иванов, выпускник Одесского медицинского института, до войны начавший кропать диссертацию, побывавший в партии, послуживший в армии, помотавшийся по немецким лагерям, к 37 прожитым годам привил себе некий философский вирус, отторгавший скепсис и уныние. «Жизнь продолжается даже тогда, когда палач занес над тобой свой остро отточенный инструмент. Пока летит секира, еще есть время взглянуть на мир и подумать: если палача сейчас разобьет паралич, главное, чтобы выпавший из его рук топор не повредил мне прическу».
- Так, Иванов, - пропищал своим тонким голосом Елкин, - сейчас мы пойдем к лейтенанту Маю, он хотел с вами поговорить. Если спросит о вашей готовности, скажете, что трижды прыгали с парашютом и в воздухе чувствуете себя отлично.
Они миновали учебный корпус и переступили порог прохладного одноэтажного домика, где размещалось руководство лагеря окончательной подготовки агентуры.
Лейтенант Май, высокий немец лет 30 с небольшим, бросил на стол папку с личным делом Иванова, закрыл сейф, в котором он помимо документов постоянно держал бутылку коньяка, и кивком указал на стоящие возле стены стулья.
- Иванов Борис Семенович, - прочитал он титульный лист дела и внимательно посмотрел на доктора. - А почему у вас такая странная фамилия?
- Иванов… - растерянно промямлил врач, - самая обычная фамилия…
- Вы же из Одессы?
- Да.
- Борис Семенович?
- Да.
- И вдруг - Иванов… Мне казалось, что в Одессе живут одни евреи. Исключение составлял наш бывший шеф, начальник «Валли-1» майор Баун, но он уехал оттуда в детстве.
Повисла тягостная пауза. Иванов мял в руках пилотку, Елкин уставился на висящий за спиной лейтенанта портрет Гитлера. Май с блуждающей по губам улыбкой поглядывал то на одного, то на другого…
- Так вы Иванов? - переспросил Май.
- Да, герр лейтенант.
- Ну, что ж, наверное, так бывает… Вы готовы выполнить важное задание рейха?
- Да, герр лейтанант! - вскочил врач.
- Сидите, сидите. Ваши соображения по организации госпиталя я прочитал, мне все понравилось… Единственное… А медицинский персонал из женщин не создаст проблемы с дисциплиной в диверсионном отряде?
- Надо подобрать таких женщин, чтобы никто не смог и подумать о чем-то ином, кроме выполнения задания рейха, герр лейтенант, - отчеканил Иванов.
- Вот как? - улыбнулся Май. - Нет, вы точно не Иванов… Хорошо, во время вашего отсутствия этим займется фельдфебель Елкин.
- Слушаюсь, герр лейтенант, - на всякий случай вскочил Елкин.
- Помимо этого, у вас будет еще одно поручение. Передадите на словах Волкову и лейтенанту Мулину, чтобы они подыскивали сносную площадку для посадки самолета. В ближайшем будущем на фронте произойдут серьезные перемены, и отряд в русском тылу станет одной из опорных точек в наших наступательных операциях. Накануне событий руководство абверкоманды хочет лично посмотреть, как живут и работают наши люди. Возможно, на обратном пути кого-то мы возьмем с собой, дадим ему небольшой отпуск, пусть отдохнет. Если лесной аэродром окажется надежным, такие рейсы станут постоянными, агенты будут летать во вражеский тыл как на работу: три недели, месяц - и на отдых в Германию… Вас удивляет мой оптимизм?
