Санитары - Сергей Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сдерживая рвущуюся изнутри панику и через силу стараясь действовать быстро, но без суеты, он приподнялся на койке, опустил ноги на пол. Мысленно чертыхнулся — мрамор сквозь протертые почти до дыр шерстяные носки показался ледяным. Торопливо натянул ботинки, потянулся к автомату на тумбочке…
И тут до него дошло, что происходит. От нахлынувшего облегчения парень даже тихо рассмеялся, но тут же осекся: не хотелось без нужды будить мирно сопевшего на соседней койке Федора, тот и так с ним намучился за прошедший день.
Все оказалось просто — на стации царил ночной режим. «День» на Ганзе заканчивался после десяти часов вечера, после этого станция замирала, всякое движение прекращалось до шести утра, и бодрствовали только патрули, внимательно следя за тем, чтобы никто не нарушал тишину и не мешал людям отдыхать.
Значит, он продрых не меньше пяти часов.
Димка и в самом деле чувствовал себя значительно лучше. А еще зверски хотелось есть. Даже не есть — жрать. Станционная столовая ночью конечно же не работала, как и разного профиля забегаловки, которых здесь, насколько ему было известно, имелось довольно много. Поэтому Димка снова потянулся к рюкзаку, где еще оставался небольшой кусок копченой свинины, провалявшийся почти двое суток. Видно, настала пора этот кусок приговорить…
Послышалась тихие, но отчетливые шаги. Мимо полога мелькнула человеческая тень, звук шагов начал удаляться. Димка замер. Патруль? Но патрульные не ходят в одиночку, всегда парами. Ему стало любопытно, он тихонечко подошел, отодвинул полог и выглянул наружу.
Невысокий, плотного сложения человек быстрым шагом удалялся по коридору. Димка сразу насторожился. Что-то в этой фигуре ему показалось подозрительно знакомым. И тут человек, сворачивая направо, к той ветке перегона, откуда они топали с Курской, на миг обернулся, словно почувствовал устремленный в спину взгляд.
И пропал.
Димка на секунду остолбенел. Отблесков света от дежурных ламп, коснувшихся лица полуночника, хватило, чтобы его опознать. Бородач! Тот самый тип, который следил за бауманцами с самого начала появления на Курской, а потом отправился с Каданцевым, Наташей и двумя другими военными на Таганскую…
Что-то не сходится.
По заверениям Званцева, все люди из той группы сейчас должны находиться в беспамятстве, обработанные каким-то неизвестным веществом. Но если люди уже начали приходить в себя, то почему Натуралист не навестил их и не предупредил? Пожалел, позволив отдыхать до утра?
Нет, что-то тут не то.
Если бородач пришел в себя, он должен сидеть под стражей и давать показания, а не бродить по станции ночью сам по себе, без присмотра.
Димка колебался недолго.
Будить Федора было некогда, поэтому он, стараясь не шуметь, нашарил и выхватил из рюкзака фонарь, затем подхватил автомат с тумбочки, выскользнул из кабинки и тихо двинулся вдоль гостиничного коридора.
Он пообещал себе, что далеко ходить не станет, только последит чуток, куда направится бородач, и вернется. Часы, проведенные в исповедальне на Курской, все еще отдавались ноющей болью в избитых мышцах, так что снова оказаться на таком же «курорте», но уже на Таганской, ой как не хотелось.
Димка дошел до угла гостиничного комплекса, осторожно выглянул. Никого. Он торопливо двинулся дальше, стараясь ступать как можно тише, но получалось плохо — ночная тишина, мрамор под ногами и огромное пространство станции заставляли шаги звучать гулко, выдавая его присутствие. Мысленно чертыхаясь, Димка двинулся дальше на цыпочках, так получилось намного тише. Но долго в ботинках таким способом не походишь, голени почти сразу заныли от непривычного напряжения.
«Где же этот черт?»
Парень уже подошел к краю платформы, а бородача нигде не было видно. Ушел к служебным помещениям, которые тянулись до поста? Димка направился к лестнице, но тут же передумал, сообразив, что железо ступенек сразу загремит на всю станцию. Присев, он уперся здоровой рукой в край платформы и спрыгнул на пути, постаравшись приземлиться на носки. Вроде получилось, вышло совсем негромко.
Он торопливо двинулся дальше, в сторону поста, наверное впервые в жизни чувствуя себя неуютно под тусклым светом дежурных ламп, едва-едва освещавших пути, и стараясь держаться в тени. В душе все больше крепло убеждение, что Панкратову известно о похищении гораздо больше, чем кажется, и бауманцев по каким-то причинам просто водят за нос, проворачивая за их спинами какие-то подозрительные делишки.
«Черт, вот где теперь искать этого гада?! — зло подумал Димка, поглядывая на боковые ходы в стене, ведущие в служебные помещения. — Уже и пост близко, сейчас окликнут и надают по ушам, чтобы не шлялся ночью где попало. И хорошо, если только надают, а не пристрелят с перепугу. Странно…»
Димка остановился, пытаясь понять, что именно впереди показалось ему подозрительным. Блокпост, конечно, никуда не делся — бетонные блоки стояли на месте. На правой стороне, на намертво приваренной к арматуре блока станине, — РПК, на левой — ствол огнемета, гибкий шланг от которого спускался к специальному металлическому ящику, в котором хранились баллоны с огнесмесью. В двух метрах от штанги шлагбаума, перекрывавшей путь, прямо между рельсами стояла так называемая «пепельница» — отрезанная от металлической бочки и похожая на здоровенную консервную банку треть, из которой вырывались слабые язычки пламени. И дополнительная преграда для незваных гостей, и руки можно погреть, пока несешь службу, и прикурить от уголька…
Но руки никто не грел. Бойцы куда-то пропали.
Раздираемый противоречивыми чувствами, парень заставил себя подойти ближе, с каждым шагом ощущая, как от напряжения лицо и шея покрываются мерзкой липкой испариной.
В тени блоков он наконец разглядел четыре тела. Кто-то сидел привалившись спиной к стене, а кто и валялся навзничь прямо на щебне за шпалами. Мертвы? Спят? Одурманены, как Каданцев и охранники на мотовозе? Дрожащий от тревоги палец сдвинул флажок предохранителя автомата, переводя на автоматический огонь. Самое логичное сейчас — поднять тревогу. Пусть таганцы сами разбираются со своими проблемами. Но если подумать…
Если подумать, то Наташа пропала где-то на участке между Курской и Павелецкой… Два приличных по протяженности перегона со множеством служебных туннелей и технических ответвлений — да там армию можно спрятать. А значит, бородач вполне может знать, где находится его сестренка. Может, он даже идет сейчас туда, где находится пленница, чтобы проверить ее состояние или перевезти еще куда-нибудь, пока все тихо.
Димка уже не сомневался, что именно бородач каким-то образом вывел из строя людей на блокпосте. Но пока он будет поднимать тревогу, тот уйдет далеко или скроется в одной из нор, и как его потом искать?
Решившись, Димка быстрым шагом обогнул кострище, поднырнул под шлагбаум, а затем побежал, стараясь держаться боковых затенений. Автомат в левой руке, фонарь в правой — работа в самый раз по силам для покалеченных пальцев. Спохватившись, остановился и прищелкнул фонарь специальными выступами к разъемам на «калаше». Зажигать пока не стал, опасаясь выдать себя раньше времени. Рванул дальше.
Дежурные лампы, тускло тлевшие на стенах в ночном режиме через каждые пятьдесят метров, едва-едва освещали вокруг себя клочки пространства, за которыми все остальное тонуло в плотной, вязкой тьме.
Сердце каждый раз замирало, сжималось от страха, когда, до боли всматриваясь перед собой, Димке приходилось нырять в темные участки туннеля. Еще один, неизвестно уже какой по счету, островок спасительного света. Короткая пробежка — и снова нырок во мрак.
В какой-то момент, добежав до очередной лампочки, Димка в панике остановился, пытаясь отдышаться и понимая, что где-то он ошибся. Не мог бородач уйти вперед так далеко за столь короткое время. Наверняка заметил преследование, где-то свернул и спрятался. Может быть, он сейчас подкрадывается сзади, собираясь нанести удар…
Димка резко обернулся, вскидывая автомат.
Звонко лопнула лампочка над головой, рассыпая дождь из стеклянных осколков, перегоревшая спираль коротко зашипела и погасла. Димка как подрубленный упал на шпалы в мгновенно сгустившейся темноте, рывком перекатился в сторону. Или лампа лопнула сама по себе, такое бывает, или… стреляли с глушителем.
Несколько томительных минут он лежал, не шевелясь и напряженно ожидая, как будут развиваться события дальше. И темнота начала оживать — странные звуки, шорохи, смутные движения…
«Ненавижу темноту! — наверное, уже в миллионный раз подумал Димка. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» Чувство абсолютной незащищенности терзало все сильнее, мутило разум, вселяло безудержную слепую панику. От земли веяло могильным холодом, от которого немело тело. Хотелось вскочить и рвануть обратно на станцию…
