Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

Через час знакомая с детства тропка вывела в бамбуковую рощу, пересекла ее наискось. Заросли распахнулись, словно с гигантского окна отдернули пеструю занавеску. Полыхнул яркий свет на редкость солнечного дня. Старенькие дома с покосившимися заборчиками на миг показались новенькими, праздничными, какими были в тот день, когда первопоселенцы срубили их всего за двое суток…

Охотники вышли из леса, в тот же миг Савелий услышал высоко в синем, почти безоблачном небе быстро нарастающий свист. В следующую долю секунды землю качнуло. В сотне шагов впереди вспыхнуло пламя, словно ­выметнулось из земли. Савелию показалось, что небо раскололось от грохота, а в землю врезался новый Тунгусский метеорит.

Ядовито-багровое пламя, похожее на гнойный нарыв, пошло во все стороны страшным огненным валом. Дома и сараи рушились странно и жутко: загодя рассыпались, как спичечные, а вал огня затоплял уже груды битых досок, изломанных столбов. Страшно кричали сбитые взрывной волной коровы, козы, овцы, кудахтали куры, встревоженно гоготали гуси и пытались взлететь.

Дом на окраине, самый добротный и массивный, раскатился, остался только остов кирпичной печи. Мелькнули далекие человеческие фигуры, Савелий успел увидеть, как из груды щебня и битого кирпича поднялся здоровенный дед Семен, но в следующий миг волна огня накрыла и его.

Донесся жуткий грохот. Земля качнулась так, что Савелий не удержался на ногах, даже Васятка ухватился за дерево. Один из охотников, Игнат, со страшным криком метнулся к селу, его дом на глазах вспыхнул, словно факел.

– Назад! – заорал отчаянно Василий, его двоюродный брат. – Назад!

– Там все мои… – донесся удаляющийся крик.

Василий завопил вдогонку, попытался рвануться следом, но удержали Савелий и Пескарь, тоже дальний родственник Игната. Они кое-что слышали о современных бомбах страшной взрывной силы, о «точечных ударах», когда уничтожается все село или даже город, а пушка, в которую целились, остается невредимой.

В ясном небе ничего не мелькнуло, но потом вроде бы оттуда что-то блеснуло. Все происходило так быстро, что разум не успевал понять. Незримые самолеты пронеслись на страшной высоте, едва ли не за пределами атмосферы, как космические корабли инопланетян. Ракеты или крылатые бомбы выстрелили с такой скоростью, что за полетом пули проще уследить простым взглядом, и тут же село целиком, все эти десятки домов, сараи, конюшни, больница, кузница – все это подпрыгнуло, приподнялось, словно рука Бога пыталась забрать это сверкающее чудо к себе на небо…

Догоняя поднимающиеся дома, выметнулась черная волна мертвой земли. Догнала, утопила в черноте, а следом полыхнул белый неживой огонь. Из черной волны замедленно начали подниматься обломки стропил, крыши, красными точками мелькал на солнце битый кирпич.

Только сейчас донесся тяжелый грозный грохот. Земля вздрогнула, качнулась взад-вперед, словно лодка посреди озера. Деревья затрещали, вершинки тревожно колыхались. Над головой сухо щелкнуло, Савелий видел, как одну вершинку ударной волной все же сломило, она улетела по косой дуге дальше, зависла на ветках.

– Прощай, Игнат! – горько выкрикнул Василий. – Ты защищал свой дом…

А Евтандилыч, последний из охотников, почти такой же старый, как и Савелий, присел в испуге, раскрыл щербатый рот:

– Что это?.. Что?

Савелий прокричал яростно:

– Самолеты!

Евтандилыч задрал в недоумении голову:

– Но где же…

Савелий закричал, перебивая всех:

– Уходим! В лес!

Он столкнул Васятку, ухватил за рукав Василия и силой потащил обратно в чащу. За спиной донесся глухой удар. Невольно оглянувшись, все увидели кратер с оплавленными краями на месте остатков дома Игната… Даже не остатков, а того места, где дымились развалины. Оттуда в небо била струя лилового огня, словно глубоко в недрах вспыхнул горючий газ.

Савелий бежал за Евтандилычем неспешно, поглядывал на небо. Старики плохо понимают перемены, Евтандилычу все еще кажется, что самолеты должны налетать и бомбить так, как однажды бомбили его пятилетнего в войну с немцами. А когда бомбы кончатся, будут гоняться за ним и строчить из пулеметов…

Взрывная волна догнала его, смяла. Савелий видел, как старика швырнуло вперед, пронесло по воздуху метров десять. Дерево, что росло по дороге, дрогнуло от удара, затем тело исчезло в маленьком заросшем травой овражке. Савелий видел, что, когда он ударился о землю, он уже был мертв, с переломанными костями, перемешанными внутренностями.

Взрывная волна вломилась в чащу, рассосалась. Савелий выскочил из-за могучего кедра, Евтандилыч лежал в траве, раскинув руки, грудь его сплющило, словно попал под удар гигантского молота. Внутренности вывалились через лопнувший живот, кровь выплеснулась из ушей и рта. Савелий спустился к нему, поспешно закрыл старику глаза. На душе было горько, а в висках стучало, как молоточками, одно и то же: все равно, все равно, все равно…

Кусты затрещали, послышались шаги. В овражек скатился Васятка. Весь облепленный грязью, кровь на скуле, одежда в лохмотьях, но ружье висит за спиной.

– Что это было? – вскрикнул он дико.

– Ковровая бомбежка, – ответил Савелий, поправился: – Нет, точечный удар…

– Точечный?.. Ты с ума сошел?

– Точечный, – повторил Савелий.

Что-то его встревожило, он повертел головой. Страх холодной волной залил тело, нерассуждающий ужас ударил в голову. На четвереньках он ринулся вверх по склону.

– Ты чё? – крикнул Васятка вдогонку.

– Быстрее! – заорал Савелий, не поворачиваясь. – Быстрее оттуда!

Он перевалился через край, вскочил на ноги. Деревья замелькали перед глазами. Он несся, перепрыгивая толстые валежины, затем сзади тяжело вздохнуло нечто огромное. В спину, смягченная деревьями, ударила горячая волна. Стволы затрещали, в вышине с хлопками срывало, как ураганом, вершинки.

На миг оглянувшись, он увидел страшное багровое зарево. Из овражка, откуда они выскочили, бил в небо столб оранжевого огня. Земля горела и плавилась, окружающие деревья вспыхнули, как смоляные факелы.

Из-за деревьев выметнулась фигура Васятки. Быстроногий, он догнал Савелия, как молодой олень, глаза дикие, рот раскрыт в крике.

– Нас засекли! – крикнул ему Савелий.

– Но… как?

– С самолета, дурень! И бросили бомбу.

Он видел, что в голове Васятки, простого здорового парня и прекрасного тракториста, не укладывается, что с такой немыслимой высоты их могли заметить, понять, кто они такие, да еще и так точно направить бомбу.

– Ах, сволочи, – сказал Васятка. – Они ж…

– Бегом, – оборвал Савелий. – И не выходи на открытые места.

Страх накатывался холодными волнами. Сердце пуг­ливо дергалось, чуя близость ледяных игл. Все инстинкты проснулись, он чувствовал себя как с содранной кожей, когда малейшее дуновение ветерка воспринимается как ураган, а тихие лесные запахи бьют, будто рядом лопнули бочки с аммиаком. Его организм ощутил присутствие огромной злобной мощи, закованной в несокрушимое железо, что кружит в небе, высматривая сладкое мясо, и теперь его душа старается предугадать новое движение ловца, чтобы успеть метнуться в безопасное место…

Град бомб, каждая размером с хлев, обрушился на лес. Высокоточные бомбы, что обладают своим собственным интеллектом, что наводятся по лазерному лучу, сейчас тупо и страшно взрывались среди деревьев, разносили в щепы могучие кедры, поднимали к небу тучи сырой земли.

Везде трещало, грохотало, вспыхивал короткий жуткий огонь. Земля колыхалась под ногами, дергалась. Савелий мчался сквозь ревущий ураган из обломков деревьев, падающих глыб земли и веток, раздробленных камней. Свистели стальные осколки, куски дерева, камня. На голову и плечи обрушивались ветки.

Исполинские кедры трещали, их раскалывало, разбивало вдрызг. В воздух взлетали белые щепки размером с лодки, а мельчайшие обломки металла распарывали воздух с гневным лопотанием.

Затем грохот внезапно оборвался. Еще шелестели срубленные осколками ветви, опускаясь на землю, зависали на других деревьях, сыпалась зеленая крошка листьев, но земля перестала трястись, как вагонная полка.

Впереди на землю упала птица. Савелий не сразу узнал тетерева в облепленной грязью и почему-то болотной тиной птице. Крыло подвернуто, кровь на спине и шее, одна лапа ссечена начисто, а вторая висит на жилке…

Тетерев тяжело дышал, на человека смотрел с немым укором. Савелий стиснул зубы. Птица не понимает, что ее искалечили другие люди. Для нее это все пришло от него, Савелия…

Он упал на землю, грудь бурно вздымалась, легким не хватало воздуха. Он закашлялся, выплюнул комки вязкой слюны, смешанной с землей. Почему-то зеленой, но в слюне была и кровь, словно от натуги порвались легкие.