Дорогой мести - Макс Брэнд

Шайен умолк, надолго погрузился в глубокие размышления, видимо, в поисках ответа, а потом сказал:

— Брат, я совершил молитву и дал клятву. Я послал весть в племя пауни. И послал ее Говорящему Волку.

— Я его знаю, — отозвался Хэнк. — Помнится, видел его в Форт-Ливенворте. Думаю, он большой человек и великий воин. И что за весть ты ему послал?

— Сообщил, что собираюсь оставить племя шайенов, выехать в прерию. Дал знать, что хочу встретиться с ним где-нибудь посередине между стоянками наших племен.

— Чтобы сразиться с ним, Сломанный Нож?

Индеец слегка напрягся.

— Ты помнишь, в моем вигваме было четверо детей, и трое из них девочки?

— Я помню и четвертого, — кивнул Рейни. — Тогда у него было только детское имя. Но он был самым замечательным мальчиком, который когда-либо садился на коня.

— Он заслужил себе имя в первом же сражении. Когда вернулся, его стали называть Взлетающим Ястребом. Все старики только о нем и говорили. А все воины стали на него равняться. Вожди хотели отдать ему в жены своих дочерей. Он убил двоих, снял один скальп и получил четыре раны, и все это в одном-единственном бою.

— С него станется, — заметил Рейни, довольно улыбаясь. — Он из тех мальчиков, которых отделяет от настоящего мужчины всего один шаг. А уж став настоящим мужчиной… Ну ведь он же твой сын, в конце концов!

Лесть не произвела на Сломанного Ножа должного впечатления.

— Он мертв, — сообщил шайен. — Взлетающий Ястреб снова вышел на тропу войны. Пауни устроили им ловушку, и молодой человек в нее попался. Возможно, им удалось бы уйти, потому что у них были быстрые лошади, но лучшего друга Взлетающего Ястреба ранили стрелой. Он свалился с лошади, и мой сын остановился, стал его защищать. Взлетающий Ястреб убил своего коня и коня друга. Залег вместе с раненым за телами лошадей и повел огонь из укрытия. Но из тела его друга вытекло много крови, и он понял, что скоро умрет. Поэтому встал и запел песню смерти, а пауни начинили его стрелами и пулями. Он упал замертво.

Джонни Таннер забыл о своей задетой гордости и чувстве, что с ним обошлись несправедливо. Завороженно он слушал рассказ Сломанного Ножа и будто видел, как юный шайен встает и поет песню смерти, ожидая, когда стрела врага положит конец его угасающей жизни. Мальчик знал, что сохранит эту картину в памяти навсегда.

Он уставился на вождя шайенов с новыми чувствами. Сломанный Нож потерял любимого сына. За это ему можно было простить плохие манеры.

Между тем индеец продолжал:

— Тогда пауни подкрались в траве поближе и предложили моему сыну сдаться, но он только рассмеялся им в ответ. Я узнал все эти подробности от пауни, который был там с военным отрядом, но потом дезертировал, потому что хотел заполучить одну из дочерей вождя и сбежать с ней, и присоединился к моему народу. Он рассказывал, что пауни не один раз предлагали Взлетающему Ястребу сдаться, но он только смеялся. Потом воспользовался удобным моментом и ранил одного пауни стрелой в плечо. Враги разозлились, осыпали его градом стрел. Но пока не выпустили все стрелы и не расстреляли все пули, слышали пение моего сына.

— Угу, — произнес Хэнк Рейни, — не сомневаюсь, он такой.

— Позволь мне набить трубку и продолжить разговор за куревом, — попросил шайен. — До конца его жизни осталось совсем немного.

Раскурив трубку, он возобновил рассказ. С нахмуренным лбом и полузакрытыми глазами Сломанный Нож был похож на человека, который видит сон и тут же рассказывает его другим. Он даже слегка улыбнулся, неспешно продолжая повествование:

— Но неожиданно посередине песни неповиновения Взлетающий Ястреб умолк. Пауни прислушались. Сделали несколько выстрелов, но в ответ не раздалось ни звука. Тогда враги решили, что убили мальчика пулей или попали в него стрелой, которые метили в воздух, чтобы они падали на землю под прямым углом. Подумали, что одна из них могла попасть ему прямо в сердце или воткнуться в позвоночник.

Пауни еще некоторое время прислушивались, а потом стали подползать ближе в высокой траве. В конце концов два храбреца вскочили, бросились к тому месту, где лежали убитые лошади. И тут прозвенели две выпущенные из лука стрелы. Один молодой воин упал лицом вниз, а другой вскрикнул и бросился в высокую траву, чтобы укрыться, но третья стрела поразила его прямо в спину. На следующий день он умер.

— Хай! Что за человек был твой сын! — воскликнул Рейни. — Он был настоящим мужчиной, мой друг! Как хитро он обманул волков-пауни, чтоб им всем провалиться! Вот что я тебе скажу: хотелось бы мне видеть, как его стрелы поразили цель! А что произошло потом?

— В свое время услышишь, — пообещал Сломанный Нож. — Пауни еще два дня лежали в засаде поблизости от того места, где скрывался мой сын. Солнце сильно пекло. У Взлетающего Ястреба не было воды. Солнце сжигало его, как костер ветки, но враги по-прежнему слышали его пение. К закату второго дня, когда пение смолкло, они предприняли две попытки подкрасться к нему, но стрелы не подпускали их. Тогда пауни решили наброситься на Взлетающего Ястреба ночью, но луна светила ярко, словно солнце.

— Храбреца не испугаешь ни днем, ни ночью, — напыщенно подтвердил Рейни.

— А когда наступило утро третьего дня, пауни начали слегка волноваться, — продолжал шайен. — Вдруг вспомнили, как долго там находятся, потому что стали давать о себе знать пустые животы. У них было немного воды из грязной лужи, но тухлой, обдирающей горло. У многих начали трескаться губы при улыбке. А кроме того, они боялись, что те молодые шайены, которым удалось от них спастись, могут вскоре вернуться из лагеря с многочисленным войском. Поэтому пауни решили бросить все и уйти. Но среди них был великий вождь по имени Говорящий Волк.

— Да ну? — удивился Рейни.

— Его назвали Говорящим Волком потому, что он хорошо владел не только оружием, но еще и языком. Все племя заслушивалось его рассказами. Говорящий Волк предложил соплеменникам сделать еще одну попытку захватить моего сына. И пообещал им, что он наверняка его победит, победит безо всякого оружия.

Пауни сели в круг и склонили головы, удивляясь, как он сможет это сделать. А Говорящий Волк встал из высокой травы, закричал Взлетающему Ястребу, что пауни готовы на перемирие. Тогда мой сын тоже встал, чтобы показать, что доверяет его слову, а заодно продемонстрировать, мол, ему все нипочем — ни отсутствие воды и пищи, ни нехватка сна. Встал и сделал знак, что тоже готов пойти на примирение…

— И тогда собаки-пауни выстрелили в него?! — яростно вскричал Рейни.

— Нет, — ответил вождь. — Ему было всего пятнадцать, но он был настоящим мужчиной, даже пауни побоялись выстрелить в молодого вождя. Ведь они видели, как он убил двоих из их банды и еще двоих ранил. Им ужасно хотелось его крови, но они не решились стрелять в него без приказа своего предводителя. Мой сын вышел из-за тел мертвых лошадей и встал перед Говорящим Волком. А тот сказал ему: «Если бы ты не был шайеном, я хотел бы, чтобы ты был моим сыном. Я никогда еще не видел такого храброго молодого воина. Пошли со мной. Ты будешь жить в моем вигваме как член моей семьи. Хватит этой вражды. Ты же понимаешь, мы не можем оставить тебя лежать среди мертвецов, у меня сердце сжимается при мысли, что ты умрешь от жажды, как собака».