Пока смерть не разлучит нас - Галина Романова

Замечание было очень интересным. Грибову оно, во всяком случае, таким показалось, потому что именно этим вопросом он не задался ни разу.

А в самом деле, что мог видеть Иван Чаусов, сидя в машине? Что показалось ему странным? Правильнее, не казалось странным до тех пор, пока не умер Синицын? А когда тот умер, Чаусов вдруг вспомнил про некую странность, что привлекла его внимание, когда он сидел в машине и ждал окончания рабочего дня в фирме, сотрудником которой являлся его объект.

Грибов решил съездить еще раз туда и еще раз осмотреть все детально.

– Привет, – поздоровался с ним охранник без враждебности. – Да помню я вас, вы из милиции.

– Точно. – Грибов убрал руку из кармана, куда полез за удостоверением. – Тут такое дело… Ты не можешь мне сказать, где обычно парковался джип…

Машину охранник вспомнил без особого труда. Она привлекала его внимание, и он посматривал в ее сторону иной раз от скуки, а порой и из любопытства.

– Ни разу не видел, чтобы кто-то из нее выходил, – признался охранник. – Постоит, постоит тачка и поедет будто сама по себе. А парковался он всегда на одном месте, во-он там, ближе к углу здания.

Место, указанное охранником, где нес свою вахту Чаусов, было бесподобным в плане наблюдений. Камеры наружного обзора сюда не достреливали. Общая парковка в стороне, но и тут машины ставились на стоянку, так что джип не особо привлекал внимание. Вход просматривался великолепно, оба угла здания также. И даже…

– А куда выходят окна мужского туалета, того, что на первом этаже? – спросил Грибов у охранника.

– Вон там, за углом, – ткнул пальцем охранник. – Там, за углом, посторонние люди машины ставят. Руководство не запрещает пока, а окно сбоку здания. На пустынную площадку выходит. Там все кольцо планировали баскетбольное повесить, асфальт разлиновать, да все некогда. Теперь кризис, не до игр с мячом, работать надо…

Грибов поблагодарил его, начал прощаться, а потом спохватился:

– Возможно, мне с тобой еще не раз придется встретиться.

– Да? – тот удивился. – А чего это?

– Много темных пятен в самоубийстве вашего сотрудника выявлено, – не стал скрывать Грибов. – Никаких тут слухов после его смерти не ходило?

– Вообще тишина! Даже странно! – округлил глаза охранник. – То неделю о ерунде какой-нибудь талдычат. К примеру, у Вальки из бухгалтерии муж ушел к студентке, так на каждом этаже, в каждой курилке обсасывали тему. А про Синицына вообще мертвяк.

– Может, из суеверия?

– Может быть. И даже очень может быть, – закивал парень согласно. – Слышь, тот мужик, который нашел его в сортире мертвым, даже уволился.

– Да ну? Почему это?

– Не выдержал. Говорит, аж во сне сниться стал. В туалет заходить не могу, говорит, привидения мерещатся.

– Какой впечатлительный.

Грибов попытался вспомнить того, кто обнаружил повесившегося Синицына. Не вспомнил. Все заслонял образ озябшей на ледяном ветру Виктории. Ее остановившийся взгляд. Высокий воротник шубки, в который она куталась. И еще ее телохранитель, маячивший неподалеку. А вот того, кто обнаружил труп Виктора, не помнил. Даже странно.

– Не то чтобы впечатлительный, но, согласитесь, такое не каждый день случается, – пожал плечами охранник и протянул Анатолию руку для прощания. – Обращайтесь, если что.

– Непременно, – пообещал Грибов и перед тем, как уехать, снова пошел к тому месту, где просиживал часами Чаусов Иван. – Что же ты там мог видеть, болезный ты наш, а? Что же?

Тщательный осмотр ничего не дал. Да, окно мужского туалета великолепно просматривалось со стоянки машин. И даже рекламный щит не загораживал угол здания, хотя, по соображениям Грибова, был призван служить как раз этому. Все просматривалось. И что? А ничего! Окно туалета было закрыто, как и положено, изнутри. Никаких следов на подоконнике, отливе и асфальте на момент осмотра специалистами обнаружено не было.

Так что же мог видеть Чаусов?!

– Что-то он, Толя, видел, – задумчиво обронила Елена, когда Грибов вернулся в отдел. – Не мог Чаусов просто так побеспокоить своего армейского друга, с которым практически к тому времени не общался. А ведь позвонил!

– Позвонил, – закивал Грибов.

– Что-то его тревожило. И даже не то, что Бобров попытался обвинить его во внезапной кончине мужа Мальиной. Это для него было, думаю, лишь досадным разочарованием. Работал, работал, в смысле, и дождался благодарности. Нет… Тут что-то другое… Кстати, ты готов к ночной вылазке?

– А чего мне готовиться-то? – удивился Грибов. – Вот он я, весь тут.

– Замок открыть сумеешь? Хорошо его рассмотрел?

– Замок только вид устрашающий имеет, Аля, – снисходительно ухмыльнулся Грибов, извлекая из стола связку ключей и отмычек разного калибра. – На самом деле ерундовский запорчик. От силы пять минут кропотливого труда.

– Не забудь, что нам нужно быть предельно осторожными. Соседи могут бдеть даже ночью, – предостерегла начальница.

– Нам с тобой? – удивился он.

– Неужели ты думал, что я тебя одного отпущу на взлом! – возмутилась она, азартно поблескивая глазами. – К тому же засиделась я что-то, пора немного встряхнуться. Как считаешь?

– Хозяин – барин, – промямлил Грибов.

Перспективе идти на дело вместе с Еленой он не обрадовался. Он искренне надеялся, что сможет вновь найти причину ввалиться к Вике без приглашения и остаться у нее до завтрака. И ему даже внимания от нее особенного не требовалось, лишь бы просто рядом быть и смотреть на нее.

– Извини, что помешала твоим планам, но… – Елена послала ему удовлетворенный взгляд. – Но я не могу так подставлять своего сотрудника.

– В смысле?

– Вдруг ты попадешься, Грибов! Неужели непонятно, что я переживаю. Опять же на стреме кому-то надо стоять. Ее-то ведь не поставишь.

Снова она все поняла, ну что за баба, ей-богу. Наказание одно. И как Сашка с ней живет?! Она же по вздоху способна мысли угадывать.

Елена между тем деловито сверила свои наручные часы с временем на мониторе компьютера, одернула пиджачок, выудила из сумочки мобильник и шепнула Грибову, перед тем как выйти из кабинета:

– Пойду у Сашки отпрашиваться. Если станет звонить тебе, скажешь, что мы с тобой получили срочное задание и выполнять его будем до полуночи как минимум!

– Так точно, – пообещал Грибов, кисло улыбаясь.

Соблазн избавиться от Елены на предстоящую вылазку был велик. Глаз округлить, прикинуться непонимающим, пускай бы муж жену свою приструнил и дома оставил. А с другой стороны, без Елены ему и впрямь будет не очень-то. И кто знает, что они там найти могут, в чужом запертом доме.

Глава 17

А она ведь ждала его. Точно ждала. И не потому даже, что боялась оставаться ночью в пустом доме. А она боялась. И бояться начала после того, как с Иваном случилась беда.

Ждала потому, что рядом с ним было надежно как-то. И готовить вдруг для него захотелось, и не из-за неловкости вовсе, что вот гость вдруг голодным останется. А просто хотелось его кормить, как Виктора когда-то.

Он смешной, конечно, – Грибов этот. Вика улыбнулась самой себе в зеркало, вспомнив, как давился он манной кашей, которую вряд ли любил. И с каким недоумением принимал из ее рук бокал с какао, тоже, видимо, считая это бестолковым детским напитком. Она не нарочно все это ему приготовила. По привычке скорее. Виктор любил на завтрак кашу. Все равно какую, но непременно кашу. Никаких тебе омлетов, глазуний и яиц в мешочек. Морщился и утверждал, что холестерином с утра организм заряжать не следует. Она послушно варила ему каши. Изредка, когда залежится в кровати или проспит ненароком, тогда уж приходилось ему в омлете ковыряться вилкой. И какао пить он ее приучил. Он его с детства любил. И чем гуще и крепче, тем лучше.

Она и Грибову все это приготовила. Он съел, поблагодарил, хотя весь завтрак и косился на тарелку с недоумением.

Сегодня он не пришел. И Вика заскучала. Для кого, спрашивается, она сегодня жарила мясо? И винегрет делала для кого? Она есть не хочет и не станет. Выпила большую чашку чая перед уходом с работы. Зашла к ней Валентина из отдела продаж, притащила домашних пирожков с вишневым вареньем, сама запросила чая и ее заставила выпить. И пирожок с вареньем буквально впихнула ей в рот. Какой теперь ужин?

Уж хоть бы пришел, вздохнула Виктория, усаживаясь в кухне на диване, где минувшей ночью спал Грибов. Повертела в руках книжку, полистала и со вздохом отложила. Что толку читать, если смысла не улавливаешь, и все время слушаешь шаги под окном, и ждешь звонка в калитку. Она даже постель его убирать не стала в шкаф. Как он свернул все валиком к диванному подлокотнику, придавив сверху подушкой, так все и лежит в том же положении.

Нет, сегодня он не придет.

Вика откинула голову на диванную спинку и осторожно перевела взгляд с постельного рулета с выбившейся из самой сердцевины простыней на портрет Виктора.

Кажется, ей немного, совсем чуть-чуть стало легче смотреть на него. И время, прошедшее со дня его смерти, тут совсем ни при чем. А причина в обещании, которое она дала самой себе, ну и ему, конечно, тоже. И даже уже кое-что делает, чтобы обещание это оказалось выполненным, а не повисло в воздухе пустым словесным набором. Грибов тоже обещал ей разобраться наконец во всех причинах, но…