Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, сколько Джонсов проживает в Балтиморе? Тысячи?… Одного она, разумеется, знает, это ее бывший босс. Профессор Беррингтон Джонс…
О Боже мой! Джонс! Она была так потрясена этой мыслью, что пропустила поворот. Харви Джонс может быть сыном Беррингтона Джонса.
Ей вспомнился жест Харви, когда он зашел в кафе в Филадельфии. Он разгладил бровь кончиком указательного пальца. Ее все время беспокоила эта деталь, она знала, что уже видела это где-то, вот только никак не могла припомнить, где именно. И потом еще подумала, что, должно быть, замечала тот же жест у Стива или Денниса. Но теперь она вспомнила. В точности так же делал Беррингтон. Он разглаживал бровь кончиком указательного пальца. И Джинни всегда почему-то раздражал этот жест. Но другим клонам он был несвойствен, хотя все они, например, закрывали дверь ногой. А вот Харви перенял эту привычку у отца.
Возможно, он сейчас в доме у Беррингтона.
Глава 55
Престон Барк и Джим Пруст приехали к Беррингтону примерно в поддень. Сидели у него в кабинете и пили пиво. Этой ночью никто из них почти не спал, а потому выглядели они измотанными. Марианна готовила ленч, с кухни доносились аппетитные запахи, но даже это не могло поднять настроение у пресловутой троицы.
— Джинни говорила с Хэнком Кингом и матерью Пера Эриксона, — сказал Беррингтон. — Других проверить просто не успел, но смею вас уверить, она очень скоро доберется и до них.
— Давайте будем реалистами, — заметил Джим. — Что конкретно она успеет сделать к завтрашнему утру?
Настроение у Престона Барка было такое, что впору вешаться.
— А я вам скажу, что бы я сделал на ее месте к завтрашнему утру, — вставил он. — Раззвонил бы повсюду о своем открытии, привез бы, если б получилось, двух или трех мальчишек в Нью-Йорк и заявился бы с ними на телепередачу «С добрым утром, Америка». На телевидении просто обожают близнецов.
— Боже упаси!.. — пробормотал Беррингтон.
К дому подкатила машина. Джим выглянул из окна и сказал:
— Старый, ржавый «датсун».
— Знаете, мне начинает нравиться первоначальная идея Джима, — заметил Престон. — Надо, чтобы все они исчезли.
— Никаких убийств! — взвизгнул Беррингтон.
— Да не ори ты, Берри, — добродушно произнес Джим. — Если честно, я всегда несколько бравирую, когда говорю, что те или иные люди должны исчезнуть. Было в моей жизни время, когда я мог отдать приказ убить, но оно давно прошло. За последние несколько дней мне пришлось просить своих старых друзей об услуге, и хотя все они откликнулись на мою просьбу, всему есть предел.
И то слава Богу, подумал Беррингтон.
— Но у меня есть другая идея, — продолжил Джим.
Двое друзей уставились на него.
— Мы должны подобраться к каждой из восьми семей, но только тихо. Мы признаемся в своих прошлых ошибках. Скажем, что тогда, в клиниках, вреда никому не причинили, а умолчали об эксперименте лишь потому, что хотели избежать ненужной огласки. И предоставим каждой семье компенсацию в один миллион долларов. Будем выплачивать эту сумму на протяжении десяти лет, но только при условии, что они будут держать язык за зубами. А если станут болтать, выплаты тут же прекратятся. Чтоб и слова не смели говорить. Никому — ни прессе, ни Джинни Феррами, ни другим ученым.
Беррингтон задумчиво кивнул:
— А знаешь, похоже, это может сработать. Кто же откажется от миллиона долларов?
— Лорейн Логан, вот кто, — сказал Престон. — Ей нужно доказать невиновность сына.
— Ты прав. Она бы и от десяти миллионов отказалась.
— У каждого своя цена, — сказал Джим. Похоже, он вновь обрел прежнюю самоуверенность и наглость. — Да и потом, что она сделает одна, не вступив в союз с двумя-тремя другими родителями?
Престон закивал. Беррингтон немного воспрянул духом. Должен быть способ заткнуть рот этим Логанам. Однако одна опасность все же существовала.
— Что, если Джинни сделает это достоянием гласности в ближайшие сутки? — заметил он. — Тогда «Ландсманн» наверняка отложит оформление сделки до выяснения всех обстоятельств. Да и потом, где у нас несколько миллионов долларов?
Джим откашлялся.
— Мы должны знать, каковы ее намерения, как много ей удалось узнать и как она планирует поступить.
— Легко сказать, — вздохнул Беррингтон. — Как это сделать?
— А я знаю как, — сказал Джим. — У нас есть один человек, которому ничего не стоит завоевать доверие этой девки, а потом выяснить, что у нее на уме.
Беррингтон почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Знаю, о ком ты думаешь.
— А вот как раз и он! — воскликнул Джим.
В холле послышались шаги. И через секунду в кабинет вошел сын Беррингтона.
— Привет, пап! — сказал он. — О, кого я вижу! Дядя Джим, дядя Престон, как поживаете?
Беррингтон смотрел на него со смешанным чувством печали и гордости. Молодой человек выглядел великолепно в темно-синих вельветовых джинсах и небесно-голубом хлопковом свитере. «Вкус он унаследовал от меня», — подумал Беррингтон. И сказал:
— Нам надо поговорить, Харви.
Джим поднялся.
— Пивка хочешь, малыш?
— Само собой, — кивнул Харви.
Вечно этот Джим пытается сбить Харви с пути истинного, потворствует всем его дурным привычкам, с раздражением подумал Беррингтон.
— Забудь про пиво! — рявкнул он. — Джим, почему бы тебе с Престоном не пройти в гостиную? Нам надо посекретничать.
Гостиная у Беррингтона была неуютная,
