Враг с планеты Земля - Владимир Анатольевич Тимофеев

— Вот, — вернул Лурф «картонку». — Только тут знаки какие-то не очень понятные.

— Это имперский тест, — пояснила Анцилла. — У него другая система… Профиль чётной сходимости «цэ плюс три». Соответствует индексу барьерного сходства тринадцать.

Я едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления. Всего один переход с планеты на планету, и рост сразу на шесть единиц… Круто, однако…

Инженер-майор Эрлих слушал наш разговор, раскрыв рот. Флорианский, благодаря гипносну, он знал, но всё равно — увидеть здесь первого за сотни лет жителя Флоры казалось ему настоящим чудом.

— Прощу прощения, экселенц, что не верил, — пробормотал он скороговоркой, оправившись от первоначального шока.

— Дело не в вере, мой друг, — изобразил я усмешку. — Главное в том, что вам теперь с этим работать…

Вторым этапом проверки работы портала стало возвращение Лурфа на Флору. Нет, мы вовсе не заставляли его шагнуть обратно. Для всех, кроме меня и двух моих женщин, переход являлся односторонним, но остальные об этом пока не догадывались. Сегодня требовалось лишь выяснить, как повлияет на добровольца возвращение на родную планету «обычным» способом — на космическом корабле. Раньше, как утверждали торговцы из Лиги и отдельные представители имперской разведки, любой коренной житель Флоры при пролёте через защитную дымку сразу же умирал.

— Уверен, что готов? — спросил я у Лурфа спустя семь часов, когда «Аврора» вышла на флорианскую орбиту и мы загрузились в челнок. — Если откажешься, никто тебя в трусости не обвинит.

— Нет, милорд. Я не откажусь.

Парень выглядел бледным, но его голос звучал достаточно твёрдо.

Я хмыкнул и щёлкнул тумблером связи:

— Открыть выходные ворота. Вылет — борт три-двенадцать…

Пятнадцать минут полёта к защитной дымке прошли в полном молчании.

Лурф сидел рядом, в соседнем кресле, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники.

Расположившаяся сзади Анцилла, которая тоже не смогла удержаться, чтобы не полететь вместе с нами, уже держала наготове коробку с шприц-ампулами барьерного «закрепителя». Последних оставалось всего шесть штук, но экономить на них сейчас с моей стороны стало бы преступлением. Ведь эти ампулы могли оказаться единственным средством, способным помочь добровольцу.

— Готовность двадцать секунд, — сообщил я, взглянув на приборы.

Судя по видовым экранам, мы уже достигли защиты, и она полностью заполонила пространство вокруг корабля. В реальности же до неё ещё оставалось сколько-то тин относительно «чистого» космоса…

— Прошли точку невозврата.

Лурф вжался в кресло, костяшки на его пальцах стали белее снега.

— Есть контакт… Проходим основной слой… Готово…

Пелена на экранах исчезла. Под медленно снижающимся челноком расстилалась похожая на карту поверхность планеты. Реки, леса, поля, «квадратики» населённых пунктов… зона тумана…

Конечно, я не сказал Лурфу, что мы пролетели не прямо сквозь дымку, а через разрыв в защите, который мы сделали вместе с Анциллой сразу, как только шаттл вышел из шлюза «Авроры». На свойство окружающего планету барьера убивать местных жителей разрыв не влиял, а вот челноку могло и не поздоровиться. Приборы, по крайней мере, в случае прямого прохода точно бы вырубились.

— Живой? — бросил я обливающемуся потом парню.

— Д-да… вр-роде…

— Ну, и молодец! — засмеялась Анцилла…

Челнок приземлился во дворе замка. Лурфа там встретили, как героя. И немудрено — всё-таки первый флорианец, сумевший покинуть планету и вернуться живым. Своего рода местный Гагарин, ни больше, ни меньше. Жаль только, что поздравлявших было немного, но тут уж ничего не поделаешь. Режим секретности имелся и здесь, хотя и не такой суровый, как, скажем, на Тарсе.

Теперь будем его потихоньку снимать и распространять слухи среди целевых групп населения.

Мне, кстати, тоже досталась приличная толика поздравлений. Я в этом плане играл роль местного Королёва — как главный организатор и закопёрщик удачно завершившегося проекта.

Анцилла среди проявлений восторга несколько потерялась, но это, наверное, к лучшему. Формально она здесь гостья и считается моей родственницей, так что чем меньше ей уделяют внимания, тем меньше будет потом ненужных вопросов. Достаточно и того, что эту леди лично обняла баронесса, и они тут же начали о чём-то шептаться…

— Откуда здесь столько народа? — поинтересовался я у Паорэ, когда первые всплески энтузиазма утихли и люди начали кучковаться по группам, обсуждая случившееся.

— Это всё Гас посоветовал, — ответила Пао, оторвавшись от разговора с Анциллой. — Сказал, что будет полезно. Типа, информационная составляющая. От каждой деревни человек по пятнадцать отправили и ещё с хуторов. За стенами их целый лагерь собрался. Сюда только половину впустили.

— Понятно. А сам он сейчас где?

— В Склинке, конечно, где же ещё? — удивилась миледи. — Мы же вам сообщали. Дежурит возле портала из МБВ.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Действительно, не подумал.

— И что у нас с миром-без-времени?

— Порталы открылись сорок минут назад. Туда пошёл Дастий. Должен уже вернуться… Ага, вот и Гас!

Баронесса отцепила от пояса переговорник и приложила к уху:

— Да, селенц… Всё хорошо?.. Отлично! Дир уже здесь, передаю, — протянула она мне рацию…

Гас прибыл в поместье спустя четверть часа. И тоже на челноке. Его шаттл опустился во двор и встал рядом с нашим. Наружу, следом за «третьим», выбрался Дастий — приятель Лурфа и наш второй доброволец, вызвавшийся протестировать оба портала, связывающие Флору с миром-без-времени.

Дастия, как Гагарина, не встречали. Во-первых, потому что его «путешествие» среди местных не афишировалось. А во-вторых, потому что о мире-без-времени жители Княжества в большинстве своём просто не знали. Память о МБВ ушла вместе с несколькими сменившимися поколениями, а те, кто помнил (в основном, это были представители высшей власти), предпочитали помалкивать.

Князь, бароны, архистратиги, практически все «закреплённые», имеющие доступ к омолаживающей медицине, не видели смысла держать остальных в курсе реальной истории.

Простому народу вполне хватало сказок и мифов о «золотом веке» полутысячелетней давности.

С теми же, кто сомневался, работали тоньше. Кому-то обеспечивали относительно безбедную жизнь в качестве проводников в массы «правильных мыслей». Кого-то, наоборот, разоряли, чтобы у таких сомневающихся не оставалось ни сил, ни времени на исследования. А с кем-то, вообще, разговор был короткий — или на арену, или в