Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко

Рефери, не обращая на него внимания, даёт команду к продолжению боя. Я, злой на рефери и на Али заодно, стиснув капу зубами так, что едва не прокусил резину, пошёл на соперника, выбрасывая град ударов. Не ожидавший такого Мухаммед пятится, подняв руки, в момент моей атаки и застаёт нас гонг. Ну вроде бы концовка моя… Хотя шут их знает, этих боковых, как они считают. Не исключено, что своему подсуживают, и сейчас в их карточках по итогам трёх раундов ведёт Али.

А потому надо действовать более активно, силы-то ещё есть, и какие. Соперник тоже не выглядит сильно уставшим, особенно после отдыха в своём углу, но я куда более свеж. И это мой главный козырь, который я должен сегодня реализовать по полной.

Выполняя свой план, четвёртый раунд я начинаю с затяжной атаки, сближаясь на удобную для себя дистанцию. Али пытается меня оттолкнуть, но не слишком успешно, теперь уже сам оказывается прижат к канатам. Работаю по корпусу и голове поочерёдно, и в запарке не слышу голос рефери, вновь остановившего бой.

Что на этот раз? Удар ниже пояса? Да ладно, где ты его разглядел⁈ Впрочем, благоразумно молчу, позволяя себе лишь саркастическую ухмылку. А то опять вынесет, сволочь, предупреждение, с этого клоуна станется.

Окончательно стало ясно, что Николас Мейер явно не на моей стороне, когда уже в свою очередь Али заехал мне реально ниже пояса. «Ракушка» спасла от серьёзных последствий, но всё равно неприятно. О чём я и сообщил рефери, который и не думал останавливать бой, несмотря на мою гримасу, которую я скорчил, разорвав дистанцию с соперником.

Ах ты ж, эта брылястая скотина! Вот что с ним делать? А ничего! Ничего я с ним не сделаю. Разве что в каком-нибудь интервью после боя могу по его персоне проехаться, но тогда это уже ничего не изменит. Остаётся, стиснув зубы, держаться и надеяться, что у рефери всё-таки есть совесть, пусть хотя бы в небольшом количестве.

— Если проиграешь — мы будем поливать протест, — словно читая мои мылся, в следующем перерыве говорит Радоняк.

Пятый раунд я держался на дистанции, предпочитая больше двигаться, нежели атаковать. Меньше риск нарваться на очередное замечание или тем паче предупреждение. Заодно и соперника измотаю, пусть побегает в попытках загнать меня в угол. Что и произошло — к концу раунда Али дышал тяжеловато и выглядел злым и даже немного обиженным. А я обошёлся без замечаний, рефери попросту не к чему было придраться.

Шестой раунд прошёл в том же ключе, только соперник вымотался ещё больше. Ему-то, конечное, не привыкать работать 15-раундовые поединки, но много ли он из них довёл до конца? Сколько из них закончились нокаутом в первых раундах, в середине боя? Со стороны, наверное, кажется, что это я должен устать больше, постоянно перемещаясь по рингу, тогда как Али просто идёт на меня, лишь изредка ускоряясь, но я был в себе уверен, в том, что моей выносливости хватит и на 15, а если понадобится, и на 20 раундов, хоть этого в правилах и не было. Вот измотаю соперника — и в последних раундах начну активно его обрабатывать.

Всё-таки достаю иногда Али с дистанции, но чаще резко её сокращая. Скорость — мой главный козырь. А чтобы сохранить такой темп на протяжении всего боя — нужна нечеловеческая выносливость. Ну или почти нечеловеческая. Смогу ли? Пока не знаю, раунду к 10–11 станет ясно.

Не знаю, что там в записках у боковых, но по моим ощущениям я точно сопернику не уступаю. А если и уступаю, то всего ничего. Но судьи-то местные! И чтобы точно выиграть — нужно прыгнуть выше головы, побеждать за явным преимуществом. Но что-то я не уверен, что у меня получится уложить соперника на канвас, слишком уж крепким выглядит Али, невзирая на все пропущенные к седьмому раунду боя удары.

В этом, седьмом раунде я всё же замечания не избежал. Мейер высказал мне, что за пассивность будет наказывать предупреждением. Это где он, гнида, пассивность усмотрел⁈ Я что же, должен постоянно идти в атаку и зависать в ближнем бою, чтобы избежать замечания? Но снова молчу, только развожу руки в стороны и покачиваем головы из стороны в сторону демонстрирую своё несогласие. Не хватало ещё один балл потерять.

Концовку раунда приходится проводить в атаках, дабы не схлопотать предупреждение. Правда, Али тоже на меня пёр, нашла, что называется, коса на камень. Публике, конечно, такая махаловка пришлась по душе, на трибунах творилось что-то невообразимое. Но в перерыве Бутову пришлось прикладывать пакет со льдом к моему левому глазу, под которым набухала гематома.

Радоняк в ярости бормочет, что рефери явно работает на Али, что они заранее договорились обеспечить победу моему сопернику, проклятые капиталисты… Что ж, я этого совсем не исключал, собственно, я и сам пришёл к такому выводу. Хотя, вполне могло быть, что против меня только рефери настроен, а боковые всё считают правильно. Но балл-то в любом случае с меня снимается за каждое полученное от Мейера предупреждение.

Какое-то чувство безысходности начало мною овладевать при понимании складывавшейся с судейством ситуации. Это всё равно что биться головой о кирпичную стену. Либо ты её пробьёшь — либо разобьёшь себе голову. И второе куда вероятнее.

Нет! Не буду я сопли распускать! Будь что будет, но я должен показать всё, на что способен, должен выложиться на все 100. Иначе как я потом жене в глаза посмотрю, друзьям, товарищам, тренеру… Да тому же Брежневу, если доведётся с ним ещё когда-нибудь встретиться. Конечно, он скажет, мол, ты молодец, но проклятые янки тебя засудили… Это утешение для слабых. А потому, стиснув зубы, бить, бить и ещё раз бить. Посмотрим, кто первый сдохнет в этой рубке.

Но не успел я добраться до центра ринга после возобновления боя, как Мухаммед сам ринулся в атаку. Сделал он это на скачке, так что я уже никак не успевал метнуться в сторону или отшагнуть назад. Укутанный в кожу и пенный наполнитель правый кулак Али смачно вошёл в подставленную мною перчатку, которая чуть менее смачно самортизировала мне же в левую скулу. Да ё-моё, у меня и так там фингал наливается! И это уже в начале раунда.

Минуту спустя я понял, что мой левый глаз конкретно так заплыл, и я им вижу уже не так хорошо, как до того злополучного удара. Значит, не стоит соперника подпускать к себе с левой стороны, где я периферическим зрением могу упустить какое-то его движение, которое для меня может стать роковым.

— У него левый глаз заплыл, уходи чаще вправо, — услышал я голом Данди.

Блин, тоже заметил… думаю. И сам Али сообразил бы, что делать, увидев мою гематому. Но теперь он действительно начла смещаться право, и мне поневоле приходилось поворачиваться к нему таким образом, чтобы чётко видеть соперника. А дабы прибрать инициативу к своим рукам, я начал действовать первым номером, тем самым, похоже, несколько сбив соперника с толку. Провёл длинную атаку, во время которой пару раз точно хорошо его достал и, когда Али наверняка подумал, что я возьму небольшой тайм-аут, пошёл на повторный штурм. И он был куда как более затяжным и мощным. Мухаммед совсем растерялся, когда я начал методично засаживать один за другим удары в печень, живот и голову. Я бил с «этажа» на «этаж», окончательно запутав соперника, в итоге тот попросту повис на мне в клинче.

На этот раз рефери просто нас развёл, не сделав мне замечания, что я опасно иду вперёд головой, что я бью ниже пояса, что я член КПСС… К чему там ещё можно придраться? Было бы желание, а докопаться можно и до фонарного столба.

Не дав сопернику прийти в себя, я снова ломанулся вперёд. Ещё одна затяжная атака. Бью, не поднимая головы, вперившись взглядом в шоколадного цвета, без единого волоска (бреет, что ли) грудную клетку Али. Я и так знаю, где находится челюсть соперника.

И тут чувствую в левом ухе дикую боль. С полукриком-полустоном пытаюсь отлепиться от Али, но ни хрена не получается, такое ощущение, что тот вцепился в моё ухо зубами…

Наконец мне удаётся освободиться, и я с ужасом вижу, как соперник выплёвывает изо рта кусочек чего-то красного, который шмякается ему под ноги на канвас. Перекошенный рот Али в крови, а по моей левой щеке течёт что-то тёплое.

— Стоп! Стоп! —