Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 – 2017 гг. - Совет Алтайбек

Махамбет Утемисов

«В прошлом году, когда я ездил с Вами по Орде, Вы изволили собрать старейшин и почетных ордынцев Бершева рода и объявили им, что Караул-ходжа Бабаходжин будет отставлен от должности и что он не будет управлять нами. Ваше степенство, сами изволите рассудить, что тому человеку, которого почитают врагом, если поручить управление, то, разумеется, он никому добра делать не будет, и через это происходят беспорядки. За этим остается Вам объяснить, что о причиненных нам после отъезда Вашего притеснениях мы объявили по приезде к Вам…».<…>

Караул-ходжа, со своей стороны, тоже принимал меры и в своих донесениях Джангер-хану изображал Исатая, как «народного возмутителя» и «ослушника ханской воли и законных властей». <…>

В начале июля, совершенно неожиданно для хана, Исатай-батырь, Махамбет и другие их сподвижники решили лично явиться в Ханскую Ставку 249 , оправдаться перед ханом в возводимых на них обвинениях и подать жалобу на злоупотребления Караул-ходжи. В числе 17 человек они выехали из своих аулов и направились к кочевникам Джангер-хана на урочище Кандагач. Слух о движении Исатай-батыря к хану с жалобой на Караул-ходжу и других управителей быстро разнесся по казахским аулам. В каждом ауле было немало лиц, так или иначе обиженных и недовольных Караулом-ходжой и бием Балкой. Они пожелали присоединиться к батырю, чтобы вместе с ним пожаловаться хану и потребовать смены этих недостойных правителей народа. Мало-помалу к Исатаю стали присоединяться со всех сторон новые спутники, и вскоре число их возросло свыше 100 человек. Поездка Исатая к хану принимала характер свободной демонстрации, к которой, пожалуй, могла присоединиться вся Орда из солидарности к своему вождю и в знак протеста против насилия ханских чиновников. Скоро до Джангер-хана докатился слух, что к его ставке двигается Исатай-батырь «с большим сборищем вооруженных людей». Это известие страшно напугало хана, который был совершенно не подготовлен для отражения Исатая, если последний шел к нему с враждебными намерениями. Хан принял экстренные меры для защиты своей ставки. Во-первых, он послал к астраханскому губернатору с просьбой прислать ему на помощь отряд казаков и калмыков с артиллерией; при этом движение Исатая было заранее обрисовано как опасное народное восстание. <…>

Ханские посланцы встретили Исатая и его спутников в урочище Толубай, в 100 верстах от кочевок хана, и передали ему ханское повеление. Они обещали батырю от имени хана, что через 12 дней в его аулы прибудут члены Ханского Совета для расследования претензии народа на Караул-ходжу и бия Балку Худайбергенова. Исатай поверил обещаниям хана, распустил своих спутников по аулам и вернулся обратно.

Между тем хан Джангер 14 июня отправил военному губернатору донесение, в котором просил не упускать время, «задержать под стражу через линейное начальство Тайманова и Утемисова и удалить их от всяких сношений с ординцами и передать другим… Утемисов придумал особенный вымысел следовать ко мне на кочевья с вооруженной шайкой киргизцев разных родов, по нехорошим своим качествам приставших к нему в сообщничество, разглашал предлог говорить со мной о народных делах и о жалобах на старшину полкового есаула Караул-ходжу Бабаджанова». В заключение своего донесения хан просит оренбургского губернатора разрешить ему на будущее время «не щадить киргиза проступки при первом покушении, если оные возникли вопреки покою и благоденствию народа, какие издавна он имеет в Орде».

В распоряжении Джангер-хана в Ханской ставке всегда находился отряд астраханских казаков в составе трех офицеров и 174 нижних чинов. Но дело в том, что Джангер-хан не вправе был употреблять этот отряд для подавления народных восстаний, не известив военного губернатора и не спросив на это особого разрешения, на что уходило слишком много времени».

Тем не менее, надо полагать, что этот русский военный отряд делал Джангер-хана в глазах подчиненных ему казахских родов грозным правителем. Нельзя не отметить и хитромудрую политику российского правительства – держать хана в полной зависимости от пограничных властей.

«В свою очередь, Исатай понял, что он становится жертвой ханской провокации и что хан использует его попытку явиться в ставку в сопровождении джигитов, чтобы объявить его бунтовщиком. Имея это в виду, Исатай обратился к начальнику оренбургского края с особым посланием, в котором пытался вскрыть внутреннее положение Орды и те причины, которые глубоко волновали казахские народные массы и двигали их на открытое выступление против хана.

«Все султаны, старшины и бии Внутренней орды, – писали Исатай и его приверженцы, – и сам хан питают к нам неудовольствие за содействие наше офицеру войска Уральского Донскову в поимке скрывающихся в Орде людей, отчего происходят притеснения ордынцев и все мы лишились даже власти над своей собственностью. Отнимают у нас хороших лошадей и платье, через что мы потерпели крайние обиды и, хотя мы приносили многократные жалобы высокостепенному хану, но по непринятию их в уважение и неучинению по ним никаких разбирательств, сочли за благо довести до сведения о сем российского начальства, так как мы есть верноподданные его Императорского Величества. Сверх того в этом году, в канун марта месяца, Караул-ходжа Бабаходжин с 800 вооруженных киргиз напал на меня без всякой причины, окружил и угрожал меня убить; о каковом его поступке я также многократно приносил жалобы, но и по этому никакого следствия не сделано. Почему опасаясь, дабы от такого угнетения киргизы не вздумали чего-либо законопротивного, я обязанностью поставляю довести до сведения Вашего и прошу Вас, господин начальник, представить сию жалобу в надлежащее место и быть причинствующим водворения спокойствия между ордынцами… В случае принятия просьбы моей благоволено бы было для произведения следствия прибыть в середину простых ордынцев и спросить каждого особо, без посредства хана и старшин»…» 250

Этому документу почти два века, но он представляет собой классическую форму жалобы народа на местных властей во многих современных странах.

А.Ф. Рязанов, пишет, что генерал-губернатор Оренбургского края Перовский, который в то время, вероятно, готовился к походу на Хиву, приказал произвести по делу Исатая расследование, выслав следователей в «середину простого народа», как просил Исатай.

В ожидании следствия Исатай пребывал в тревоге. А.Ф. Рязанов приводит строки из его письма к одному из друзей: «Теперь будьте у себя дома, в степи, и остерегайтесь воров. Времена приходят в худшее положение, и найдется много таких людей, которые сами себя бросят в огонь и не пожалеют других – меня и вас».

«2 ноября, – продолжает свой рассказ А.Ф. Рязанов, – следственная комиссия приступила к опросу заинтересованных лиц, выехав для этой цели в Орду и разместившись в одной из рыболовных ватаг, среди казахских зимовок на берегу Каспийского моря. По делу было допрошено много казахов. Все они поделились на две непримиримые партии: на партию Исатая и его приверженцев и на партию Джангер-хана, Караул-ходжи и других. Каждая из этих партий, по киргизскому обыкновению, давала показания в собственную пользу. В этом случае не помогала и присяга, которую следователи заставляли принимать казахов перед допросом. Между враждующими партиями начался один из типичных судебных поединков, которые были в обычае народа и которые вовлекали в дело все новых и новых лиц… Вообще, казахи являлись к следователям и давали показания крайне неохотно и уклонялись от следствия под всякими благовидными предлогами.

Между тем Исатай-батырь по ходу следствия увидел, что ему нельзя ожидать от русских чиновников чего-либо хорошего, так как они держат сторону хана, и поэтому он продолжал группировать вокруг себя недовольных для борьбы с ханом и для самозащиты, формировал новые партии из своих сторонников и вооружал их. …Лишь только русские чиновники приступили к следствию по делу Исатая, с первых же шагов обнаружилась тенденция обвинить батыря и его друзей и оправдать ханскую партию. Убедившись в этом, Исатай лично и через своих сторонников усилил агитацию в народе против хана и его приспешников. <…>

11 июля 1837 года генерал-губернатору Оренбургского края направляется отчаянная петиция за подписью 15 старшин и с приложением 615 тамг сторонников Исатая, которая гласит:

«Мы решаемся убедительнейшее просить Ваше Превосходительство о дозволении нам вступить в состав служилых людей Уральского ведомства, чтобы нам дозволено было прожить в близких местах около Урала и помогать по службе Государю Императору, исполнять походы в дальные города, как, например, Ново-Александровское укрепление и другие ему подобные места. Мы готовы услуживать всем: лошадьми, запасами, верблюдами, а в случае надобности и самими людьми, как требуется верноподданному россиянину… При сем покорнейше просим, чтобы мы остались под управлением старшины Бершева рода Исатая Тайманова, через которого мы и желали бы получать все приказания и распоряжения имеющегося над нами быть начальства… Обратите, Ваше Превосходительство, свое милостивое внимание на бедственное положение наше и не откажите нам осчастливиться правосудием вашим…»».