Остров Таусена - Абрам Палей

— А искали все-таки? — улыбнулся Цветков.

— Как же не искать! Люди-то наши! — смеется Рашков.

— Вы знаете, Николай Фомич…

— Все знаю, — перебивает Рашков, — и про Таусена, и про остров, и про чудовищ…

Цветков изумился, но потом сообразил, что донесение Петрова, очевидно, сейчас же транслировалось. Ну что ж, тем лучше — не надо повторять…

— Скоро увидимся, и все расскажете подробно, — говорит Рашков.

— А где увидимся? — спрашивает Цветков.

— Я вас буду ждать здесь, если, конечно, хозяин вашей машины не возражает и поднимет вас за облака.

— Хозяин машины не возражает, — вмешался в разговор Петров. — Только это будет еще не сегодня — мне надо познакомиться с островом: здесь, оказывается, целая колония.

Но тут терпение Гущина подошло к концу, и он встал в дверях кабины. Цветков и Петров посторонились и спустили его. Гущин прежде всего соединился с редакцией. Но, к его большой радости, там тоже новости уже знали.

— А подробно обо всем по приезде, — сказал заведующий отделом. — У вас, наверно; материала на целый ряд очерков.

— Даже на роман! — уверил Гущин.

Теперь можно поговорить с близкими. Но родных у Гущина нет, его близкие — это его товарищи и друзья.

Отец его погиб на фронте во время Отечественной войны, а мать и сестра умерли от голода в Ленинграде во время блокады. Самый близкий и дорогой его друг — Лена. Она работает в Мичуринске. Скоро он увидел ее на экране — она стояла в оранжерее, у ветки, усыпанной гигантскими плодами. Лена подняла голову, и вдруг такая волна света залила ее круглое, курносое лицо, что Гущин сощурился, как от солнца.

— Лева, — сказала она тихо, с глубоким вздохом облегчения, — жив, ты жив!

— А ты думала, что мы погибли? — спросил Гущин.

— Ни минуты не думала, — упрямо ответила Лена, сдвигая брови.

— Почему? — удивился Гущин.

— А я знаю: вы не такие, чтобы погибнуть! — почти сердито ответила она.

— Неужели, если бы не звери, мы могли бы еще долго не знать, что вы находитесь на острове? — спросил Гущин Петрова, когда все они направились к жилью.

— Что значит долго? На рассвете мы бы дали сигнал.

— Да, но до рассвета мы бы еще часа четыре не знали о вашем присутствии.

Будь я на вашем месте, я бы, как приземлился, тут же дал залпов десять сигнальных!

— Я не уверен был, что вы так чутко спите, и мы могли бы даром патроны истратить, — отшучивался Петров. — И к тому же, что такое четыре часа? Мы вас неделю ищем.

— Но в кого же вы все-таки стреляли у бухты?

— Сам еще не знаю, но во что-то крупное, — ответил летчик. — Радиолокационный аппарат показал нам неизвестный остров, и мы решили обследовать его. Нам понравилась бухта… Мы сели у самого берега и включили прожектор. Вдруг на нас напали какие-то водяные чудовища. Мне показалось, что они величиной со слонов. Их было несколько. Их, кажется, привлек и разъярил свет прожектора. Мы погасили его. Но звери не унимались.

— Как же вы стреляли в темноте? — спросил Таусен.

— Мы ведь перед этим только что их видели, а они так велики, что по ним трудно было промахнуться. Во всяком случае, после наших выстрелов они исчезли — или пошли ко дну, или удрали. А я боялся, как бы они не повредили машину: у них громадные острые бивни.

Объяснения Петрова внезапно были прерваны раздавшимся сверху мощным шумом, оглушительным хлопаньем. Все подняли головы. Очень низко над ними, не быстро и тяжело, летела какая-то необыкновенная птица огромных размеров — пожалуй, не меньше страуса.

Петров выхватил из кобуры револьвер и выстрелил. Но шум чудовищных крыльев заглушил выстрел. Птица пролетела еще немного и тяжело грохнулась на землю.

Когда люди подошли к ней, она лежала на боку, с подвернувшимся крылом. Пуля Петрова попала прямо в сердце.

— Да это гусь! — воскликнул Петров. — Только увеличенный в десятки раз.

Скажите, пожалуйста, — обратился он к Таусену, — эти чудовища водятся на вашем острове?

— Нет, они здесь не водятся, — ответил Таусен, — но происходят они отсюда.

— Ну, тогда я ровно ничего не понимаю! — растерянно сказал Петров.

— Они здесь не водятся, — повторил Таусен, — это я обыкновенных гусей превращаю в таких.

— Хоть убей, не понимаю! — еще раз повторил Петров.

— А нам вы ничего не сказали об этих птицах, — упрекнул Таусена Цветков.

— Я вам сказал, — ответил академик, — не то еще увидите. Разве мало вы увидели за неделю? Я не задумывался о смысле своих экспериментов, — продолжал он, — а теперь начинаю разбираться: громадные тигры нам принесли только ненужные хлопоты, а вот гуси — это, пожалуй, полезно…

— Какие здесь могут быть тигры? — удивился Петров.

— Ну, мы вам еще о них расскажем, — ответил Цветков.

— Э, значит, тут и впрямь нужна осторожность! Но тогда жаль бросать такую отличную гусятину — ее тигры съедят.

— Тигров уже больше нет, — успокоил Таусен, — но мясо, конечно, съедят песцы или лемминги. Правда, мы в мясной пище не испытываем недостатка…

— Но это уж очень лакомое блюдо, — заметил Петров, который, как страстный охотник, не любил бросать добычу. — Впрочем, оно, видно, не пропадет…

В самом деле, юноши-саамы уже сложили из винтовок нечто вроде носилок и взвалили на них убитую птицу. Отряд двинулся дальше. Дорогой Петрову успели о многом сообщить: о судьбе Таусена, о том, кто такие саамы, что это за остров и как попали сюда Гущин и Цветков.

— Так, может, водяные чудовища — тоже дело ваших рук? — спросил Гущин Таусена.

— Думаю, что вы не ошибаетесь, — сказал ученый. — Это, очевидно, моржи.

— Вот уж верно, — шепнул Юрию Гущин, — изобрел громоотвод и открыл таблицу умножения!

Но Цветков сделал своему другу страшные глаза и, чтобы Таусен не обиделся на шепот, обратился к нему с вопросом:

— Каким же образом вы увеличили моржей?

Таусен ответил:

— Здесь я действовал так же, как и с другими животными, из которых вырастил гигантов, — путем трансплантации.

Через Таусена как переводчика саамы расспрашивали Петрова о том, как летают на ракетоплане.

Жители острова до сих пор никогда не видели такой машины.

Петров обещал им завтра же показать ее и объяснить устройство.

Таусен выразил твердое желание вернуться на Большую землю и прежде всего отправиться в Советский Союз, познакомиться с Рашковым и другими советскими учеными.

Утром, как ни хотелось Петрову осмотреть остров, прежде всего ему нужно было направиться к бухте — сменить Иринина и лично по радио обо всем доложить.

Когда он стал собираться в путь, оказалось, что с ним хочет идти почти все население острова. Гущину и Цветкову тоже не сиделось на месте.