(не)любимый препод (СИ) - Блэк Дана

Скоро грянет ночь, луны еще нет, в небе мрак, меня все заколебало. Из меня так себе рифмоплет, в курсе.

В кармане звонит телефон.

— Да, — принимаю вызов.

— Пап, — на проводе нервничает Егор. — Я влип.

Молчу. Не дождавшись реакции, сын продолжает:

— Мне некому больше позвонить.

Он говорит и говорит. Слушаю его захлебывающийся голос и смотрю на свое размытое отражение в стекле. С каждым словом из сына рвется что-то прежнее, становится похож на того, каким был до нашей ссоры, когда не спорил, не качал права, а видел во мне авторитет, подражал, советовался, в рот заглядывал, и я настолько отвык, что не осознаю, как так случилось, неужели ему нужно было наворотить все это море дерьма и потонуть, чтобы вспомнить, что я всегда на его стороне.

— Я клянусь, не знаю, кто весной тебя в подворотне пас, — вываливает в отчаянии под конец. — Это не я. Но ты подумал на меня, что я ради кучи металлолома, ради мотоцикла… Ты бы сам простил такое?

Тереблю бороду. Тучу раз представлял себя на его месте, как мой отец обвиняет меня в попытке его убить, и будь я в возрасте Егора — наверное, у меня так же не стало бы отца, когда другие лажают, и так по-жесткому, великодушным быть сложно, этому учишься годами.

— Вряд ли простил бы, — говорю правду, откашлявшись.

— Вот и я не мог. Я ни при чем, это честно. И я бы не стал тебя щас просить. Но все на измене и трясутся, что они в ментовку стукнут. Ты говорил Кристине, что я Винни-Пух?

— Не говорил.

Кристина. Ясно, почему малыш чушь про супер-пупер конспект плетет. Они сами боятся, меня в том числе.

— Они трубки не берут. Даже Ванька. Подозревают меня походу. Пап, что мне делать?

Из телефона паника и обреченность по капле капают и разъедают дыру в моем недоверии — он меня не подставлял, уверен, и с меня валятся булыжники. Его косяки — моя вина и моя забота, что бы он теперь ни наворотил, он мой ребенок, и словно разбивший соседское окно непослушный пятилетний пацан, бежит домой каяться, чтобы папа утряс беду. "Пап, что мне делать?" — развнозачно "давай замнем", и я включаюсь рефлекторно.

Оборачиваюсь.

Ирина погрязла в мире цифр, шелестит файлами, на столе стынет чай.

— У меня в ауди трекер-прослушка стоит, — понизив голос, говорю Егору. — Как противоугонка. В прикуривателе. А машина у Кристины. Раз они еще на площади, значит скоро в тачку сядут. Послушаю и перенаберу тебе. В панику не впадай, понял? Я разберусь.

Сбрасываю. Роюсь в телефонной книге. Звоню на симку, установленную в маячке.

Тихо. Гуляют пока.

На кухне варю себе кофе. Снова звоню. И врываюсь в середину разговора:

— …собрания по вторникам и пятницам, до пятницы мы деньги не заберем, кабинет закрыт, — рассуждает Хромов.

— До пятницы решим, как заявить на них, — говорит Попкова. — Телефон бэушку купить и симкарту левую, и анонимный звонок сделать, так думаю. Мы же прямо не скажем — господа полицейские, вот они, вот деньги, доставайте наручники. А то начнут нас трепать, мы и сессию завалим, и вообще, пока идут разбирательства спятим. И надо как-то узнать, что с ослом. Если он все таки копыта того самое… тогда все откладывается. Нам для начала адвокат нужен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Может, мне у Саши напрямую спросить? — слышу голос Кристины и невольно дыхание задерживаю. — Вдруг Егор ни при чем. А так бы он нам помог.

— Кристин, это не лучшая ситуация, чтобы ему свои проблемы подсовывать и проверять, решит он их или пошлет тебя, — Попкова выдает нервный смешок. — Ты вспомни, как Аверин на парах звереет, чуть что не так. Он на вид классный, конечно, но мы же его сыну угроза. А мамаша у Егора, истеричка ненормальная. Такая ведь в приступе и машиной переедет.

— И как понять, Егор медведь или нет, когда мы с ним не разговариваем?

— В гости к нему напросимся, — предлагает Хромов. — Поищем улики.

— Чтобы нас там убили? — спорит Попкова.

— Возьмем с собой нож.

— Сами слышите, что несете? Черт, куда ты прешь, дебил, — Кристина бибикает кому-то, матерится сквозь зубы. — Все, ждем пятницы, забираем сумку, подкидываем в клуб и наводим полицию. Кого арестуют, тот и медведь, сообщники сдадут Пуха все равно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ух, Крис, злишься? Переживаешь, что препод твой нас как лохов разводит? Знал и молчал?

— Если сам не замолчишь, Вань, пешком дальше пойдешь, — предупреждает Кристина. Включив радио, обрывает разговор.

Размешиваю пенку в кофе. Делаю глоток.

Круть. "Вполне Вероятно Моя Будущая Супруга" прикидывает, как закрыть в тюрьму моего сына, с которым мы едва помирились. Неахтец ситуация, деликатно говоря.

Их винить глупо, Егор их подставил, да и это, в общем, правильно, шайка нарушили закон. Но для меня правильно другое.

Пью кофе, параллельно делюсь с Егором: сумку с деньгами они спрятали, и почему-то не могут ее забрать до пятницы. Есть время найти ее раньше, тогда с одним видео они ничего не докажут, улик-то не будет. Успеем.

Возвращаюсь к Ирине и сажусь за документацию. Еще и Антон мутит воду, к утру находим несколько прекрасивых левых счетов. По идее Ирина недосмотрела, бухгалтерия на ней. Я прощаю, меня же простили сегодня, мои личные прощенные сутки, блудный сын вернулся, Страшный Суд грянул, аминь.

Заезжаю домой в душ и переодеться.

В институте принимаю экзамен.

Одним ухом слушаю болтовню в ауди, троица едет на поиски бомжа, чтобы на него симкарту оформить. Конспираторы решают дыхнуть гелия, когда в пятницу в полицию будут звонить, гляньте, какие стратеги.

Одним глазом листаю дубль гис, ищу клад. Догадываюсь быстро. На площади ДК, в нем два этажа. На втором кабинет, в кабинете секрет. Собрание анонимных наркоманов, два раза в неделю, с восьми до девяти вечера, было вчера и будет в пятницу. Кощей Бессмертный, ты в пролете со своим яйцом, концом, уткой, и всеми чародеями, ребята расстарались от души, сумку точно там где-то засунули.

Надо просто вскрыть кабинет и забрать. Хоть после экзамена сразу, уже стемнеет.

После экзамена звонят инвесторы.

Отмазаться от встречи нет возможности, меня дурит мой якобы друг директор, а я хочу снова вести бизнес напрямую и не хочу терять издательство, и для этого пять часов трачу на дорогу в другой город на переговоры.

До ночи торчим в ресторане. Кажется, заметно со стороны, что во мне уже нет агрессии, я не бросаюсь с кулаками, и не шарюсь по другим спонсорам, и учитывая, что мы превосходно ладили раньше, все идет по маслу гладко.

На утро созваниваюсь с Егором. Он тревожный, сообщники писиются от страха, и требуют срочных дествий. Заверяю, что выезжаю, но застреваю еще на сутки. Мужики ждут продолжения банкета:

— Сань, отлично вчера посидели, никаких "я поехал", давай в сауну.

Посылать людей сразу, как только вы руки пожали, нерентабельно.

Нефильтрованное пиво, немецкие колбаски на гриле, люксовая водка, копченое сало. Финская парная, бамбуковые веники, гидромассаж, оплачиваемый секс.

Да, проститутки.

Я не при делах.

Кристина словно чует, звонит в момент, когда дама с четверочкой, не стестенной лифчиком, трется об мое плечо, активно нахваливает мои татуировки и настойчиво убеждает, что всё оплачено, она мастерица и жаждет отработать.

Сообщаю ей, что от малыша пахнет карамельками, а от нее колбасой, и ухожу в комнату с телефоном.

— Ты второй день не звонишь, — без предисловий начинает Кристина. — Что случилось?

— Работы много было, — беру с тумбочки бутылку и делаю глоток. — Как у тебя, все нормально?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я скучаю. Можно к тебе приехать?

— Я в другом городе, командировка небольшая, — слушаю ее разочарованный вздох, и понимаю, что тоже очень соскучился. Хотел купить эти вонючие палочки, которые для запаха жгут, и вкусный лубрикант, шоколадки-сердечки, глинтвейн, вибростимулятор для клитора, пушистые наручники, короче, все, что девочкам нравится, и четыре оргазма сначала организовать, а потом уже с членом подключиться, чтобы не считала меня единоличником, но мои романтические помыслы нарушились, и вот она далеко, а я зря об этом сейчас думать начал, ибо под полотенцем растет неводовольство.