Всего один день - Гейл Форман

— А, да. Извини, пожалуйста.

Ди смотрит на меня пристально, ожидая большего.

— Правда. Мои родители. Тут много… в общем, все сложно.

— Да ничо тут сложного. Я все догоняю. Снизойти до нищеброда Ди и позвать его в гости — это одно, но серебришко лучше припрятать.

— Нет! Ты все неправильно понял! — восклицаю я. — Я не снисхожу! Ты мне действительно нравишься.

Скрестив руки на груди, он продолжает сверлить меня взглядом.

— Ну а как твоя экскурсия? — едко спрашивает он.

Мне хочется все объяснить, правда. Но как? Как я могу это сделать, не выдав себя? Я ведь стараюсь. Стараюсь стать тут новым человеком, кем-то другим, жить с чистого листа. Но если я расскажу про родителей, про Мелани, про Уиллема, если покажу ему, кто я такая на самом деле, я снова откачусь в самое начало.

— Извини за вранье. Но, поверь мне, дело не в тебе. Я просто передать не могу, как я тебе благодарна за то, что ты сделал.

— Нивапрос.

— Нет, серьезно. Ты был великолепен. Родителям очень понравился. И говорил все так гладко, они ничего не заподозрили.

Он резким движением достает из кармана блеск и с невероятным старанием наносит его сначала на верхнюю губу, потом на нижнюю, потом чмокает ими так громко, как будто с упреком.

— А че подозревать? Я ничо ни о ком не знаю. Меня чиста используют.

Я хочу все исправить. Хочу, чтобы Ди понял, что он мне не безразличен. И что я его не стыжусь. Что я надежный друг.

— Знаешь, — начинаю я, — не обязательно при мне это делать. Играть голосами. Можешь быть собой.

Я говорю это как комплимент, чтобы он знал, что нравится мне такой, какой есть. Но Ди понимает это иначе. Он поджимает губы и качает головой.

— Это я и есть, детка. Это все я. Они все до единого — мои. Я знаю, кем я притворяюсь и кто я на самом деле, — он испепеляюще смотрит на меня. — А ты?

Я нарочно старалась все это от него скрыть, но Ди — умный, проницательный Ди — понял. Все. Он знает, что я поганая фальшивка. Мне так стыдно, что я даже и не знаю, что сказать. Через какое-то время он вставляет «Двенадцатую ночь» в дисковод. Мы смотрим всю постановку целиком в полной тишине, не разговаривая, не комментируя, не смеясь, просто сидим, уставившись в монитор. Итак, я просрала свои отношения с Ди.

Мне так из-за этого плохо, что я перестаю расстраиваться из-за Уиллема.

Двадцать два

Март

Колледж

Что бы ни говорил сурок, зима кончаться и не собирается. Ди перестает ко мне заходить под предлогом того, что мы не читаем «Двенадцатую ночь» вместе, но я знаю, что на самом деле причина не в этом. Гора присланного бабушкой печенья растет. Я сильно простываю и никак не могу выздороветь, но есть и плюс — это как раз повод не читать пьесу перед классом. Профессор Гленни, у которого и самого нос заложен, дает мне какую-то упаковку с названием «Лемсипс» и рекомендует поскорее восстановить форму, чтобы отработать пропущенное в роли Розалинды из «Как вам это понравится», одной из его любимых пьес.

Мы заканчиваем «Двенадцатую ночь». Я-то предвкушала, что вздохну с облегчением, словно увернувшись от пули. Но не получается. Из-за того, что из моей жизни пропал Ди, мне кажется, что я попала под эту самую пулю, даже не приняв участия в чтении. Начать с чистого листа было правильное решение. Пойти на этот курс — неправильное. Теперь надо поднапрячься и терпеть. Я к этому уже привыкаю.

Мы переходим к следующей пьесе — «Как вам это понравится». Во вступительной речи профессор Гленни нахваливает ее, как одну из самых романтичных и возбуждающих пьес Шекспира, все его поклонницы чуть не в обморок падают. Когда он начинает пересказывать сюжет, я бездумно конспектирую: дочь свергнутого герцога по имени Розалинда встречает дворянина Орландо, и они влюбляются друг в друга с первого взгляда. Но потом дядя Розалинды вышвыривает ее из дома, и она с кузиной Селией бежит в Арденнский лес. Там Розалинда переодевается юношей и берет имя Ганимед. В этот же лес бежал и Орландо, он встречается с Ганимедом, они становятся друзьями. Розалинда в обличье Ганимеда решает воспользоваться случаем и проверить любовь Орландо к Розалинде. Тем временем все остальные персонажи тоже переодеваются кем-то другим и в кого-то влюбляются. Как и всегда, профессор Гленни советует нам уделить особое внимание некоторым темам и отрывкам, особенно тому, какой смелой становится Розалинда под маской Ганимеда и как это меняет и ее саму, и ее отношения с Орландо. Вообще, все это напоминает какой-нибудь ситком, и мне приходится сильно напрягаться, чтобы ничего не перепутать.

Наши совместные чтения с Ди возобновляются, но не у меня, а снова в студенческом центре, и после того, как мы заканчиваем отрывок, он сразу же уходит. Он перестал использовать разные голоса, и только тут я понимаю, как они помогали в «интерпретации» пьес, потому что теперь, когда мы оба читаем монотонно, слова как-то проносятся мимо меня, как будто они на иностранном языке. Стало настолько скучно, что с тем же успехом мы могли бы читать и наедине. Теперь Ди меняет голоса, только когда говорит со мной. Каждый день я слышу что-то новое, а то и два-три разных голоса. Смысл ясен: меня понизили в ранге.

Мне хочется все вернуть. Исправить. Но я понятия не имею как. Я, похоже, не знаю, как открыться человеку, чтобы у меня перед лицом не захлопнули дверь. И я бездействую.

— Сегодня мы будем читать одну из моих любимых сцен из «Как вам это понравится», начало четвертого акта, — объявляет профессор Гленни одним мартовским днем, когда мороз пробирает до костей и кажется, что зима только начинается, а не подходит к концу. — Орландо и Ганимед/Розалинда снова встречаются в Арденнском лесу, и накал их чувств достигает своего апогея. Что, на самом деле, выглядит смешно и неловко, потому что Орландо-то полагает, что разговаривает с Ганимедом, юношей. Но смущена и Розалинда, охваченная сладостной мукой, две ее личности, мужская и женская, со своими различными желаниями разрывают ее душу: она хочет защитить себя и остаться с Орландо на равных, но в то же время испытывает и сильное желание отдаться ему, — кажется, что его фанатки в первом ряду хором испускают тихий вздох. Если бы мы с Ди еще дружили, мы бы тут переглянулись и закатили глаза. Но мы больше не друзья, так что я даже не смотрю на него.

— Итак, Орландо находит Ганимеда в лесу, и они вдвоем как бы разыгрывают сцену из театра кабуки, в ходе которой влюбляются друг в друга лишь сильнее, хотя толком и не понимают, на кого именно направлены эти чувства, — продолжает профессор. — Черта между истинной и вымышленной личностью размыта с обеих сторон. Мне кажется, эта метафора вообще довольно точно описывает состояние влюбленности. Ну, сегодня удачный день для выступления. Кто хочет? — он осматривает класс. Кто-то даже поднимает руки. — Дрю, не почитаешь ли ты за Орландо. — Дрю выходит под жидкие аплодисменты. Он — один из первых чтецов. Обычно профессор ставит с ним Нелл или Кетлин — это лучшие девчонки. Но сегодня все поворачивается иначе. — Эллисон, мне кажется, Розалинда — твой должок.

Шаркая ногами, я выхожу и становлюсь перед классом вместе с ребятами, которых он выбрал на другие роли. Мне никогда не нравилось тут стоять, но раньше я хотя бы чувствовала поддержку Ди. Мы встаем по местам, профессор Гленни превращается в режиссера, видимо, он этим и занимался прежде, чем начал преподавать. Он снабжает нас комментариями.

— Дрю, в этих сценах Орландо страстен и напорист, он безоглядно влюблен. Эллисон, в сердце твоего Ганимеда бушуют противоречивые чувства: он мучается, но в то же время играет с Орландо как кошка с мышкой. Что меня столь завораживает в этой сцене, так это как Ганимед допрашивает Орландо, требует, чтобы он доказал свою любовь, вы чувствуете, как перегородка, разделяющая Розалинду и Ганимеда, падает. Я обожаю этот момент в шекспировских пьесах. Когда истинная и вымышленная личность превращаются в клубок эмоций. Оба персонажа испытывают эти чувства. Атмосфера сильно накаляется. Давайте посмотрим, как у вас получится.

В самом начале сцены Розалинда/Ганимед/я спрашиваем Орландо/Дрю, где он был, почему так долго ко мне не приходил — я «изображаю» Розалинду. Вот тут все хитро. Розалинда притворялась Ганимедом, который теперь должен изображать из себя Розалинду. Она пытается убедить Орландо не любить Розалинду, хотя сама и есть Розалинда и тоже любит его. От попыток уследить, кто кем притворяется, у меня голова идет кругом.

Дрю/Орландо отвечает, что припозднился всего лишь на час. Я говорю, что, когда клялся любовью, даже такое опоздание ставит под вопрос серьезность твоих чувств. Он молит о прощении. Мы еще какое-то время подкалываем друг друга, а потом я, будучи Розалиндой в обличье Ганимеда, играющего Розалинду, спрашиваю: «Что бы вы мне сказали сейчас, будь я ваша самая что ни на есть настоящая Розалинда?»[37]