Оцифрованные (СИ) - Февральская Валерия

Старушка погладила ее по щеке.

— Я подожду тебя здесь. И пока что попробую обучить чему-то твою подругу, — улыбнулась она, взглянув на Анжелизу.

Анж оставалась вместе с Вер на защите поселения № 5. Она кивком пожелала удачи команде. Все же, ей было не спокойно. Элиот находился на территории Истара и все еще не выходил на связь, впрочем, как и Айзек. Кто-то должен был их дождаться здесь. Айна прыгнула на переднее сидение возле Ареса. Когда машина выехала за пределы поселения № 5, парень задумчиво произнес:

— Когда вернусь, обязательно проведаю Эрику. Расскажу ей о том, какой мир за пределами этих стен. Ей, наверное, будет интересно.

— А ты к ней привязался, — усмехнулась Айна.

— Милый ребенок. К тому же, замуж за меня хочет выйти, — засмеялся Арес, — любой бы проникся.

— А ведь и правда, — согласилась Айна.

Пикап отдалялся от поселения. Они уже не слышали, как по единственному каналу связи соединявшему Истар и поселение на границе, по новостям дикторским холодным голосом передали:

— Сегодня на клинику Альтер было совершено нападение. Много пострадавших среди персонала. Тяжелые травмы получили сотрудники охранной службы клиники, известно около двенадцати раненых среди медперсонала. Известно об одной жертве. Ею стала пациентка капсул полного погружения, Эрика Редхол.

Глава 21

Раны

Пикап был в дороге уже несколько дней. Машину вели по очереди, сменяли друг друга каждые четыре часа. На ночлег останавливались, как стемнеет. За все время пути им так и не встретилось ничего живого. Лишь серая, выгоревшая пустошь и впереди, на линии горизонта, сухой и серый, словно могильная плита, лес. На каждой остановке Айна проверяла почву, но вся она была мертва, в руках рассыпалась пылью. На мили вокруг не было ни травинки и никаких признаков жизни. Айна нервничала. Продовольствия у них оставалось дней на 15, а впереди был лишь мертвый лес. Доминика же, напротив, была полна энтузиазма. Она верила в успех их путешествия несмотря на то, что лес впереди для многих стал могилой. Так лишь считают, ведь из леса никто так и не вернулся.

По пути им встречались развалины старой цивилизации. Бетон, стекло, метал. Кое-где еще можно было наткнуться на остатки зданий и даже на подобие городов. Ночуя среди таких стен, можно было укрыться от степного ветра, который гулял ночами по пустошам, но от этих мест кровь стыла в жилах даже у парней. Сложно было представить, что здесь когда-то бурлила жизнь. Арес много фотографирует в пути. Все для Эрики, ну еще и для Анж и Эла. К тому же он был убежден в том, что люди должны видеть, во что превратилась Земля. Вид пустоши должен взывать к сознанию граждан, чтоб они боялись повторить эту участь.

Алан проводил время дороги в основном молча. Он думал, много думал о том, что услышал от Нахо. Он задавался вопросом, какие мотивы были у Мари Нишимы? Ведь не может человек просто так прийти к выводу, что нужно устроить геноцид. Так просто не бывает. По крайней мере, в его голове это никак не укладывалось. На пятый день пути он впервые заговорил об этом с Доминикой. Они опять сидели в кузове пикапа, Доминика дремала, когда он осторожно коснулся ее плеча.

— Я тут подумал… не слишком ли много совпадений? — сказал он, — то есть, я хочу сказать, что мой отец… проблемы у него на работе начались в тот же год, в который пришла к власти Нишима. Только сейчас это понял… А через год не стало и мамы…

— В 2118? — мгновенно проснулась Доминика.

— Да, — кивнул Ал, — сейчас я, возможно, параною немного, но кажется, что это может быть связано и…

Алан запнулся. Говорить о смерти матери ему было тяжело даже спустя столько лет. Тем более, сейчас он словно заново переосмысливал все то, что случилось. Доминика это заметила. Она вздохнула.

— Мой отец, — сказала она тихо, — погиб в 2118 году.

Алан уставился на нее.

— В последние месяцы, перед тем как это случилось, папа часто ругался с дядей Селимом, — продолжила свой рассказ Доминика, — но, каждый раз, когда видели меня, они замолкали. Но сейчас я вспоминаю, что слово «геноцид» в их скандалах я слышала часто… Мама папу всегда поддерживала. Правда, по ней было видно, что она не хотела, чтоб он лез на рожон. А дядя был на него почему-то очень зол… А потом Мари Нишима нанесла нам визит… они долго сидели в папином кабинете, о чем-то говорили. Понятия не имею, о чем, мама вывела меня в сад, и мы просидели там, пока Нишима не уехала. А через неделю папа отправился с инспекцией к стене. И больше не вернулся… его вертолет разбился. Позже, нам сказали, что он был неисправен, виноват механик, который не доглядел поломку… его тут же уволили, не дав даже поговорить с ним…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне жаль… — только и смог сказать Ал.

— Когда его не стало, мама сильно изменилась, — девушка тяжело вздохнула, — она словно перестала слышать меня. Был против моей работы в армии, требовала, чтоб я поскорее определилась с замужеством. Отношения у нас совсем испортились…

— Вы, по крайней мере, жили под одной крышей и хоть как-то общались, — грустно усмехнулся Ал, — не то, что я…

— В любом случае, если все это и правда связанные между собой происшествия, значит, у нас адски сильный противник, — произнесла девушка, — финальный бос квеста.

— Ну, пати у нас тоже сильная, верно? — Ал положил свою руку на ее ладонь, — у нас нет выбора, Доминика, нужно победить.

— Доми… можешь так называть, — глядя в сторону, сказала девушка, — так друзья зовут…

***

Лоуренс Редхол сидел в гостиной дома Грейродов. Взгляд его был стеклянным, словно у фарфоровой куклы. Он смотрел в одну точку, даже не моргая. Бледный, безжизненный. Он был безутешен с тех самых пор, как увидел свою дочь. Тело Эрики буквально размазали по всей капсуле. От этого зрелища теряли сознание даже опытные силовики, которых прислали забирать капсулу. Но Лоуренс не мог отвести взгляда от Эрики, точнее, от того, что от нее осталось. Окончательно отчаяние накрыло его тогда, когда судмедэксперт сообщил, что перед смертью, Эрику вывели из Альтер-мира. Она была в сознании, когда ее убивали. После случившегося, Лоуренса временно приютила Солана Грейрод. Она, потерявшая дочь, как никто другой могла понять его боль.

Первое время, она даже не пыталась заговорить с ним. Просто молча, хладнокровно выдирала у него из рук острые предметы, которыми он пытался вспороть себе вены. Она была с ним и день, и ночь, как самый верный друг. Солана не позволила ему ничего сделать с собой. После очередной попытки суицида она нарушила тишину.

— Если ты сейчас сдашься, значит те, кто совершил это, добились своего. И убийца Эрики никогда не будет наказан. Твой единственный путь — бороться до конца. Во имя своей дочери! — сказала она.

Лоуренс не видел смысла в борьбе. В этом мире не было больше ничего, что заставляло бы его двигаться вперед. Ни жены, ни дочери. Казалось, он остался совсем один. Уже несколько дней он сидел в гостиной на диване, не мигая смотрел в стену и молчал. Сегодня Солана вернулась домой раньше. Она сняла с себя верхнюю одежду, приказала прислуге приготовить чай и опустилась в кресло напротив Лоуренса.

— Как? — впервые за пару дней заговорил он, — как ты справилась? Сначала Брайан, потом Доминика… как ты с этим справилась?

— А я не справилась, — взгляд Соланы потух в одно мгновение, — мне больно. Словно тебе вырвали сердце, порвали все сухожилия, перерезали все вены, отбил легкие… ты задыхаешься, пытаешься кричать окровавленными губами. И не можешь выдать ни звука. Думаешь, с этим можно справиться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лоуренс молча слушал ее.

— Невозможно с этим смириться, забыть… каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту и понимаю, что моя постель пуста, комната дочери пуста… Эту дыру в груди ничем не заполнить… но я выбрала двигаться дальше. Потому что они шли вперед, не оглядываясь. И я хочу, чтоб их путь продолжался пускай и моими ногами. Вот и все.

Она поднялась с кресла и направилась на второй этаж. Лоуренс остался смотреть в стену. Но сердце его в этот момент забилось быстрее.