Бездушный - Владимир Анатольевич Тимофеев

под ноль вырезать. Ведь кто и зачем это делает, неизвестно. От этих вопросов пускай голова болит у начальников тех, кого пощипали и вырезали. Гадают, свидетелей ищут, обвинения предъявляют... А джентльмены удачи — с них взятки гладки. Раз их там не видели, значит, их там и не было. А если даже и видели, так что с них возьмёшь — разбойнички, они по-другому не могут.

Прокси-война в чистом виде, как назвали бы эти действия разные блогеры-политологи из моего прежнего мира. Ну, да и пёс с ними. Пусть хоть горшком называют, главное, чтобы в печку не клали...

Наследство, полученное от убитого Дегриньи, оказалось весьма и весьма обширным. Сто двадцать шесть кораблей и судов, из которых сорок пять боевые. Четыре причала, два десятка пакгаузов, собственный док, верфь, рембаза, шесть абсолютно легальных торговых домов, оформленные на левых владельцев в Марке, Заморье и Синей Гавани. Пять с лишним тысяч матросов, бойцов и «работников тыла», из которых взять в руки оружие могли практически все, в зависимости от обстоятельств...

Да, с такой силой можно даже какую-нибудь небольшую провинцию возле моря в своё личное пользование отчекрыжить. И если бы противниками у пиратов были не маги, многие из батальеров, вероятно, так бы и сделали. А так приходилось довольствоваться лишь небольшим участком юго-западного побережья (где «обычная» магия не работала) и делать вид, что являешься вассалом Империи и типа как защищаешь её от набегов мерзких мольфаров и не менее мерзких южан-чернокнижников.

Кстати, в «юридическом» смысле, командором баталии я стал только через два дня после поединка. Согласно старым пиратским традициям, эта должность являлась выборной. По факту же, её занимал тот, кто мог: «а» — отстоять этот статус, и «б» — держать в кулаке (хоть сам, хоть через помощников) несколько тысяч отъявленных головорезов. По первому пункту я подходил на двести процентов, по второму — помощники у меня отыскались.

Собрание капитанов баталии (наиболее авторитетных, по аналогии с Советом командоров) прошло как по нотам. Полтора десятка бородатых неулыбчивых мужиков выслушали представившего меня Дайруса, после чего (по заранее расписанному сценарию) шестеро самых «безбашенных» буквально забросали меня рунными заклинаниями, одно смертоносней другого. Я принял их со скучающим видом, сложив на груди руки, а затем так же невозмутимо отправил обратно. Правда, «слегка» изменив их: убрав боевую составляющую и добавив бытовые мотивы.

Одного «заклинателя» обсыпало с головы до ног мелом, другого облепило мокрыми водорослями, третьего — сажей, четвёртого (самого изобретательного и энергичного) — свежайшим птичьим помётом... Никто, короче, обиженным не ушёл, а желающие испытать своего нового командора на прочность резко закончились. Зато посмеялись все, включая и тех, кому повезло попасть под раздачу. Результат выборов был предсказуем: пятнадцать за, ноль против и ни одного воздержавшегося...

Я не стал ничего менять в структуре управления пиратской баталией. Принципы распределения прибыли и убытков тоже остались прежними. По факту, сменилось лишь руководство. Моей правой рукой в этой «банде» стал капитан Дайрус. Ему же, на время отсутствия командора, передавались все полномочия. Вообще, становиться главой флибустьеров я не планировал, но раз уж так получилось, то не воспользоваться этим было бы глупо...

Триту за эти три дня я ни разу не видел.

Как оказалось, дурацкое правило «женщина на корабле к несчастью» у здешних пиратов отсутствовало. Как, впрочем, и у остальных мореходов. Поэтому женщин в командах хватало. Некоторые даже в абордажных схватках участвовали, а множественное использование рунных камней делало результаты подобных схваток непредсказуемыми. Так что когда я поинтересовался у Дайруса, куда подевалась его сестра, он только плечами пожал:

— Несёт службу, как все. Но если надо...

— Надо, мой друг. Надо. Сегодня вечером я жду вас обоих в ресторации Динкля, за тем же столиком.

— Я понял. В котором часу?

— В середине вечерней чаши...

Когда специальный колокол возле клепсидры на площади пробил ровно двадцать ударов, Дайрус и Трита вошли в обеденный зал. Сегодня мы дожидались их вместе с Аршафом. Что любопытно, Триту напарник до этой минуты ни разу не видел.

Его реакция на сестру нашего капитана меня удивила. Даже не думал, что «вор-судья», проживший... короче, хрен его знает, сколько ему в реальности лет (десятков, а может, и сотен), однако сейчас он выглядел каким-то безусым юнцом, внезапно узревшим перед собой «девушку своей мечты». Уронив челюсть, он, словно заворожённый, следил за тем, как Дайрус и Трита идут по залу к нашему столику, огибают другие столы, как женщина поправляет причёску, как капитан пропускает её вперёд, отодвигает ей кресло... Опомнился «вор», только когда они уселись напротив и поздоровались — вернул челюсть на место и изобразил каменное лицо.

— Тара, — представил я даму. — Сестра нашего бравого капитана.

— Эммм... рад... очень... — просипел напарник, едва не дав петуха.

«Очень приятно, царь», — продолжил я мысленно.

— Шар... ну, в смысле, Шаф.... но можно и Аш... то есть, Ар... — продолжил тупить Аршаф.

Пришлось даже пнуть его в ногу, чтобы привести в нормальное состояние.

Трита такое внимание в своей персоне, безусловно, заметила, но, надо отдать ей должное, не пыталась отвечать моему напарнику тем же. Скорее, наоборот, усиленно делала вид, что ей это неинтересно. Я же, глядя на них обоих, сообразил наконец, какое определить наказание для бывшей мошенницы.

Где-то около получаса мы обсуждали предстоящую операцию и уточняли детали. А когда обсуждение завершилось, я мотнул головой в сторону Триты и посмотрел на Дайруса:

— Не против, если я умыкну у тебя сестру минут на пятнадцать?

— Ну... если только она сама возражать не будет, — несколько неуверенно сообщил тот, переглянувшись с единственной в нашей компании дамой.

Дама не возражала.

Дайрус нахмурился.

Напарник дёрнул щекой... Наверное, нерв защемил.

— Не беспокойтесь, — заявил я на всякий случай (больше для «вора», чем для капитана). — Ничего непотребного я делать с госпожой Тарой не собираюсь...

Когда мы поднялись наверх, я закрыл дверь и указал даме на кресло:

— Садись.

Женщина села.

— Помнишь, я говорил, ты должна быть наказана?

— Да, господин Краум, — опустила она глаза.

Я обогнул кресло и, остановившись у неё за спиной, приказал:

— Оголи плечи... Нет! Лучше всю спину.

Бывшая подавальщица подчинилась.

Спина у неё была... симпатичная. Только слегка подрагивала. То ли от холода, то ли от банального страха.

— Не бойся, больно не будет. Ты, главное, не дёргайся. Договорились?

— Договорились, господин Краум.

И задрожала ещё сильнее.

Что поделаешь?