Герой нашего времени.ru - Олег Бажанов

А ещё он мне читал свои стихи и пел свои песни. Они у него красивые и умные.

А ещё он очень смелый и дерётся, как настоящий мастер. Он заступился за мою подругу Ирину (я тебе о ней писала). Теперь она в Саше души не чает. И вообще, мне не нравится, что на него другие заглядываются. Есть у меня ещё одна подруга — Тамара. Про неё ходят легенды как о непреступной крепости. А тут она говорит мне: «Смотри, не потеряй, а то подберу». Представляешь? Это про Сашу. Постараюсь не потерять. И я помню о твоей науке, постараюсь обеспечить ему нескучные условия существования: и ревновать заставлю, чтобы дорожил, и добиваться, чтобы ценил. Но любить заставлю. Ты меня знаешь!

Когда приедем, смотри, Светка, сама не влюбись в моего Александра. А то ведь я твою красоту подпорчу, не посмотрю, что родная (шучу).

До скорой встречи, сестрёнка. Поцелуй за меня Надюшку и маму. Может, удастся еще позвонить.

Наташа».

Иванов перечитал письмо несколько раз. Вглядываясь в любимый почерк, он держал в пальцах драгоценный листок бумаги как тоненькую нить из прошлого, из счастливого недавнего прошлого, ещё тёплого, ещё осязаемого, нить, которая вот-вот оборвётся, если только он выпустит листок из рук. Не любила! Но ведь хотела любить! А чувства к Денису? Не всё в жизни просто объяснить. С этим уж как-нибудь бы разобрались. Если б только Наташа жила!

Света молча стояла у окна и не мигая смотрела в темноту. Потом Наташиным голосом тихо произнесла:

— Вот вы и приехали. Вместе…

— Знаешь, — признался ей Иванов, — а я тогда в последний наш вечер решил, что сделаю Наташе предложение, скажу, что люблю… при следующей встрече. Но только следующая встреча… — Иванов не закончил. Он снова упал лицом в подушку. Он снова хотел ощутить запах Наташиных волос.

— Выпьем? — предложила Светлана, повернувшись от окна и посмотрев на Иванова.

— Выпьем. — Иванов сделал попытку подняться.

— Посиди. Сейчас принесу. — Светлана, стуча каблучками, быстро вышла из комнаты.

Она скоро вернулась, в руках у нее была начатая бутылка водки и два стакана. Иванов разлил. Пили стоя.

— Светлая память тебе, сестрёнка! — Светлана поднесла к губам стакан.

Иванов выпил молча.

— Я побуду с мамой. Если что, зови. — Света положила руку на плечо Иванова. — Держись, Саша.

— И ты держись.

Света не забрала конверт. Перечитывая раз за разом Наташино письмо, остатки водки Иванов допил один. Поднимая стакан за стаканом, он каждый раз не стеснялся слёз. Он плакал от бессилья что-то изменить, от жестокой несправедливости этого мира. Затем он провалился в тяжёлый сон.

Иванову снились кошмары: страх, грохот, обжигающий огонь вокруг и тупая боль. Потом пустота. «Это смерть», — понял Иванов.

— Наташа! — закричал он.

— Наташа! — отозвалось эхо в неожиданно наступившей глухой тишине.

Иванов стал проваливаться в чёрную бездонную пропасть.

— Наташа! Наташа! — в окружающей жуткой пустоте отражался со всех сторон чужой металлический голос.

— Наташа! — снова закричал Иванов и вскочил с кровати, сбрасывая остатки кошмара. Сердце бешено колотилось в груди. Во рту пересохло. Хотелось пить. Стерев со лба холодный пот, Иванов пошёл по направлению к кухне.

Поглаживающими движениями он нащупал на стене выключатель. При свете тусклой лампочки Иванов увидел, как, упав лицом на руки, над столом тихо рыдает Светлана.

— Света, — позвал Иванов.

Рыданья стали слышны громче.

— Света, — Иванов подошёл и положил ей руку на плечо.

— Уйди! — не поднимая головы, дёрнула плечом девушка.

— Света. — Иванов не уходил и руку не убрал. — Не стесняйся. Поплачь. Будет не так больно.

Она подняла голову. Слёзы, припухшие глаза и губы, растрёпанные волосы совсем не портили её. Перед Ивановым сидела другая, сбросившая маску надменной красавицы женщина. Иванов подумал, что всё равно женское горе не должно быть таким красивым.

Иванов принёс Светлане стакан воды.

— Не смотри на меня, Саша, — попросила она. — И выключи свет, пожалуйста.

— Не буду, — пообещал Иванов и погасил лампочку.

— Иди, поспи, — после долгого молчания тихо проронила Света.

— Не могу. Кошмары снятся. — Иванов стоял у окна и смотрел в темноту. Тяжёлая голова чувствовала излишнюю дозу выпитого алкоголя, но мысли и слова выстраивались чётко и ясно.

— И я не могу заснуть. Всё думаю о Наташе. Вспоминаю, как её принесли из роддома. Она, малюсенькая такая, лежит в коляске, в пеленках, а я из школы тогда пришла. Смотрю, какая замечательная куколка у нас появилась… — Светлана почти успокоилась, лишь изредка продолжала тяжело всхлипывать. Иванову, вдруг, захотелось пожалеть её. Он подошёл к сидящей девушке сзади и обнял за плечи. Она выпрямилась и доверчиво прижалась затылком к его груди. Её рука отыскала его руку, и Иванов почувствовал, как теплые пальцы девушки так знакомо переплетаются с его пальцами. И таким близким и знакомым показался запах её волос. Он закрыл глаза, и ему почудилось, что перед ним сидит Наташа.

— Скажи что-нибудь, — попросил Иванов, боясь спугнуть это ощущение.

— Что сказать? — тихо произнёс Наташин голос.

— Наташа! — Не осознавая, что делает, Иванов упал на колени и стал целовать солёные от слёз лицо и губы.

— Наташа! — повторял он, целуя влажные глаза. Девушка не сопротивлялась:

— Я не Наташа, я Света, — тихо сказала она.

— Как похожи ваши голоса, — замерев, Иванов отпустил её.

— Нам всегда это говорили.

— Прости…

Она не ответила. Он поднялся с колен, сел напротив, через стол, отыскал руки девушки и переплёл её, ставшими безвольными, пальцы со своими.

— Иди, Саша, — попросила Светлана, после того как они, оставаясь рядом, несколько минут сидели, не глядя друг на друга, и думали каждый о своём.

— Ты тоже здесь одна не оставайся, — разжимая руки, попросил Иванов.

— Я сейчас пойду к маме в комнату, — пообещала Светлана. — Сердце её мучает. Может, «Скорую» придётся вызывать.

— Помочь?

— Нет. Всё нормально.

— Спасибо тебе, Света.

Она не ответила.

Возвратившись в комнату, Иванов так и не смог заснуть до утра.

Утром до аэродрома Иванов добирался на такси. Проводить его вышли Любовь Михайловна и Света. Воспалённые глаза выдавали, что все они провели бессонную ночь. В дверях квартиры Иванов пообещал:

— Я обязательно приеду.

— Будем ждать, — хотела в это верить Любовь Михайловна.

— Пиши, Саша. И приезжай, — Света протянула ему написанный на кусочке тетрадного листа адрес.

Весь полёт до Моздока Иванов думал о том, что нашёл родных людей: и Светлана, и Любовь Михайловна, и маленькая Надя теперь стали для него частичкой жизни. Очень нужной и необходимой. А вместе с ними всегда будет жить и память о его Наташе. Она не ушла. Она там. С ними. Иванов вспоминал, как прощался с Наташиной комнатой, как смотрел на фотографии, на её вещи, стараясь сохранить в памяти всё то, что связывало её с жизнью. Он попросил у Светы одну Наташину фотографию, хоть какую-нибудь. И Света дала Иванову ту, на которой Наташа была в красивом вечернем платье. Теперь Иванов хранил ее у сердца.

Сразу после прилёта в часть Иванов попросил командира эскадрильи поставить его экипаж в плановую таблицу полётов. Задания решил выбирать самые сложные. Чувствовал себя Иванов неважно. Но он знал, что как только его руки ощутят знакомую шероховатость ручек управления, организм придёт в норму. Так и случилось. Начав летать, Иванов стал постепенно возвращаться к обычному восприятию жизни. По вечерам он старался не пить, за исключением тех редких случаев, когда нельзя было отказаться.

На девятый день гибели экипажа Крапивина Иванов напился. Он не мог не напиться. Друзья, щадившие его несколько дней, теперь попросили рассказать о похоронах Наташи. Рассказывая, Иванову пришлось пережить всё заново.

IV. Боевые будни

На следующий день утром, после общей постановки задачи экипажам на полёты, командир полка оставил в классе предполётных указаний один экипаж Иванова:

— Для вас — задание особо. Ставлю задачу на полёты по отдельному плану. Экипаж поступает в распоряжение спецназа ГРУ. Будете работать в районе границы с Ингушетией. Ошибаться нельзя. Может, придётся и пострелять. Карту давайте.

Ващенка передал Иванову штурманскую карту, и тот развернул её на столе перед командиром. Командир полка подозвал полкового штурмана:

— Район покажи.

— Район полётов обозначен, командир. Подробности разведчики не доводили, — доложил штурман полка, посмотрев на карту.

— Значит, задача следующая, — командир полка склонился над развёрнутой картой, — сегодня пойдёте до предгорья, — он указал направление на юг, — а завтра по западу. Районы неспокойные. Сегодня боекомплект обычный: пулемёт и два блока ракет. — Командир посмотрел на Иванова. — На завтра вооружись помощнее. Возьмёшь четыре блока ракет и дополнительный боезапас для пулемёта. И гляди в оба — не подставляй задницу. Чтоб сам вернулся живым и целыми всех привёз! Задача ясна?