Криминальные повести - Александр Серый

– Времени у нас маловато, с учетом выходных, но кое-что интересное выяснили.

Он раскрыл лежащую на столе тонкую картонную папку и, перебирая находящиеся там бумаги, начал рассказывать:

– Панова Маргарита Сергеевна, по мужу – Гвоздкова, родилась у нас в Курске в 1953 году. Отец ее, Панов Сергей Николаевич, также уроженец Курска, живет на Второй Пушкарской. Фронтовик, инвалид войны. С 1968 года, когда умерла мать Маргариты, пьет «по-черному». Дочь, проживая с ним, вела все хозяйство. После окончания школы устроилась в больницу медсестрой. В 1972 году уехала в соседнюю область в медучилище. В 1975 году вернулась домой. Но, вероятно, жить с отцом-пьяницей оказалось невмоготу. Через два года вышла замуж за Гвоздкова Олега Михайловича – директора крупного магазина, старше ее на 12 лет. Переехала к нему. Продолжала работать в той же больнице. Детей не нажила, а в 1983 году с мужем развелась, вернулась к отцу, с которым, вроде бы, помирилась. 19 марта 1985 года выписалась из города и уехала на постоянное место жительства к своей тетке в ваш город.

Никифоров замолчал, ожидая, будут ли вопросы, но Широков только кивнул, делая пометки в блокноте.

– Интересно, что из бесед с ее бывшими коллегами, из материалов личного дела создается портрет Гвоздковой как мягкого, отзывчивого человека, скромного, но чуть замкнутого в личном плане. Никаких порочащих сведений… Что-то не так? – спросил рассказчик, заметив удивление коллег.

– Да нет, – ответил Игорь. – Только нам Маргарита Сергеевна до сих пор казалась полной противоположностью этому портрету. Впрочем, четыре года – срок немалый. А что же Саржина?

Никифоров взял из папки другую бумагу.

– Саржина Анна Николаевна, в девичестве – Панова, родилась в Курске в 1910 году Замуж вышла за Саржина Илью Григорьевича. В 1929-м году у них родился сын Ефим. В войну семья оказалась в оккупированной зоне. Муж Саржиной некоторое время служил мелкой сошкой у здешнего бургомистра. После освобождения города, естественно, Илью судили, отправили в лагерь, где он и сгинул бесследно. В 1946-м Саржина с сыном переехала в маленький домик на Стрелецкой улице. Сынок в 1950-м «сел» за бандитизм – грабил сельские магазины. В 1953-м вышел по «бериевской» амнистии. Некоторое время жил с матерью. В 1958-1960 годах в составе группы совершил разбойные нападения, опять же в районе. В 1960-м поймали и дали новый срок – десять лет. В 1970-м году ненадолго возвращается в Курск. Потом переселяется в Орловскую область. Изредка навещает мать, работающую кассиром в банке. В 1972 году Саржина выходит на пенсию. Живет одна, замкнуто, мало общаясь даже с родственниками и соседями. Наступает март 1975 года.

Никифоров кашлянул, достал сигарету и закурил. Выдохнув облако сизого дыма, полюбовавшись его причудливо меняющейся формой, майор встал и подошел к окну. Резко обернувшись, он с какой-то горечью продолжил:

– Дальнейшие события я могу рассказать, не заглядывая в бумаги, так как эта история попортила всем нам много крови, стоила некоторым моим товарищам седых волос и кое-чего похуже.

Никифоров поморщился, как от зубной боли, возвращаясь мысленно к давно минувшим временам.

– Я тогда был младшим сыщиком в отделении милиции, непосредственно этим делом занимался постольку-поскольку. Но знаю общие черты, тем более, позже знакомился с материалами, да и тогда отрабатывал в числе других привлеченных отдельные детали и версии.

Он вновь нервно затянулся, заметно волнуясь.

– Итак, в марте 1975 года произошло вооруженное нападение на инкассаторов, перевозивших большую сумму денег – свыше трехсот тысяч рублей. Случилось это на окраине области. В нападении участвовало четыре человека. Они убили двух инкассаторов, тяжело ранили шофера, захватили чемодан с деньгами и скрылись в неизвестном направлении. Правда, в перестрелке был убит один из нападавших: единственная пуля, выпущенная одним из инкассаторов, попала бандиту в лоб. Ну, естественно, на ноги подняли всю область, да и соседние – тоже. Убитого, по счастью, быстро опознали. По его связям установили еще двух нападавших – Козина и Лохова. Четвертый оставался неизвестным. Вскоре в Курске задержали Козина. Он «раскололся», подтвердив участие в нападении, но сообщников назвать отказался, как мы ни бились.

Никифоров в сердцах раздавил окурок в пепельнице и вновь сел за стол.

– Месяц мы все находились на казарменном положении, но все было тщетно: двух других найти не могли, а Козин молчал. И вдруг ночью в одном из домиков дачной зоны вспыхнул пожар. Строение деревянное, сухое. Пока пожарные приехали, тушить было нечего. В углях нашли труп неизвестного, настолько сгоревший, что об идентификации личности на первых порах не могло быть и речи. Причиной пожара, как установили, был взрыв газа – там стояла плита с баллонами. Вскрытие показало, что смерть наступила, вероятнее всего, от отравления газом. Хозяин дачи слег с инфарктом, ибо находился в полном недоумении от происшедшего: дачу он никому не сдавал, родственников, знакомых не поселял. Но, главное, на территории садового участка вокруг дома нашли десятка два обгоревших денежных купюр достоинством по пятьдесят и сто рублей, а в золе – оплавленные металлические части чемодана. Экспертиза установила идентичность этих частей тем, что были на чемодане инкассаторов, а серии и номера купюр совпали с похищенными. Потом взяли пробы пепла и сделали химические анализы В некоторых пробах обнаружился пепел от бумаги, на которой обычно печатаются деньги. Там же, на пожарище, нашли наган, из которого, как показали исследования, стреляли в инкассаторов. Когда эти сведения сообщили Козину, он, наконец начал давать показания. Оказалось, что четвертым бандитом был Саржин Ефим Ильич – собственной персоной. Далее, по серии антропометрических экспертиз определили личность сгоревшего – им оказался Лохов.

Никифоров вынул из пачки новую сигарету и неожиданно посетовал:

– Черт знает что такое… Курю одну за другой!

Взгляд его стал сердитым и отрешенным.

Станислав со Свешниковым, затаив дыхание, слушали майора, стараясь не упустить ни одну мелочь. Пауза затягивалась, и Станислав осторожно спросил, чем же все кончилось. Никифоров криво усмехнулся и нарочито бодро воскликнул:

– Конечно, победой славной советской милиции! Козин все свалил на мертвецов и Саржина: убивали, мол, они. И, хотя эксперты установили, что в инкассаторов стреляли из нагана, найденного на пожарище, и из пистолета «ТТ», изъятого у Козина при задержании, Козин настаивал, что стрелял из «ТТ» убитый при нападении четвертый бандит, а сам Козин лишь подобрал оружие, когда тот упал. Оставшийся в живых шофер подтвердил, что стрелял Лохов, но второго стрелявшего не запомнил. Состоялся суд, констатировавший факт смерти от несчастного случая при пожаре Лохова и уничтожение огнем краденных денег, Козину дали 12 лет. Саржина, как полагается, объявили во всесоюзный розыск.

– Что же вас смущает? – поинтересовался Широков, пристально наблюдая за майором. – Ведь все хорошо: преступление раскрыто.

Тут Никифорова будто прорвало:

– Вот именно – раскрыто. Дело получило союзную огласку. Министерство давило: быстрее, быстрее! Целую бригаду на помощь прислали. Лишь бы скорее раскрыть! Лишь бы быстрее отрапортовать на самый верх! Какие мы молодцы, понимаешь ли! А где гарантия, что пожар на даче – не хитрая инсценировка, а? Что тот же Саржин ловко всех не одурачил? Ухлопал, например, «подельщика», поджег дачу, подкинул пару десятков нужных купюр да несколько сотен рублевых бумажек, чтоб придать достоверность, а сам «сдулся» и живет теперь где-то припеваючи?

Никифоров возбужденно взъерошил волосы.

– У нас светлые головы тогда высказывали примерно такую идею, предлагали не торопиться, продолжать расследование и розыск. Куда там! Был такой Сладков Семен Семенович… Умница, «опер» от Бога! Двадцать лет в розыске отработал. Он не смирился, поехал в Москву в министерство доказывать. Вернулся и через месяц на пенсию вылетел – выслуга, видите ли, подошла. Вот так-то, други мои!

Выплеснув наболевшее, майор притих, расслабился, распустив узел франтоватого галстука и устало-виноватыми глазами посмотрел на коллег.

– А что Саржин? – задал вопрос Свешников.

– Обыск у Саржиной сделали, за домом наблюдали – бесполезно. В мае того же года она продала дом и еще до суда уехала к вам в город. Наши ориентировку дали, чтоб ваш розыск посматривал. Так ведь, сами знаете, – первое время поглядывали, а потом текучка заела, забылось и это.

– Значит, Саржин Ефим Ильич до сих пор не найден? – с непонятным удовлетворением констатировал Станислав. – Интересно, жив он сейчас?

Никифоров развел руками:

– Один черт об этом знает! Может жив, а может – нет.

– Валера, а к вам сюда не поступало сигналов о появлении где-нибудь в стране денег с номерами, находящимися в розыске?