На пути в рай - Дэйв Волвертон

Ябандзин прыгнул на подножку машины, и я увидел обгоревшую кость его ноги. Правая рука безжизненно висела. Раскаленная плазма прожгла ее, оставив только часть до локтя и еще кусок мяса, свисавший с брони. Я смотрел на него и думал о всех своих смертях в симуляторе. Никогда мне не приходилось терпеть такую боль, какую сейчас испытывает этот самурай. Я закричал и вцепился ему в горло.

Здоровой рукой он ударил меня в шею, разбил шлем и выбросил меня из машины. Я перестал дышать и понял, что у меня разорван пищевод.

И пока я медленно задыхался, самурай сидел на поручне машины и смотрел на меня, потом набрал снега и прижал к остаткам своей ноги.

Когда я отключился, Перфекто с трудом выбирался из своего костюма. Он ударил шлем о стену, пинком сбросил поножи. Он тяжело дышал, глаза его налились кровью от гнева, и я ни за какие деньги не стал бы подходить к нему. Нервы мои сдавали, но я чувствовал себя счастливчиком. Все мои смерти в симуляторе в этот день оказались легкими. Завала ждал у двери, Кейго терпеливо сидел на своем помосте, окруженный наемниками. Он ждал, когда мы уйдем, чтобы подключить их. Я снял костюм, повесил его на стену и вслед за Перфекто и Завалой вышел из боевого помещения. Перфекто смотрел на пол и стены, отводя взгляд от освещенных панелей потолка.

— Ты на меня сердишься? — спросил я.

— На тебя? За что?

— За то, что мы проиграли схватку.

— Нет, — ответил он. Голос его звучал относительно спокойно. — Я сержусь, потому что думаю, что самураи жульничают. Они помещают нас в такие ситуации, в которых мы не можем выиграть. Не дают нам ни одного шанса на успех. Я сражался с этим самураем врукопашную: человек не может быть так силен.

— Но он же полтора года тренировался при ускорении в 1,5 g, — заметил я. — У него было достаточно времени, чтобы усовершенствовать свое мастерство и стать сильным.

— Может быть. Но я все равно думаю, что они жульничают. Симулятор увеличивает их силу и сокращает время реакции. Как будто они должны победить любой ценой.

Завала скептически посмотрел на нас, хотел что-то сказать, но промолчал.

Я подумал о самураях в симуляторах нашего корабля. Если они работают по восемь часов, то могут ежедневно участвовать в двадцати стычках. Никто не способен выдержать эту пытку по двадцать смертей в день. Возможно, они действительно жульничают. Но у них есть для этого все основания.

Мы поднялись по лестнице. Гарсиа и Гектор со своими группами были в нашей комнате. Гарсиа оказался меньше и старше, чем я ожидал, внешне робкий сероглазый человек, он постоянно менял положение рук, словно не знал, куда их девать. Я некогда был знаком с женщиной, у которой была деформирована рука, она таким же образом скрывала свое увечье. Я внимательней посмотрел на руки Гарсиа: на ладонях белые шрамы и еще по шраму на запястьях. Очевидно, Гарсиа играл роль Иисуса Христа в обряде какой-то секты и был распят. По этим признакам я определил, что он из Венесуэлы: там особенно распространены такие обряды.

Рослый химера держал старую гитару и негромко наигрывал. Мелодичные звуки заполняли комнату. Он запел старую боливийскую любовную балладу о женщине с большими грудями. Кое-кто набрался смелости, чтобы улыбнуться. Мавро поднял крышку моего ящика, и все уставились на бутылки. Очевидно, все готовились праздновать победу, теперь же приходилось поддерживать видимость бодрого настроения.

Завидев меня, Мавро объявил:

— Ну вот и человек, которому принадлежит эта выпивка. Можно начинать вечеринку! — Он достал бутылки с виски «Флора Негро», все принимали их с благодарностью.

Мавро дал бутылку и мне, я сделал глоток. Не нужно было пить так скоро после симулятора: горло сжалось, пришлось выплюнуть виски на пол.

Посетители разглядывали нашу комнату, словно средневековые крестьяне, впервые попавшие в замок своего сеньора. Обычные казармы на корабле не так просторны. Гости одобрительно качали головой и переговаривались.

— Как легко помешать красть вещи, если есть хорошая комната и такой сундук, — сказал кто-то.

Я ощутил некое беспокойство: эти незнакомые люди явно завидовали мне. Было заметно, что Перфекто испытывает то же самое. Он смотрел на голубые линии на полу, затоптанные ногами посетителей — никто не обращал внимания на наши территории — и от этого он нервничал.

Мы лежали на койках, сидели на полу, пили и курили, обсуждая нашу ускользнувшую победу, и хвастали, как хорошо мы справлялись. Мигель и я убили по два самурая. За это Мавро «наградил» нас бутылкой сухого вина. К тому времени я уже одолел полбутылки виски, и вино как-то не усвоилось: скоро мне стало казаться, что алкоголь прожег дыру в животе. Разговоры превратились в сплошной гул. Голова отяжелела, лицевые мышцы стали жидкими, как расплавленный пластик. Я сидел на койке, свесив голову, и представлял себе, как моя верхняя губа стекает вниз по зубам. Скоро она потечет по подбородку. У человека, сидевшего в ногах моей кровати, оказались проблемы с газами, он начал пукать. И каждый раз как он это проделывал, кто-то объявлял: «Похоже, лягушка квакнула», — и мы все смеялись.

Я смертельно хотел спать, но мысли мои все время возвращались к Мартинесу, тому самому человеку, который выдал себя за адъютанта генерала Гарсона. Я поднял матрас на своей койке, свалив при этом на пол пару спящих гостей, достал листочки с биографиями и вышел в коридор, чтобы позвонить всем, кто сел на корабль на станции Сол. После выпивки в глазах двоилось, коды комлинка можно было разобрать с трудом. Когда люди откликались на мой вызов, я представлялся: «Лягушка» и прерывал связь. У двоих оказались низкие серьезные голоса, настолько похожие, что я не смог бы их различить: Альфонсо Пена и Хуан Карлос Васкес. Я внимательно прочел их биографии. Буквы прыгали в тумане, словно бильярдные шары. Сложив их в слово, я еще должен был долго думать, прежде чем уловить смысл прочитанного. Альфонсо оказался здоровяком, работавшим в мастерской по ремонту прицельных систем оружия, использующего элементарные частицы. Как можно отремонтировать прицел элементарных частиц? Чем он в действительности зарабатывал на жизнь? Этого я не знал. Так же как и не знал, умеет ли он вообще чинить эти самые прицелы. Хуан Карлос оказался водопроводчиком, бежавшим из Аргентины, это был киборг с серебряным лицом со станции Сол. Его специальность мне понравилась. Водопроводчик — это понятно. Что-то такое, что легко удерживается в сознании. Достаточно сказать: «Вот этот человек водопроводчик», и все поймут, что ты имеешь в виду. Вообще, если бы кто-нибудь сейчас прошел по коридору, я бы ему сказал: «Хуан Карлос — водопроводчик». Помню, как я пытался прочесть язык его телодвижений на станции Сол. Он казался совершенно спокойным. «Но, может быть, — подумал я, — этот пес всегда спокоен, когда планирует убийство». Он аргентинец. Это плохо. Именно в Аргентине никитийские идеал — социалисты впервые захватили власть. К тому же он киборг, хотя и не военной модели. Джафари возглавляет разведку киборгов в Объединенной Морской Пехоте. Так что все имеет смысл: Хуан Карлос — киборг, аргентинец и убийца. И водопроводчик. Я двинулся вперед по коридору, для того чтобы отыскать его и убить. Но через двадцать метров увидел лестницу, ведущую к шлюзу, и вспомнил, что мне до него не добраться. Я решил рассказать своим компадрес о том, что узнал, но вначале мне захотелось выпить, поэтому я сел у стены и огляделся в поисках своей бутылки с вином, потом вспомнил, что оставил ее в комнате, и уснул.

Чуть позже меня разбудил Сакура. Он наклонился и тряс меня за плечи. Ниже по коридору два служебных робота мели пол.

— Слушай, ты не болен? Спой мне гимн корпорации — только от всего сердца. «Мотоки» банзай! Покажи свою благодарность «Мотоки»!

Громким голосом, строчка за строчкой, Сакура исполнял гимн. Он застал меня в одиночестве и беспомощным, поэтому пришлось ему подпевать. Наконец гимн закончился. Я сидел и смотрел, как он спускается по лестнице в поисках другой жертвы.

В коридоре было тихо, негромко гудели моторы роботов — уборщиков. Я неожиданно замерз, и произошло нечто странное: я ощутил чье-то присутствие в коридоре, присутствие какого-то невидимого существа. Здесь находился призрак Флако. И хотя я не видел его, я был уверен, что он поблизости. Чувствовалось, как он идет по коридору ко мне, потом проходит к лестнице. Там он задержался и посмотрел на шлюз, как бы показывая, что хочет найти Хуана Карлоса. Я знал, что он не сердится на меня за то, что я позволил его задушить, но отомстить своим убийцам все — таки хочет. Убить друзей Джафари. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Что-то Подобное я испытывал, когда собирался оставить Тамару, — ощущалось невидимое присутствие ее духа, но на этот раз все было гораздо сильнее.