Бег впереди паровоза (сборник) - Светлана Алешина

– Когда я понял, в чем тебя подозревают, я тут же созвонился с твоей Маринкой, и она мне сообщила, что вы, всей вашей газетной бандой, черт знает чем занимались у тебя дома всю ночь без перерыва. Твое бесспорное алиби обеспечивают три совершеннолетних свидетеля… Причем один из них весьма заслужен, чего нельзя сказать о тебе, о свет очей.

– Не поняла!

– А ты знаешь, сколько отметок о тебе в картотеке задержанных? Выше крыши. Хорошо еще, что ни один из твоих свидетелей никуда не привлекался.

– Ты позвонил и сказал, чтобы они все звонили этому Трахалину и сообщили о моем алиби?

– С ума сошла, мать? – прошипел Фима, и его темные глаза блеснули опасным бедуинским огнем. – Они должны сидеть и терпеливо ждать, когда им позвонят, их пригласят и их спросят. Правда, твой доблестный профессиональный защитник и здесь проявил свои лучшие качества. Долго им ждать не придется.

Я вздохнула с облегчением.

– Фима, когда я вернусь, я с удовольствием заплачу тебе самый великолепный гонорар, который ты только можешь пожелать… в пределах разумного, естественно, – как истинная руководительница добавила я, сотворив постное выражение лица.

Фима понял меня и демонстративно скривился.

– Вопрос о безусловно заслуженном мною гонораре я предпочел бы обсудить с вами потом, Ольга Юрьевна, – скучно заметил он. – Ай, знали бы вы, драгоценная моя, как мне не хочется брать с вас денег за свою тяжелую работу. Как не хочется!

– А чего же вы хотите, если не денег? – переполошилась я.

– Потом скажу, – еще скучнее ответил Фима и, тяжело вздохнув, пригладил свои разлохмаченные волосы.

Фимино предсказание исполнилось даже раньше, чем он предполагал. Не прошло и двух часов и даже не ополовинилась еще пачка «Парламента», как меня пригласили в кабинет к Трахалину. На этот раз Фима был рядом, и я точно знала, что никому на свете уже не удастся его от меня оторвать. Он… – как бы это сказать помягче? – умел быть настойчивым.

Петр Иванович Трахалин встретил нас, все так же сидя за столом. Он курил и, казалось, был погружен в свои печальные мысли.

– Проходите, пожалуйста, Ольга Юрьевна, – сказал он бесконечно уставшим голосом, – и вы…

– Ефим Григорьевич Резовский, – счастливо улыбаясь, подсказал Фима, выскакивая у меня из-за спины, – член Тарасовской Коллегии адвокатов.

Представившись, Фима обогнал меня, прошел первым, отодвинул стул, стоящий напротив Трахалина, и любезно предложил его мне.

– Спасибо, – поблагодарила я его и присела.

Фима медленно отошел к окну и встал там тихонько и скромненько.

– У меня для вас приятная новость, Ольга Юрьевна, – сказал Трахалин, – ваши сотрудники подтвердили ваши показания. Сделали они это охотно, активно и почти что одними и теми же словами…

– Минуточку! – Фима тут же буквально навис над Трахалиным. – Ваши инсинуации, господин старший следователь, недопустимы, оскорбительны и…

– Хватит, – внезапно рявкнул Трахалин, и я даже подпрыгнула на стуле от испуга, – ваша активность мешает нам нормально работать, господин адвокат… кому вы только не успели позвонить… в администрацию президента, наверное, еще не сообщили, что Ольгу Юрьевну жестоко притесняют в Волжском РОВД. Вы создали нервозную обстановку вокруг всего этого дела, а тут и без вас трудностей хватает!

– Что?! – заорал Фима. – Вы оскорбляете адвоката во время выполнения им своих прямых обязанностей?!

– Ребята, хватит! – неожиданно для самой себя выкрикнула я, и они, оба резко замолчав, посмотрели на меня с интересом. У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, Трахалин впервые обратил внимание на то, что я некоторым образом женщина и как бы даже очень ничего…

– Короче говоря, – спустя несколько секунд, очухавшись и успокоившись, начал бубнить Трахалин, – ваше алиби полностью подтверждено и сомнений у меня не вызывает… Более того, ваша сотрудница Широкова подтвердила, что с Черемисиной о вашей встрече договаривалась именно она. Короче говоря: к вам претензий у меня нет…

Подписав мне бумажку, необходимую для безопасного выхода отсюда, Трахалин с сожалением в глазах пожелал мне всего хорошего. Я ушла, немного озадаченная его сожалением: я ему понравилась или он хотел бы засадить меня в тюрьму?

Когда я села в импозантную машину Фимы – ядовито-зеленую «Ауди» не совсем свежей модели, – я спросила у него, что он думает по этому поводу.

– Конечно, засадить в тюрьму, – убедительно проговорил Фима, – больше скажу: он остался в твердом убеждении, что дело здесь нечисто и тебе просто оказали помощь влиятельные друзья, сочинив тебе алиби.

– Какие еще друзья? – возмутилась я.

– Не знаю, – пожал плечами Фима, – ну я, например. А куда мы едем? – вдруг спросил он, когда здание РОВД скрылось за поворотом.

– В редакцию, куда же еще, – я недоуменно посмотрела на него, – а позвольте узнать, куда вы, юноша, собрались меня прокатить?

Мы с Фимой были такими старинными приятелями, что у нас даже выработалась своя манера общения с постоянным переходом с «вы» на «ты».

Фима недовольно посопел носом, но спорить не стал. Он развернул свою зеленую иномарку в нужном направлении и не ответил на мой прямой вопрос. Опасаясь его неминуемого нытья насчет неформального гонорара за его мелкие услуги, я решила пока не будить зверя и тоже промолчала. Так, в великолепном, звенящем молчании мы и доехали до места моей работы.

Глава 6

Встречали меня на работе так, словно я вернулась из космоса. Фима, почувствовав себя чужим на этом празднике жизни, укатил, не сказав ни слова.

В моем кабинете меня ждал кофейник, полный горячего кофе, и даже какие-то сладости.

– Давайте устроим маленький перерыв, – предложила я всем.

– Я думаю, что сопротивления вы от нас не дождетесь, – поддержал мое предложение Кряжимский.

Виктор молча кивнул, Ромка пробормотал что-то вроде «где моя большая кружка». Сопротивления действительно не последовало.

Все расселись вокруг кофейного столика, и Маринка принялась разливать кофе по чашкам.

– Надо отдать вам должное, Ольга Юрьевна, – мягко заметил Сергей Иванович, – если у вас есть хоть малейшая возможность вляпаться в историю, вы это обязательно сделаете.

– Да уж, – заметила Маринка и, не выдержав тишины, начала высказываться: – Ирку жалко, подумать только, ведь еще вчера ты ее видела – и тут вдруг какой-то маньяк, сволочь…

– Следователь намекнул, что она его знала: рюмки, бутылка, – пробормотала я, отпивая кофе.

– Тем более сволочь! Даже еще хуже! – не унималась Маринка. – Вот так встречаешься с человеком, встречаешься, а потом… а он…

Маринка замолчала и испуганно вытаращилась на меня.

– Да, да, – поддержала я ее невысказанную мысль, – именно так обычно и происходит, тем более если не знаешь, кто он и откуда он. Потом и не найдешь его по примерным-то описаниям.

Маринка села и застучала ложкой в чашке.

– Не кажется ли вам, господа, – отпивая горячий кофе маленькими, осторожными глотками, сказал Сергей Иванович, – что нам нужно было бы на общественных, так сказать, началах откомандировать сегодня кого-нибудь составить компанию нашей уважаемой руководительнице?

– Бросьте вы, Сергей Иванович, – отмахнулась я, – чтобы два дня подряд происходили такие безобразия – это уже явный перебор, честное слово.

– Вот мы это и проверим, – сказала Маринка, – я считаю, что можно устроить такой же вечерок, как и вчера. Кто против? Единогласно!

Как всегда, Маринка сумела повлиять на мою жизнь, не спросив моего мнения на сей счет.

Не успели мы с Маринкой еще убрать со стола, как в кабинет вошел Ромка.

– Ольга Юрьевна, а к вам опять этот пришел, с царапинами на морде.

Я состроила жалостливое выражение лица, вздохнула и простонала:

– Скажи ему, пожалуйста, что я пока занята… Пусть подождет. Боже мой! Опять эти бессмысленные разговоры…

– Давай я ему объясню, что ты очень занята, – вызвалась Маринка.

– Не стоит, а вдруг он останется ждать? Потом же будет неудобно.

Мы с Маринкой вытерли стол, покурили, поговорили еще немного о чем-то, и я наконец решилась.

– Зови клиента, Марина, кажется, я созрела для разговора с ним.

– Айн момент, шеф!

Маринка вышла, и почти сразу же в кабинете появился Крючков. На этот раз он был вооружен свертком, который осторожно нес в опущенной правой руке.

– Прошу простить меня за беспокойство, Ольга Юрьевна, – начал он разводить церемонии.

– Мы сегодня с вами, кажется, уже все обсудили, и мне добавить к сказанному нечего. Не будем воровать друг у друга время, – равнодушнейшим тоном произнесла я. По-следнее время я таким тоном объясняю Мандарину, что добавки к ужину ему не будет и вообще пора спать. Он обычно понимает, правда, с некоторым ворчанием. Крючков же оказался менее восприимчивым. Он улыбнулся и в ответ на мой выпад ответил:

– Вы абсолютно правы, Ольга Юрьевна, не будем воровать время.