Зови меня ястребом - Валерий Рощин

— Хочу, конечно. Только ты не договорил: «о девушке, которую…»

— В общем, с которой мне очень хотелось когда-нибудь снова встретиться.

— Ну-с, я слушаю.

Ставропольский край. Левый нижний угол Российской Федерации. Табуны молоденьких красавиц, абрикосовый самогон; конопля, растущая везде — как в Подмосковье одуванчики. И в центре этого рая небольшой гарнизончик, где Яровому довелось тянуть лямку службы после тяжелого ранения. Пять последних лет — сплошная война. Чаще был в Чечне, чем в этом маленьком гарнизоне…

Очередная командировка на излете осточертевшей бойни. Банды известных полевых командиров в основном уничтожены, остатки просачиваются через перевалы в Грузию; утратившие веру боевики складывают оружие и возвращаются в родные села. Но изредка попадаются и новые вооруженные формирования, создаваемые отъявленными и жестокими головорезами.

Яровой со своими парнями возвращается в Ханкалу из Итум-Калинского района, в одном из ущелий которого в течение нескольких суток блокировал и добивал банду. Три бэтээра со спецами на броне пылят извилистой проселочной дорогой. Сухо и безветренно; безжалостное летнее солнце раскаляет машины. Все довольны: возвращаются без потерь; скоро предстоит банька, ужин с водочкой и долгожданный отдых…

Вдруг сидевший перед командиром паренек охнул и кувыркнулся с брони; по металлу защелкали пули. Народ прыгает поближе к земле, осматривается… Кажется стреляют из лесочка, что стелется недалеко от дороги. Ага, вон и борт какого-то автомобиля темнеет.

Дело ясное. Спецы дружно разворачиваются во фронт, по три-четыре бойца обходят ощетинившихся огнем бандитов с флангов; бэтээры изредка и для острастки шарахают крупным калибром по кронам. Минут за десять поднаторевшие вояки разбираются с оборзевшими чеченскими юнцами; правда, нескольким удается благополучно смыться.

И тут майор понимает, почему бандиты стали стрелять, а не затаились и не пропусти отряд: чуть дальше с дороги взору открывается поляна с автобусом, зарывшимся мордой в кусты. Рядом по травке подобно полевым опятам рассыпаны люди — у всех связаны руки, у кого-то еще и заклеен скотчем рот. Типа заложники. Как впоследствии оказалось: шестеро рок-музыкантов, столько же обслуги и парочка из продюсерской команды. Мотались с концертами по гарнизонам в сопровождении приличной охраны. А при очередном переезде (возле той самой поляны) движок автобуса возьми и крякни. Офицер сопровождения отправил половину охраны во главе с сержантом-контрактником за помощью, а сам остался. Ну и как водится «духи» явились быстрее помощи. Первой же очередью срезали офицера, двоих отбивавшихся солдат расстреляли из пулемета, раненным перерезали глотки. У гражданских шок, ступор и обмороки… В общем, столкнули бандиты автобус с дороги и сбирались двинуться с добычей в лес. А тут неудача — разведгруппа на бэтах катит. Это стало первым счастливым обстоятельством для заложников. Вторым — то, что «крутые чеченские парни» оказались начинающими мелкими хулиганами из ближайших сел.

Ну а дальнейшее произошло слишком быстро. К командиру подошел один из водителей БТР и доложил о смерти Женьки Борисова — того паренька, что заполучил сидя на броне пулю.

— Суки! — услышав про Женькину смерть, вскинул автомат Базин.

На поляне прогремела длинная очередь, раскрошившая головы двум чеченцам.

— Базин, мать твою! — зло процедил майор.

Да было поздно — бывшие заложницы закрыв ладонями глаза, пронзительно визжали; какой-то мужичок в полосатой футболке блевал под кустом…

Костя неторопливо закурил, выпустил дымок в грязное ресторанное стекло. Суходольский беззвучно барабанил пальцами по столешнице…

— Я догадываюсь о продолжении. По законам жанра в тебя обязана была влюбиться одна из спасенных девиц. Верно? Впрочем, извини — забегаю вперед.

— Влюбиться? Вряд ли… Музыканты перепугались до смерти. Оно и не удивительно: сначала «духи» убивали наших ребят, потом появляемся мы и окропляем поляну бандитскими мозгами. Было отчего в штаны прыснуть.

— Ты так спокойно об этом говоришь!.

— О чем?

— Ваших убивали, вы головы крошили…

— Не ваших, а наших, Марк Антонович — это, во-первых. А во-вторых, в мирной жизни работают одни принципы и правила, в военной — другие. В том числе и морально-этические.

— Хорошо, оставим эту сложную область. Что же произошло дальше?

— А дальше пришлось налить всем водочки. Лечил прям как вы сегодня, — усмехнулся бывший спецназовец. — Напоили, усадили на броню. Сломанный автобус подцепили тросом и двинули в Ханкалу.

— Которая же из девушек тебе приглянулась?

— Понравилась та, что лучше других запомнилась. А запомнилась тем, что тихо сидела на травке — лицо белее крахмала, в глазах ни слезинки, губки плотно сжаты. И очень симпатичная: миниатюрная, стройная, с небольшой родинкой над верхней губой…

Яровой замолчал, мечтательно уставившись на мелькавшие за окном ровные пшеничные поля, заточённые меж плешивых холмов и темнеющим лесом. На бегущие следом за поездом облака. На маленькую деревеньку, издали кажущуюся неживым, серо-коричневым пятнышком…

Часть четвертая Маг Суходольский

Пролог

Польша-Германия

Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек

1-2 апреля 1945 г

— Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом «Варяг», успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы — старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются накладки.

Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.

— Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, — продолжал удивлять Виноградов своей памятью. — Старшина Арлетов — отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные друзья…

— Товарищ генерал, — опять затянул с правого фланга старший лейтенант, — мы же — одна группа! Знаем друг друга как облупленные — достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров…

— Вот зануда, — проворчал Илья Валентинович. — Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?

— А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли…

— Таких переводчиков в твоей группе еще не было — ему знакомы почти все европейские языки!

И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.

Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:

— Дьяконов Василий Авраамович.

— У-у… гражданский…

— Разговорчики! — строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. — Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович — бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже — на подробном инструктаже. Становитесь в строй…

Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.

— Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.

— Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? — хмуро поинтересовался один из радистов.

— Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете — вест сто — не больше. Так что… скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.

Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.

— Смотрите и запоминайте, братцы, — продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.

В десантный Ли-2Д разведчики поднимались с хмурыми серыми лицами; рассаживаясь вдоль бортов, пристраивали меж колен автоматы. Видимо, сказывалась накопившаяся усталость, давила новизна порученной миссии. Белый генерал перед трапом осенил себя крестом, поправил парашютные лямки и бодро преодолел ступеньки. Он выглядел свежим, не взирая на возраст: бледные щеки порозовели, в глазах появился азартный блеск. Капитан Антипенко не был уставшим, но и радости от предстоящего задания не выказывал — лицо не выражало эмоций, оставалось каменным и задумчивым.