Кайкки лоппи - Александр Бруссуев

Эта девушка любила поговорить.

— Мне нужно больше практиковаться в английском языке, — говорила она. — Если вы не возражаете.

— Ладно, — согласился Джон, а потом долго разъяснял, как снег на земле может лежать большую часть года, как люди живут в снежных иглу, приезжая в финский Рованиеми к Санте. И вообще, как здорово гонять на лыжах!

А совсем рядом, расположившись за столиком с хитрой формы кофейником на нем, рассаживались смуглые брюнеты и начинали лениво переговариваться на русском языке.

— Вот купил себе самолет, — сказал один из них.

— Он тебе нужен? — спросил другой.

— Тридцать штук всего, — ответил первый.

— Если в американских деньгах — тогда, как украл, — сказал третий. — Куда денешь, когда домой полетишь?

— Тебе продам, — слабо усмехнулся первый. — Разве не возьмешь?

— Возьму, конечно, — вздохнул третий. — Напишу на крыльях «СССР». Будет братом броневику.

Действительно, у самого пляжа, точнее — у бара, стоял серьезный автомобиль «Хаммер», еще не китайский, а вполне американский. На номерах у него значились четыре буквы — «СиСиСиПи», если по-английски.

— Ты не в Долину Кувшинов собираешься, часом, лететь?

Это был последний вопрос, который невольно расслышал Джон. Ну его нафик, эти разговоры. Не нужно знать ни про какие Лаосы с их смешно звучащими названиями долин, ни про самолеты и «Хаммеры». Подхватив майку, он пошел обратно на пароход.

7

Зато в Таиланде стоянка была на сутки дольше. Городок Сонгла — это мусульманская территория, но, как сказал агент, все спокойно, здесь не воюют. Лукавил, негодяй, но экипаж узнал об этом гораздо позже.

Шли бесконечные дожди. Сначала казалось, что это просто сезон такой. Но потом все это стало походить просто на природное явление, похожее на стихийное бедствие. Канавы наполнились водой, и уровень ее продолжал постепенно подыматься. Шагая в первый раз по направлению к городскому базару, Джон заметил, что некоторые хибары, расположенные гораздо ниже автомагистрали, вместо земляного пола имеют бассейны, где увлеченно плещутся голозадые ребятишки. У самого забора, чуть подальше от выхода из порта, на крыше конуры сидел угрюмый пес породы бультерьер. Удивительное использование не самой дешевой бойцовской собаки. Бультерьер был привязан за веревку, уходящую куда-то под воду. А сам вход в конуру уже до половины скрывал мутный поток. В бывшем собачьем логове, наверно, уже поселились водяные крысы. Пес возмущенно вздыхал на крыше и хмурил брови.

В следующий заход в Сонглу ряд ветхих хибар уже куда-то уплыл. Видимо, в поисках лучших земель. Над водой угадывалась только крыша конуры, собака тоже пропала. «Уплыла, наверно, и она», подумал Джон, но тут заметил метрах в двух от былого жилища пса торчащую из воды, как отломанную ножку кресла, заднюю собачью ногу. «Утоп, сердешный», — посочувствовал дед. — «Не морской котик, уж точно!»

Лишь только через три недели, когда дожди несколько потеряли свою интенсивность, стало понятно, почему же пес решил покончить все счеты с жизнью. Проплывающее бревно зацепило привязь и стащило несчастного бультерьера под воду. Там он и загнулся. Зато радовалась всякая хищная водоплавающая сволочь: какие-то неприятные на вид ящерицы, продолговатые крысы, змеи и рыбы. Они очень быстро оставили от некогда бойцовской собаки костяк, который тоже скоро сгинул, как не бывало.

Дождь, изредка прекращаясь, словно для перекура, лил во все дни захода судна в Сонглу. Джон удивлялся, что такой город, который даже на карте можно найти, представлял собой две территории, разделенные отличной шестиполосной дорогой: с одной стороны автомагистрали в затопляемой низине стояли разнообразные хижины, среди которых выделялись и вполне основательные, из камней и бетона, дома, с другой, высокой по уровню — огромный базар и убогие магазинчики вокруг. Только потом он узнал, что до самой Сонглы нужно еще добираться и добираться, меняя паромы и таксистов. А здесь — вроде удаленного пригорода.

Базар благоухал такими ароматами, будто здесь основным товаром была гниль самая разнообразная. Вот, пожал-те, гниль фруктовая, там — гниль отборная, мясная, а это, не извольте беспокоиться, тоже гниль, только тряпичная и электронная. Но Джон старался к базару не приближаться, разве что за минералкой. Он ходил в местный интернет-клуб, где можно было за малый доллар написать письмо домой, получить обратно весточку. На судне весь доступ к информации регулировался капитаном. Причем, очень строго. Моряки ничего не должны знать. Особенно за этим делом следили украинские и российские мастера.

По причине мокрой походы свои походы в сеть Джон совершал, ничтоже сумняшись, в судовом дождевике с капюшоном. Был он ядовитого желтого цвета. Очень удивляли его некоторые местные жители, которые, завидев его долговязую фигуру, стремительно бежали навстречу. Если бы Джон мог судить по перекошенным физиономиям, то намерения у аборигенов должны были быть самые недобрые. А, если бы по ощеренным ртам, то со стоматологией здесь так же плохо, как и на российских северах: недоступно основной массе населения, в то время как вода способствует разным болезням и выпадениям зубов.

— Ю! — кричали таиландцы, роняя от усилий похожие на юбки трусы.

Джон отвечал голосом, интонациям которого он научился еще в Армии при побудке личного состава. Говорил он слово по-русски, очень нецензурно, бессмысленно, но в рифму.

Местные жители как-то сразу смущались, останавливались и только издалека грозили корявыми своими указательными пальцами.

— Ю! — повторяли они, уже менее решительно.

Так повторялось из раза в раз. Джон только диву давался: чего же они агрессивные такие? Ладно, хоть в драку не лезут. Может, нравится им просто кричать, обычай у них такой.

Ясность в этом деле внесли урки-филиппинцы. Двое из них, нарядившись в такие же плащи, отправились в какой-то тайный бар, где можно было по их, по-филиппински, развлечься: попеть песни под караоке, попить пива и повлюбляться с какой-нибудь феминизированной особой. Но путешествие оказался неудачным, потому как сразу после выхода из порта пришлось ввязаться в безобразную драку с участием местного населения. Это население, завидев романтически настроенных урок, бросилось со своих насиженных мест наперерез, выкрикивая обычную уже в таких случаях букву. Однако, приблизившись, они не ограничились потрясанием указующими перстами, а бросились в бой. Может быть, малый рост и природная смуглость филиппинских парней не позволила включиться тормозам в условных рефлексах таиландцев.

Судовые урки — очень отважные парни, но когда перевес сил оказался в несколько раз не в их пользу, они были вынуждены отступить. Дождевики их изодрали и изрезали. А потом, уже на борту, владеющий английским языком береговой планировщик погрузки развеял все сомнения и вопросы.