Русский пасьянс - Владимир Пимонов

Сразу после этого Тэтчер и Старовойтова вместе отправились на Би-би-си, где бывший премьер в прямом эфире зачитала свое жесткое обращение к Правительству СССР и международной общественности. Для слушателей русской службы Би-би-си обращение переводила Старовойтова.

Британские газеты окрестили её в те дни "железной леди России".

Старовойтова рвалась в Москву. В бой. В каждом телефонном разговоре с Ельциным спрашивала, когда она может вернуться, но Ельцин отвечал:

- Вернетесь, когда я об этом попрошу, а пока ведите, пожалуйста, работу там, где вы находитесь. Это очень важно. Свяжитесь с советским посольством, поговорите с послом. Разъясните нашу позицию.

Старовойтова отправилась в посольство СССР в Лондоне. Она потом рассказывала, что посол и многие дипломаты фактически поддержали переворот в Кремле.

- Вас здесь скоро не будет. Вы предали интересы России! Передаю вам мнение Ельцина, - говорила Старовойтова дипломатам. Она могла сказать твердо, по-мужски, потому что занималась мужской профессией.

И действительно, многих струсивших дипломатов-перевертышей освободили от должности вскоре после провала путча.

Среди тех, кто встречался в те дни со Старовойтовой, была и дочь Сталина - Светлана Аллилуева, жившая в Лондоне. Аллилуева почему-то предупреждала Старовойтову о коварстве советских лидеров, в частности Шеварднадзе, расспрашивала о прогнозе на будущее в новом Советском Союзе. Будто бы прощупывала почву для возможного возвращения на родину. Но это только предположения.

Сотни западных журналистов носились в дни путча по улицам Москвы в надежде раздобыть хоть какую-то достоверную информацию о происходящих событиях. В царившей неразберихе трудно было что-либо понять. Я же сидел в Лондоне в одном офисе со Старовойтовой, получавшей информацию из первых рук - от Ельцина.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ

- А знаешь, - говорила мне Старовойтова, - кто был закулисным вдохновителем путчистов? Старый друг Горбачева, Анатолий Лукьянов, председатель Верховного Совета. Мне об этом Ельцин сказал, он точно знает.

К тому времени я ушел из журналистики и занялся бизнесом, но профессия репортера сидела у меня крови. Журналистский зуд не давал покоя, я позвонил в редакцию "Экстра Бладет", где работал до переезда в Лондон:

- У меня эксклюзив. Давайте заголовок: "Лукьянов - теневой лидер путчистов".

- Кто такой Лукьянов? - удивился редактор. - Эта фамилия нигде не фигурирует в связи с путчем. Кто источник информации?

- Печатайте, информация достоверная. Источник - Ельцин.

Мою статью опубликовали - на свой страх и риск. Спустя несколько дней после провала путча о роли Лукьянова писали уже все газеты. Его предательство подтвердил позже и сам Горбачев.

Меня же редактор уговорил бросить бизнес и вернуться в газету в Копенгагене.

Старовойтова рассказывала, как не раз предупреждала Горбачева о возможной попытке переворота. Закрытые встречи руководителей КГБ и военных участились ещё весной, что было признаком подготовки какой-то акции.

- Горбачев был не только плохим психологом, но и человеком, который намного больше опасался демократического движения, чем КГБ и армии. Августовский путч был хорошо отрепетирован и КГБ, и самим Горбачевым - в Прибалтике, особенно в Литве. Все там развивалось по той же модели, что и в августе 1991-го, - делилась со мной Старовойтова.

КВАРТАЛ КРАСНЫХ ФОНАРЕЙ

С тех пор мы подружились. Встречались в разных странах на конференциях, перезванивались. Последний раз я видел Старовойтову в январе 1998-го. Мы сидели у неё дома на "Белорусской", пили её любимый мартини, потом чай с испеченным к моему приходу яблочным пирогом. Она делилась планами на будущее, собиралась баллотироваться в президенты. Победить не надеялась, просто хотела показать людям, что в России есть хоть одна женщина, способная бросить вызов коммунистам. Рассказывала и о своей новой, поздней любви, пришедшей после пятидесяти, подтрунивая над своим возрастом.

С юмором вспоминала, как однажды вместе с супругой Ельцина Наиной Иосифовной, прогуливаясь по Амстердаму, забрела в квартал красных фонарей. Наина Иосифовна, увидев улыбающихся голых девиц в застекленных витринах, смутилась и воскликнула: "Ой, как мне жалко этих бедных девочек!", на что Старовойтова заметила: "А им, наверное, нас жалко".

В тот раз я отдал Галине Васильевне старую фотографию, запечатлевшую их с Ельциным беседу. Этот снимок был ей дорог. "Тогда Ельцин ещё прислушивался к моим советам", - вздохнула она.

ЧЕРТ ЗНАЕТ ЧТО ПРОИСХОДИТ

Вечером после работы 20 ноября 1998 года я сидел в журналистском баре рядом с Королевским театром в Копенгагене. По мобильному телефону позвонил дежурный редактор:

- Рейтер сообщило, что напали на какую-то Старо... не могу выговорить фамилию. Давай назад в редакцию, если что-то серьезное, успеем дать во второй выпуск.

Я все понял. Перезвонил в Лондон Мише Борщевскому:

- Да, я слышал, что на Галю напали. Пока больше ничего не знаю.

Набрал секретный номер - только для родственников и близких друзей мобильного телефона Галины Васильевны, который всегда был при ней. Нет ответа. Позвонил по милицейскому номеру в Питер. Мне сказали, что Старовойтова скончалась...

Ее расстреляли в упор профессиональные киллеры на лестнице того дома на канале Грибоедова, где была её старая квартира. В тот вечер она приехала в Питер на выходные из Москвы. Помню первую официальную, совершенно бесстыдную версию властей, будто убийство связано с коммерческой деятельностью её сына Платона, жившего в Англии. Платона я знаю много лет ещё по Лондону. Он никогда не занимался коммерческой деятельностью, а к моменту убийства вообще искал работу. Власти лгали. Преступникам кто-то помог скрыться: во всем квартале сразу после убийства было отключено электричество. Милицейскую операцию "Перехват" начали спустя шесть часов после убийства, хотя рядом с домом, где было совершено преступление, помещалась казарма ОМОНа. Позже мне говорили, что за ближайшим окружением Старовойтовой велось наружное наблюдение.

Старовойтову боялись политические бандиты и коррупционеры, которых она публично разоблачала с трибуны парламента и в печати.

(Питерского вице-губернатора Михаила Маневича убили по дороге в офис, где в тот день он должен был встретиться со Старовойтовой и передать ей материалы о коррупции высших чиновников в Петербурге. Приехав в офис Маневича сразу после покушения, Старовойтова обнаружила, что все его документы уже изъяты из сейфа сотрудниками ФСБ.)

После убийства Старовойтовой коммунисты ликовали. На следующий день у них была тусовка в здании неподалеку от Думы в Москве. Выпивали, танцевали, веселились.

А вот как отреагировал на её гибель Евгений Примаков:

- Это черт знает что происходит!

Больше ничего не сказал.

Гроб с телом Старовойтовой был выставлен для прощания в Этнографическом музее в Петербурге. А в это время местные коммунисты и "патриоты" неподалеку размахивали плакатами, требуя реабилитации Сталина. Губернатор Петербурга Яковлев на похороны не пришел. Катался на лыжах в Австрии.

ЦАРЯ НА ЭШАФОТ!

Путч - кто знает, а может быть, и путч в путче? - провалился.

Опустели баррикады у Белого дома. Дождь смыл капли крови с тротуара. Букеты живых роз и зажженные свечи ещё долго обозначали то место, где под гусеницами танков погибли трое молодых людей.

"Ельцин! Ельцин! Освободитель России! Ты народный царь!" - кричала толпа в августе 1991-го.

В августе 1999-го та же толпа будет кричать: "Ельцина под суд! Он Иуда, предатель русского народа! Повесить Ельцина на Красной площади!"

В России всегда страсти. От любви до ненависти - один шаг.

В мифологической фигуре Ельцина, триумфально возвышающейся на танке среди взволнованного, штормящего людского моря в августе 1991-го, запечатленной на знаменитой черно-белой фотографии, было что-то античное. Сквозь эту фигуру уже проступал профиль грядущего - августейшего правления на обломках империи.

Для народа Ельцин ещё долго был героем, победителем, спасителем России от фашистского путча, но в политическом зазеркалье уже назревал конфликт. Ельцин оказался зажат с двух сторон.

Справа - так называемой "свердловской мафией", старыми соратниками по партийной работе, требовавшими продолжения "социалистического курса". Они ещё по инерции оставались верны Ельцину, несмотря на его антикоммунистические прокламации и заявления о необходимости радикальных реформ. Но их верность зиждилась лишь на страхе потерять привилегии. Эта группа старых партийцев была зародышем мощной коммунистической оппозиции.

Слева были радикалы - "прозападные младореформаторы", поддержавшие Ельцина в трудные дни путча. Они требовали благодарности за свою поддержку в виде ключевых постов в правительстве.

Опьяненный победой Ельцин стоял перед историческим выбором.