Триптих в чёрно-белых тонах - Тамара Крюкова

— Давай посмотрим сегодня. Он небольшой, — настаивала Антонина Павловна.

— Мам, уже одиннадцатый час. Завтра рано вставать.

— Полчаса погоды не сделают.

— Хорошо, — согласилась Клавдия.

Настойчивость матери настораживала.

Фильм начался с рассказа о том, что у белой пары родился чёрный ребёнок. Это было бы не удивительно, если бы у женщины был любовник, но она не изменяла мужу и по всем анализам ребёнок был от него.

Почти детективный сюжет интриговал. Загадка разрешилась самым невероятным образом. Оказалось, что до замужества у женщины была связь с африканцем. За первым сюжетом последовало ещё несколько, которые научно доказывали, что обычаи предков брать в жёны девственниц имели под собой серьёзные основания. Каждый мужчина, особенно первый, оставляет в женщине след, который может проявиться даже через много лет.

Сам фильм был интересен, но в том, как мама настаивала, чтобы Клавдия его посмотрела, содержался довольно грязный намёк.

— И для чего ты мне это показала? — с вызовом спросила Клавдия.

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалела о содеянном. Недаром наши бабушки блюли чистоту.

— Почему у тебя на уме только грязь? Если бы я не уважала Савву, я переспала бы с ним только для того, чтобы подтвердить твои больные фантазии.

Клавдия ушла к себе в комнату, хлопнув дверью.

— Девочка моя, я тебя очень прошу, не делай этого.

Через закрытую дверь она слышала, как мама плакала. Холодная сдержанность успешной женщины рушилась. В Антонине Павловне что-то сломалось, а может, нужно было выплакать все слёзы, которые были отпущены ей в жизни.

Клавдии стало жалко маму. Злость прошла. Она вышла в гостиную. Антонина Павловна сидела на диване, закрыв лицо руками. Клавдия подошла и положила руку ей на плечо.

— Успокойся, я не сделаю этого.

Антонина Павловна уткнулась Клавдии в живот.

— Солнышко моё. У меня ведь никого дороже тебя. Я так хочу, чтобы ты была счастлива, — приговаривала она сквозь слёзы.

— Как ты не поймёшь? Савва — просто хороший друг.

— Не думаю, что он считает тебя просто подругой.

— Мама, у тебя галлюцинации.

— Прости, детка. Я больше не буду тебе ничего говорить.

Савве доставляло удовольствие заботиться о Клавдии. Когда он сказал её матери, что хочет жениться, он не вкладывал в эту фразу особого умысла. Просто Антонина Павловна достала его своим допросом. Но, как только слова прозвучали, Савва вдруг осознал, что это правда. Он действительно хотел жениться на Клавдии.

Она так прочно вошла в его жизнь, что он просыпался и засыпал с мыслью о ней. Он мечтал, чтобы она всё время была рядом. В тот момент, когда они вечером прощались у её подъезда, он начинал ждать утра, когда она позвонит в дверь. Ему хотелось, чтобы сессия не кончалась.

Обычно он перебивался на сухомятку, но для Клавдии стоял у плиты и находил интерес в приготовлении блюд. Она предлагала ему помощь, но он сразу же отправил ее с кухни. Для них обоих было важно, чтобы она сдала сессию без проблем.

Порой он задумывался, что сказала бы Клавдия, сделай он ей предложение, и не находил однозначного ответа. С одной стороны, им было интересно вместе. Но с другой — она считала его лишь хорошим другом, а этого мало, чтобы выйти замуж.

Савва разложил по тарелкам дымящиеся спагетти и позвал:

— Кушать подано, синьорита. Мойте руки перед едой. Тебя ждёт паста д'итальяно белиссимо суперпримо.

— Ммм, звучит заманчиво, — сказала Клавдия, входя на кухню. — Где твоё неподражаемое итальянское блюдо?

— Вот. В переводе на русский — варёные макароны.

— А как переводится суперпримо?

— Это значит не какие-то там занюханные, обыкновенные макароны, а с сыром и ветчиной. По желанию могу отварить сосиску.

— Не надо. Ты и так меня избаловал. Ничего не делаю, только прихожу на готовенькое.

— Я ведь обещал тебе создать все условия для умственного развития. И как честный человек, держу обещание.

— Послушай, честный человек, как тебе удаётся не готовиться и сдавать сессию?

— А чего к английскому готовиться? Его или знаешь, или нет.

— Допустим, с иностранным это верно. А другие предметы?

— Ну историей театра я всегда интересовался, а ОБЖ мне в жизни вряд ли пригодится, так что не стоит тратить на это драгоценное время. На тройной что-нибудь наболтаю.

— Счастливый. Ты всегда знаешь, чего хочешь. А я читаю учебники — такая муть.

— А зачем пошла на экономический?

— Все идут. Сейчас это модно. Если бы не ты, я бы бросила.

— Если бы не я, ты бы тянула лямку и не подумала о переменах, — заметил Савва.

— Пожалуй, ты прав. Но сейчас меня все эти учёты, дебеты и кредиты достали. Хоть из универа уходи.

— И чем бы ты тогда стала заниматься?

— Не знаю, — пожала плечами Клавдия.

— Вот поэтому тебе нельзя бросать универ. Глупо сжигать мосты, если не видишь дороги впереди.

— А если увижу?

— Тогда глупо от неё отказываться.

ГЛАВА 26

Савва расквитался с сессией первым. Клавдии предстоял последний экзамен, а затем — долгожданная свобода. Выйдя из аудитории, она тотчас набрала его номер телефона. Не успел он ответить, как Клавдия крикнула:

— Йес! Пятёрка! Представляешь! Три четвёрки и две пятёрки. Несусь к тебе. Ставь чайник.

— Боюсь, не получится.

— А что случилось? — забеспокоилась Клавдия.

— Ничего. Просто я не дома.

Девушка растерялась и сникла. Клавдия привыкла, что в любой момент может прийти к Савве. Неожиданное изменение планов обескуражило её. Праздник погас, так и не начавшись.

— А когда встретимся? — с грустью спросила она.

— Точно не скажу. Я жду одну девчонку, которая сдала экзамен на «отлично», но не знаю, сколько ей понадобится времени, чтобы выйти на улицу.

— Так ты возле универа? — обрадовалась Клавдия. — Бегу!

Она выскочила на улицу. Ссутулившись от холода, он стоял возле фонарного столба и держал огромную связку белых воздушных шаров. Они покачивались над его головой и походили на облако. Клавдия как заворожённая смотрела на это чудо.

— С успешной сдачей! — сказал он и протянул ей собранные в узел верёвочки.

— До этого мог додуматься только ты. Я даже не знаю, что сказать, — проговорила Клавдия.

— Не надо слов. Перейдём к делу. Поехали ко мне праздновать. Я купил два торта.

— Зачем два?

— Не знал, какой предпочесть. Выбор — трудная штука. А так не пришлось выбирать. Облегчил себе жизнь.

— Ты точно чокнутый.

— Прежде ты говорила, что я сумасшедший. От сумасшедшего до чокнутого — это понижение или наоборот?

— Ты и замороженный шутишь. Заскочим в кафе, тебе надо согреться.

— А как же торты?

— Торты потом. Я не хочу, чтобы ты все каникулы провалялся с температурой.

Они как раз проходили мимо крошечного кафе «Теремок». Оказалось, протащить такое количество воздушных шаров через дверь — задача не из лёгких. Их было так много, что они заняли бы половину помещения.

— Что будем делать? — спросила Клавдия.

— Давай выпустим их, — предложил Савва.

— Вот так просто?

— На самом деле в жизни многое гораздо проще, чем мы думаем.

— Савва, ты самый расточительный человек на свете. Потратил уйму денег на подарок, который через пять минут исчезнет без следа.

— Ошибаешься. Это самый долговечный подарок. Готов поспорить, ты о нём никогда не забудешь. Дай им свободу. Так приятно давать свободу.

Клавдия разжала пальцы и выпустила верёвочки. Шары взмыли ввысь. Люди задирали головы и улыбались, глядя, как белое облако парит над домами.

После улицы в кафе было почти жарко. Они взяли по горшочку обжигающего грибного супа и по блину со странно-компьютерным названием e-mail.

Клавдия позвонила маме.

— Мам, всё отлично. Пятёрка.

Антонина Павловна приняла новость со смешанным чувством. Успехи дочери, конечно, радовали, но в глубине души ей казалось, что Клавдия получает хорошие оценки ей в пику.

— Это нужно отметить, — сказала она. — К твоему приходу я приготовлю что-нибудь вкусненькое.

— Мам, я немножко задержусь, ладно?

— Понятно, спешишь к своему кабальеро. — Антонина Павловна не сумела подавить обиду. — И когда тебя ждать?

— Вечером, — уклончиво сказала Клавдия.

— Только не очень поздно.

— Хорошо.

Клавдия с облегчением прервала связь. В последнее время ей было тяжело разговаривать с мамой. Она постоянно ощущала невысказанный упрёк, но при этом не чувствовала себя виноватой. Мама всюду видела несуществующих монстров, но Клавдия не собиралась из-за её болезненных фантазий ломать свою жизнь.

Расправившись с похлёбкой и блинами, они вышли на улицу. Снег скрипел под ногами, но после сытного обеда в тёплом кафе мороз не ощущался.

Ранние зимние сумерки приступили к ретушированию города. Для начала они робко подправили тени, сделав их отчётливее и глубже, а потом, осмелев, заштриховали яркие пятна простым карандашом потёмок. Когда Клавдия с Саввой заходили в метро, на улице было ещё светло, а пока доехали до центра, стемнело.