Гаран вечный - Андрэ Нортон

Было решено послать вперед луч сконденсированной энергии, направленный луч, чтобы достигнуть планеты, выбранной для нашей дальнейшей жизни. В этом гигантском туннеле чистой энергии шарообразный корабль безопасно заскользит к своему месту назначения. Незримые барьеры отразят блуждающие метеориты, охраняя путешественников. Проверить нашу теорию уже не было времени. Грядущая гибель уже сейчас тяжело нависла над нами — сверкающий шар в ночном небе.

За три недели до конца мы созвали последнюю чрезвычайную конференцию в Ю-Лаке. Было уже невозможно хранить дальше тайну судьбы Кранда: конец уже наступал. Были извержения, две приливные волны и ряд землетрясений, с каждым разом все более сильные.

В эту ночь мы собрались, чтобы выбрать тех, кто отважится отправиться в космическое пространство, чтобы хоть какая-то часть нашего мира могла быть спасена. Трэн и Трэла сидели рядом, и перед Лордом из Гурла лежал список имен. Было ясно, что эти смельчаки должны быть молодыми и сильными, полностью способными выдержать напряжение космического путешествия. Далеко не все из собравшихся отвечали этим требованиям. Однако даже тени недовольства не появилось на их лицах, пока они слушали.

Одно за другим зачитывались имена. Я был страшно доволен услышать, что Аналия и Анатан включены в список. Но когда наконец Трэн закончил, я встал, чтобы опротестовать список.

— Милорды, вычеркните мое имя.

— Но ты нам нужен…

Я пресек возражения Трэна.

— Вряд ли вам на вашем диком молодом мире понадобится солдат. Я останусь здесь, где, может быть, буду полезен, наводя порядок в эти последние дни. Нет, я не уйду. Я принадлежу Кранду и останусь на Кранде до конца. — Я взглянул на Трэлу. Ожесточенность и ненависть покинули меня, и я с улыбкой смотрел ей в лицо. Я увидел, как ее рука коснулась колеблющихся губ и затем двинулась по направлению ко мне. Я был вполне удовлетворен.

Несмотря на все их уговоры, я не отказался от решения, которое принял. И Анатан остался бы со мной, если бы я фактически не втиснул его в транспортный флайер, который должен был доставить их в Кор, на корабль. В последнюю минуту Трэла подошла ко мне.

— Любимый, — сказала она отчетливо, — сейчас ты подарил мне память более драгоценную, чем сокровище тысячи королей. До свидания, до будущей нашей встречи. — И на виду у всех она поцеловала меня в губы.

Затем они улетели, а мы стояли на посадочной площадке, провожая взглядом черное пятнышко флайера, быстро исчезавшее вдали. Закат зашевелился первым. Он повернулся ко мне и протянул руку, былая широкая усмешка появилась на его некрасивом лице.

— Ты был хорошим товарищем, Гаран. Когда мы встретимся по ту сторону звезд, то расскажем друг другу немало невероятных историй. А теперь прощай.

— Куда ты направляешься? — спросил я.

— Обратно в Ру. Я все же солдат и хочу остаться на своем посту до конца. — Его флайер тоже исчез в подернутом дымкой небе.

Я остался один.

Мы находились на гребне самой высокой сторожевой башни Ю-Лака. Мое тело было прижато к камню: я чувствовал холод от этого прикосновения сквозь плащ. Внутри меня был холод смерти.

— Начинается! — Сказал ли это Император или монотонное пульсирование крови в моем мозгу выбило это слово?

За далекими горами появилось большое неровное пятно зарева, расцветшего вспышкой пламени. Раздробляющий гул… Ропот безумствующего города исчез, поглощенный им. А с поверхности нашего пораженного мира поднималось копье света, все выше и выше. Копье протеста, брошенное против богов.

Единственный глубокий судорожный всхлип вырвался у меня помимо воли. Рука Императора обняла меня за плечи.

— Там выходит сердце Кранда. Разве эта жертва не заслужена, сынок?

«Нет!» — стучала горячая кровь в моих жилах.

Я посмотрел прямо в его прекрасные глаза.

— Да, — мои губы произнесли слово, которое мое сердце не воспринимало.

Я смотрел, как огненное копье ввинчивается в пустоту. Небеса стали снова темными и мрачными. Снизу доносились крики обезумевшего мира, наполненные страхом и ненавистью.

— До конца, сынок?

— До конца, — скрепил я договор между нами.

Мы повернулись и бок о бок спустились со сторожевой башни на улицу. Здесь мы расстались: его ждали дела, меня тоже.

Как солдат я знал, что должен впредь до самого конца использовать все свои полномочия и всех людей под моей командой, чтобы поддерживать порядок. Я отлично понимал, что это была неблагодарная работа. Я представил себе ее гнусность, пока торопился в казармы через теснящиеся бесчинствующие толпы, которые заполняли улицы. Не было силы под солнцем Кранда, которая могла бы надеяться навести порядок в этом хаосе, но мы должны попытаться.

Везде кружилась чернь в безнадежном смятении. Некоторые совершали бессмысленные акты насилия, открыто дрались на улицах, грабили и опустошали дома. С чувством гордости, которое оставалось даже теперь, я увидел светлые униформы солдат; когда они буквально сражались за то малое, что могли сделать для сохранения хоть какого-нибудь порядка. На каждом уличном углу, казалось, имелся оракул. Некоторые из них молились; другие выкрикивали обвинения в грядущем уничтожении Ученым, подстрекая своих слушателей к актам насилия в мире, скатывающемся в безумие.

Я пробивал себе путь, благословляя физические действия, которые отвлекали меня от многих воспоминаний. Тяжко было сознавать, что моя леди Трэла, если планы не потерпели крах, продолжала свой путь через невыразимое пространство между звездами к другому миру и другой жизни, в которой мне нет места. Я был не из тех, кто смиряется с утратой. Наоборот, тогда и там я поклялся Оуну, что если бы он даровал мне когда-нибудь другую жизнь, где-нибудь в другом мире, как некоторые из нашего народа верили, могло случиться, то я опять бы нашел живое существо, которое было бы Трэлой. И тогда ничто — ни сила Всевышнего, ни сила человека — никогда бы не разлучила нас.

Поддерживаемый этой клятвой, как изнуренный штормом моряк цепляется за спасательный плотик, я достиг казарм. Войска строились в колонны — ехали рысью, — чтобы смело противостоять хаосу. С таким же успехом Ана могла попытаться обуздать грифа. Потому что на каждый акт насилия, который они предупреждали, приходилась тысяча других, ведущих к кровавому концу.

Следующие несколько дней были кошмаром бессмысленной, непрестанной деятельности. Не было реальной ночи — или дня, только служебные обязанности и ужасная усталость как ума, так и тела. Вся нормальная жизнь на Кранде, казалось, остановилась, Дворцы удовольствий были заполнены людьми, ищущими забвения. Половина домов в деловом квартале Ю-Лака была разграблена и опустошена. Мы не производили арестов — не было ни времени, ни тюрем. Мы осуществляли быстрое правосудие прямо на месте преступления. Лишь немногие продолжали вести нормальную жизнь и выполнять обычные обязанности: мои люди — к моей гордости — полиция и большинство Ученых. Тому, кто нуждался в доказательстве зла, вызванного безумием Кипты, достаточно было только открыть глаза и осмотреться.