Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Понимая, что его самоконтроль подвергается серьёзным испытаниям, Кариф принес свои извинения полковнику и предпочел передвигаться дальше в «первопроходце», шедшем в конце колонны. Так как он провел всего несколько дней в пятой роте, то рассчитывал, что скорее всего ему попадутся несколько новых лиц. Но в пятой роте осталось менее сотни человек, которые поместились в несколько машин, и вскоре он понял, что знает всех окружающих. Прямо напротив него, так же, как и в их путешествии на запад, сидел сержант второго взвода Сидор Баск.

— Рад видеть вас среди нас, комиссар. — сказал бывалый сержант.

— Я тоже рад, — сказал Кариф. — Сколько человек вы потеряли в последнем бою?

Баск покачал головой

— Двое из моего взвода. Нам будет их не хватать. Учитывая обстоятельства, мы еще легко отделались. — сержант остановился, как будто подбирая слова. — Комиссар…если я был слишком груб с вами в последний раз, когда мы говорили… Я сравнил вас с комиссаром Иззиусом из лучших побуждений, уверяю вас.

Кариф поднял руку:

— Я не усмотрел неуважения к предыдущему комиссару. Единственное что мне не понравилось — это быть объектом для сравнения, сержант. Я другой человек, со своими достоинствами и, несомненно, недостатками. Лучший способ оценивать меня — не оценивать вообще. Давайте больше не будем говорить об этом.

— Как скажете, комиссар. — Баск решил сменить тему. — Как вам та пикт-панель?

Сначала Кариф растерялся. Он не мог вспомнить ни о каких пиктах. Он был в пятой роте всего шесть дней, но в эти дни произошло столько всего, что он чувствовал, будто находится с ними несколько недель. Потом до него дошло, он конфисковал порно-пикт у двух солдат, обыскивавших трупы на площади Рейвемот, чтобы избежать конфликта между ними.

— На самом деле я его уничтожил, сержант, — сказал он. — Человек Имперского вероисповедания не будет пачкать свои глаза, разглядывая это. Он только опорочит этим себя.

— У нас на Вострое есть разные слова для этого, комиссар, но я уверен смысл тот же. — заразительный смех сержанта передался всем людям в отсеке.

Кариф, конечно, слукавил. Он рассмотрел изображения на исцарапанных экранах устройств. Его обескуражило, как такие нелепые пикты могут быть источником развлечения для кого-то. Модели были крайне непривлекательными.

Только Император знает, что привлекательного востроянцы находят в этих женщинах с такими толстыми пальцами, думал он. Но говорят, что на вострое холодно. Возможно ценность этих женщин в количестве выделяемого ими тепла. И выглядели они, как чернорабочие. Полагаю, для чего-то они годятся.

Ставин как обычно сидел рядом с Карифом и увлеченно беседовал с каким-то солдатом. У него было доброе лицо с длинными коричневыми усами, а под левым глазом виден кусок обожженной кожи. Ожог видимо был результатом недавнего отступления из Налича. Лазерный выстрел мог обжечь, даже без прямого попадания, если проходил слишком близко.

— Я видел, как ты сражался, — сказал солдат Ставину. — Ты храбрый парень. Как твое имя?

— Ставин. А ваше?

— Я Ково. Четвертый взвод. Мое отделение подошло с северо-востока и присоединилось к вашему на перекрестке, помните? Я видел, как вы убили двух предателей этим болтером.

— Ясно. — просто ответил Ставин.

— Да, чистые попадания. Некоторые говорят, что ты из улья Цурка. Это так?

Ставин кивнул.

— Я тоже оттуда. Из района торговцев. Не могу сказать, что сильно скучаю по тому месту. В любом случае, не обращай внимания, что другие тебя задирают. Все новички через это проходят. Чтобы ты знал, мы видели, как ты поджарил тех повстанцев. Ты прошел крещение кровью, теперь ты достоин быть в пятой роте. Теперь ты один из нас.

— Давно ты в полку, Ково? — прервал их Кариф.

Ставин подпрыгнул от неожиданности и только сейчас понял, что комиссар слушал их разговор.

Прежде чем ответить Ково слегка кивнул.

— Я в шестьдесят восьмом больше восьми лет, комиссар. Я горд, что служу под командованием Белого Кабана. Никогда не думал, что нам так достанется. Будь проклят Старый голодяй и его жирная …

Неожиданно опомнившись, что говорит он с офицером политиком, щеки Ково вспыхнули, но он выдержал взгляд Карифа. Кариф улыбнулся, чтобы солдат немного расслабился.

— Я сам его не встречал, но говорят, он не сможет пробежать и пары кругов вокруг расположения.

Несколько слушавших их солдат издали сдержанные смешки. Сержант Баск наклонился вперед, оперившись локтями на колени и сказал:

— Это общее большое заблуждение, комиссар, что Старый Голодяй выглядит соответственно прозвищу. Это не так. Капитан Себастев не получил бы свою кличку таким образом. Его называют Стрым Голодяем потому, что он ставит свои потребности выше жизней востроянцев. Посмотрите в лексикануме значение слова «истощение», и вы увидите рядом изображение генерала Ворога Властана. Он конечно жалкое подобие человек, если можно так выразиться, но это не совсем его вина. На Калгратисе мы сражались с темными эльдарами-пиратами, это было двадцать пять лет назад, и тогда ему в еду подсыпали яд. Медикае и механикусы совместно смогли спасти ему жизнь. Почему это их так обеспокоило — этот вопрос открыт для обсуждения.

Солдат с лицом испещренным паутиной белых шрамов, сидевший слава от Карифа добавил:

— Если бы не политические связи в Администратуме и знакомые шишки с Кипра Манди не видать ему звания генерала миллион лет.

Кто-то справа от, спрятанный от глаз Карифа, стесненными телами добавил еще немного:

— Люди чертовски глупы. Нам надо было убираться в наши города-ульи сразу же после высадки.

— Яйца Гестора! — выкрикнул другой. — Кто знал, что тут появятся орки? По мне так вряд ли это ошибка генерала. У двадцатой армии с самого начала не хватало людей. Если хотите кого-то обвинить, взгляните на лорда-маршала.

Послышался еще один голос.

— Хек`а с два! Это был приказ Голодяя оставаться нам в Коррисе, когда остальные отступали. В Наличе все могло бы быть по-другому, если семьсот первым и остальными командовал Кабан.

— Ты действительно думаешь, он мог бы их спасти? — спросил кто-то.

— Ничто не спасло Вамкина. — сказал солдат с нашивкой первого взвода.

— Или Блемски, — добавил другой, — или Макарова.

К голосам постоянно добавлялись новые. Половина хотела, чтобы их услышали, некоторые просто сидели и качали головой в тихом гневе.

Востронская грубость, подумал Кариф. И почему это происходит всегда, когда я сижу с ними? Их дисциплина безупречна в бою, но, когда врага нет поблизости они начинают ругаться между собой. Что ж, у меня есть свои методы борьбы с этим.

Он вытащил свой лазерный пистолет из кобуры и направил в пол пассажирского отсека. Раздался резкий треск, заставив умолкнуть разгорячившихся спорщиков. Запах металла и ионизированного воздуха достиг каждого носа в узком пространстве. От круглых ожогов на полу поднимались струйки дыма.

Кариф заговорил тихо, зная, что это заставит всех слушать его.

— До моего прибытия в эту роту, — сказал он, — я слышал много лестных отзывов о дисциплине востроянцев. Я слышал о победах, о которых другие полки гвардии и не мечтают. Я слышал о бойцах, которые всецело посвящают себя служению Императору.

Он повернул голову и увидел, что все смотрят на него. Те, кто находился дальше всего, около люка, вытягивали шею, чтобы видеть его.

— Для меня было честью находиться среди вас. Когда мы сражались в Наличе, для меня было честью цитировать слова из «Шагов Елатии», чтобы вдохновлять вас. Но дважды, когда я сидел с вами в этом транспорте, оба эти раза ваш разговор скатывался в беспорядочный крик. Теперь я думаю, должен ли я чувствовать гордость такую же, как раньше?

Кариф повернул голову налево и встретил жесткий взгляд сержанта Баска.

— Вы последняя сотня из шестьдесят восьмого пехотного полка и на ваших плечах лежит ответственность за будущее полка, капитана Себастева и полковника Кабанова. Вы должны показать для них, ведущих вас через эти битвы, все на что способны. Вы должны показать им свою безоговорочную преданность, так же, как демонстрируете её Императору. Я с вами недавно, но мне довелось видеть, через что прошла пятая рота, и вам придется сделать это снова прежде, чем все закончится. На пути к спасению нас ждет последнее сражение. Последний бой, чтобы исполнить ваш долг и преумножить четь полка. Что скажете? Вы присоединитесь ко мне в обращении к душам ваших павших товарищей, чтобы они помогли нам и укрепили наши сердца? На колени, все!

Каждый солдат сполз на пол с сидений и встали коленями на металлический пол. Некоторые не спешили, но пример сержанта Баска подействовал даже на самых упрямых из них.